— Ни… ничего… — едва слышно выдохнула она. — Тебе, наверное, нужно куда-то идти? Так ты иди, не думай обо мне… — И она полузакрыла глаза. — Хорошенькое дело! Тебе так плохо, а я куда-то уйду? За кого ты меня принимаешь? Конечно, я останусь с тобой! Может быть, тебя увезут в больницу, так я поеду с тобой… И снова на какую-то долю секунды мне показалось, что в маминых глазах промелькнуло торжество… да нет, не может быть, конечно, это показалось от плохого освещения! Я села рядом с ней на стул, взяла ее за руку. — Ну как, тебе не лучше? — Лучше… — выдохнула она, но в ее голосе, во взгляде, в самом лице по-прежнему было страдание. Я не привыкла иметь дело с больными и не знала, как себя вести, что говорить. Говорила уже, что не знала своих бабушек и дедушек, а отец умер в одночасье прямо у себя в кабинете. — Может, ты поспишь? — Нет, спасибо, я не хочу спать… ты занимайся своими делами… не обращай на меня внимания… Тем не менее она прикрыла глаза. Я взяла какую-то книгу — даже не знаю какую, просто водила глазами по строчкам, не понимая ни слова. Через несколько минут не выдержала, взглянула на мать — и снова перехватила ее взгляд, пристальный, внимательный, расчетливый. Но нет, не может быть, это мне снова показалось… ее глаза были закрыты, кажется, она дремала, но при этом дышала тяжело, неровно, прерывисто. Прошло полчаса, сорок минут… врач все не ехал. Я взглянула на часы. Меня ведь ждет нотариус… да ладно, вряд ли там что-то такое уж важное. Тут у меня больная мать, ей совсем плохо, все остальное не имеет значения… Наконец в дверь позвонили. Я открыла, в квартиру вошел большой, полный краснолицый мужчина с обвислыми рыжими усами, чем-то похожий на моржа, в белом халате, излучающий бодрость и оптимизм. Спросил, где ванная, вымыл руки, прошел к маме. — Ну-с, что тут у нас? — Маме вдруг стало плохо… — проговорила я озабоченно. — А я не вас спрашиваю… Он измерил мамино давление, достал стетоскоп, внимательно прослушал сердце, проверил пульс, заглянул в глаза, сделал еще много каких-то непонятных вещей. Под конец заметно помрачнел, с неудовольствием взглянул на маму. — Доктор, что с ней? Плохо? — спросила я испуганно. — Нужно ехать в больницу? — Еще чего! В больницу! — Он фыркнул, как морж. — Больницы и так переполнены, если туда еще возить здоровых людей… у меня очень много вызовов, а тут я впустую потратил время. Ваша мама здорова, как… не будем уточнять. Давление, наполнение пульса просто эталонные! Не у всякого космонавта такое! — Вы уверены? — Девушка! — Он взглянул на меня укоризненно. — Если бы вы знали, сколько людей я осматриваю каждый день! Уж если я в чем-то уверен — можете не сомневаться! — Но она едва не потеряла сознание… — Ну, такое бывает иногда от эмоционального перенапряжения… от какой-нибудь неожиданности… раньше в таких случаях ставили диагноз «вегетососудистая дистония», но сейчас считается, что это выдуманная болезнь. — Ей нужно какое-нибудь лекарство? — Можно крепкого чаю выпить, а так — я не вижу никакой патологии. Я здесь не нужен. Он встал и вышел из квартиры. Я взглянула на маму. Теперь она и правда выглядела гораздо лучше, порозовела, но в глазах было какое-то странное выражение. — Он только что прямо не сказал, что я симулирую! — проговорила она наконец. — Но, мама, ты сейчас и правда лучше выглядишь. Если так, то я, пожалуй, пойду… Она быстро взглянула на стенные часы, потом снова на меня. — Нет, посиди со мной еще немного… еще полчасика… — Ну конечно, если ты хочешь… — протянула я. — Хотя ладно… ты и так потеряла из-за меня столько времени… иди, иди, я тут прекрасно обойдусь! Меня уже утомили эти перепады настроения. Маме явно было лучше, и я решила, что ничем больше не могу ей помочь. Позавтракать не успею, так хоть бы душ принять… — Ну все, мам, я пошла! — крикнула я в спальню. Ответ был неразборчив, но я все же сделала вывод, что маме явно лучше. Я взялась за ручку двери и бросила взгляд на бра в прихожей. И, повинуясь какому-то импульсу, достала из плафона кольцо и спрятала его в карман. Сама не знаю, что на меня нашло. Как только Вера вышла из квартиры, ее мать вскочила с дивана, нашла свой телефон и кому-то позвонила. Едва услышав ответ, она понизила голос и проговорила: — Не повторяй и не переспрашивай. Сделаешь сейчас вот что… Выйдя на улицу, я снова взглянула на часы. Была половина одиннадцатого. Я вспомнила, что на одиннадцать меня вызывал нотариус… интересно, зачем? Стоило бы пойти к нему только для того, чтобы это узнать, но вот успею ли я? Тут как раз рядом со мной остановился автобус. Я прочла на нем маршрут и увидела, что он проходит через Колокольный переулок. Именно там находится контора нотариуса… значит, я еще могу успеть к одиннадцати… Я в последний момент успела вскочить в автобус, и через двадцать минут уже шла по Колокольному переулку. До назначенного времени оставалось десять минут. Отлично, если я и опоздаю, то ненамного… Я нашла дом номер восемь. Слева от него был шестой, справа, как и следовало ожидать — десятый. Дома номер восемь-А не было. Но та женщина, которая мне звонила, четко повторила адрес… Я остановилась, огляделась по сторонам, увидела подворотню, закрытую железными воротами. В воротах имелась калитка с кодовым замком, на этой калитке какой-то доброхот написал мелом: «Дом 8-А». Именно тот дом, который я ищу. Тут же, помельче, был написан код замка — 478. Надо же, какая предусмотрительность! Ну да, наверное, этот дом часто ищут клиенты нотариуса, вот для них и написали и номер дома, и код, чтобы не беспокоили каждый раз звонками. Я нажала три цифры на табло, замок щелкнул, и калитка послушно открылась. Я вошла внутрь и оказалась в типичном питерском дворе — голая асфальтовая площадка, мусорные баки, пара ржавеющих машин и несколько подъездов. И никаких признаков нотариальной конторы. Неподалеку от меня стояла здоровенная тетка в синем сатиновом халате с закатанными рукавами. На левой руке была татуировка — готическими буквами было написано «Смерть диетам». Оно и видно… Тетка взглянула на меня с интересом и спросила: — Девушка, ты не нотариуса ищешь? — Да, а как вы угадали? — А тут больше нечего искать! Пойдем, я тебе покажу, а то сама ты не найдешь! Я поблагодарила ее и послушно последовала в глубину двора. Там была подворотня, точнее арка, выходящая то ли в следующий двор, то ли на улицу. И в этой арке стоял синий грузовой пикап с открытой задней дверью.