Надо же, уже двести с лишним лет назад были придуманы устройства для подслушивания, вроде современных «жучков», только без всякой электроники! Так вот что имела в виду Леокадия Львовна, когда говорила, что в этом замке и стены имеют уши! Я слышала все звуки, доносившиеся из гостиной, и, разумеется, слышала разговор Попеляева с элегантным незнакомцем. Попеляев, видимо так же, как и я, был удивлен неожиданным появлением незнакомца и недовольно проговорил: — Вы всегда так внезапно появляетесь? Это неприятно, в конце концов… это действует на нервы. — Ничего, господин Попеляев! Пора бы уже и привыкнуть. Нам с вами еще долго придется иметь дело. И вы, в конце концов, не кисейная барышня. И еще, хочу вам напомнить — меня следует именовать «ваша светлость». По-моему, это не так уж трудно запомнить. — Хорошо, хорошо… пусть будет «ваша светлость». Называйте себя как угодно, только оставьте меня в покое! — Оставлю, как только получу то, что мне нужно! Кажется, я вам это объяснил в доступной форме… в ваших интересах найти это как можно быстрее… — Я делаю все, что в моих силах! — воскликнул Попеляев. — Но где же результат? — А что, если этого здесь нет и никогда не было? Что, если это всего лишь легенда? На этот раз его собеседник утратил свою невозмутимость. Он вспыхнул и выкрикнул: — Не смейте так думать! Это здесь, здесь, не может быть никаких сомнений! И вы это найдете, если не хотите, чтобы всплыла та давняя история… — Сколько можно… — перебил его Попеляев. — Вы меня уже достали… — Ваша светлость, — машинально добавил его собеседник. — Вы меня достали, ваша светлость! Идите вы к черту… ваша светлость! — Вот как вы заговорили? — Мужчина с портрета неожиданно успокоился и проговорил ледяным тоном: — Значит, вы хотите, чтобы история в Нечволодове стала общим достоянием? Попеляев переменился в лице, попятился. — Я же просил вас не произносить это название! Разве это так трудно? — Я тоже много о чем вас просил. Например, просил помочь мне в поисках. — Но я не мешаю вам искать ту вещь… вы чувствуете себя в замке как дома… — Но вы не дали мне старые планы! — Это не так просто. Они хранятся в кабинете старухи, а ключ от кабинета она увезла с собой в Торонто… — Что вы как младенец! Неужели так трудно открыть кабинет без ключа? Наверняка замок там самый примитивный! — Да что вы такое говорите? Я же не взломщик! — Нет, вы не взломщик, вы убийца. — О господи… как вы меня мучаете! — Вы сами виноваты! — Кстати, об убийстве… что вы натворили в спальне императора? — О чем это вы? — Только не делайте вид, что вы ни при чем и ничего не знаете! Это ведь вы убили Верещагина. — Да что вы такое говорите? Как вы могли подумать! Я — и убийство… это две вещи несовместные! — Это убийство привлекло внимание полиции, а это последнее, что нам нужно! — Вот именно! Вы же сами понимаете, что это совершенно не в моих интересах! — Если не вы — то кто же? Это вы ходите по замку, когда хотите, чувствуете себя здесь как дома… — Но я и правда больше кого-либо другого имею право здесь находиться! — Расскажите это полиции! Они очень заинтересуются вашей особой… ваша светлость! — Еще раз заверяю вас, что не имею к этому убийству никакого отношения! Я внимательно слушала увлекательный разговор в гостиной, но тут до меня донесся еще какой-то звук — негромкий шорох и крайне неприятный писк… Я скосила глаза на этот звук — и увидела посреди комнаты, где мы находились, большую наглую крысу. Она поводила жесткими усами и смотрела на нас с Леокадией маленькими красными глазками — мол, кто это здесь хозяйничает без моего разрешения. Леокадия Львовна тоже заметила крысу, и на ее лице проступил самый настоящий ужас. А крыса без колебаний подошла к лесенке, на верхней площадке которой мы с Леокадией с трудом умещались, и начала подниматься по ней… Леокадия Львовна в панике запрыгала, поджимая то одну ногу, то другую. При этом она, конечно, выронила слуховую воронку, и та с грохотом покатилась по полу. Не могу сказать, что не боюсь крыс. Я их боюсь, как всякий нормальный человек, но сейчас, как ни странно, я не впала в панику, умудрилась сохранить ясность мысли. С другой стороны, не хватало еще впадать в панику из-за обычной, хоть и очень большой, крысы. Мне и так хватает моих проблем… Или может, так подействовала на меня новая прическа, или я просто стала другим человеком? Во всяком случае, я сумела сохранить спокойствие, держала себя в руках. Одним глазом следя за приближающейся крысой, вторым глазом я следила за беседой в гостиной, и увидела, как мужчина с портрета насторожился, прислушиваясь, и проговорил: — Здесь еще кто-то есть! За нами следят! — Кто здесь может быть… ваше высочество? Но его уже никто не слышал. Длиннолицый мужчина исчез так же внезапно, как появился. То ли он растворился в вечернем воздухе, то ли вернулся в парадный портрет, из которого вышел — но в гостиной не было никого, кроме самого господина Попеляева. А вот в нашей комнате события развивались. Наглая крыса решительно поднималась по лесенке, Леокадия Львовна была уже на грани истерики. Удивительно, как она до сих пор не свалилась и не переломала ноги! И вообще, при такой работе как она не привыкла, ведь крыс, небось, тут полно… Хоть бы котов специальных завели, как в Эрмитаже! Я с удивившей меня саму решимостью сдернула с ноги кроссовку и швырнула ее в крысу. Мерзкая тварь не ожидала такого поворота событий. Она скатилась с лестницы и ретировалась в дальний угол комнаты. А я подхватила трясущуюся от страха Леокадию Львовну и спустилась с лесенки. — Все хорошо, — успокаивала я ее, — все хорошо, она ушла! — Правда? — Ну вот, видите же, ее нет. — Ох, не знаю, что со мной такое… то есть, конечно, знаю — я просто ужасно боюсь крыс… — Не переживайте, крыс все боятся! — Да, но при моей работе это недопустимо! В исторических зданиях всегда водятся мыши и крысы, и тем более в нашем Замке… такая крысобоязнь делает меня профнепригодной… я скрываю это от коллег, но рано или поздно эта тайна раскроется… вы же знаете, тайное всегда становится явным… Казалось, сейчас она разрыдается. Я не знала, как ее успокоить и, чтобы отвлечь от неприятных мыслей, задала вопрос, который давно вертелся у меня на языке: — А что это за фраза — «Долгота дней»? Это сработало. Леокадия Львовна оживилась. — На стене замка, в том месте, где мы с вами вошли в него, была сделана надпись, фрагмент из священного писания — «Дому твоему подобаетъ святыня господня въ долготу дней». Однажды, когда император шел в церковь, на церковной паперти к нему подошла юродивая и предсказала, что он проживет столько лет, сколько букв в этой надписи… — И как — это предсказание сбылось? — А что вы думаете? В этой надписи — сорок семь букв, можете проверить, и император был убит на сорок седьмом году жизни. — Удивительно! — То-то и оно! Правда, есть мнение, что эта легенда появилась уже после смерти императора, когда кто-то из придворных пересчитал буквы в надписи. Кстати, тогда эту надпись и убрали, чтобы не плодить пустые разговоры. Так что сейчас от нее остались только черные точки на месте крепления букв. — А что вы думаете о тех двоих, которых мы только что видели? — очень осторожно я вернулась к интересующей меня теме.