Из динамика у нее над головой раздался сонный голос: — Это кто-о? — Парикмахер, собачку вашу стричь. — Соба-ачку? Ну, заезжайте… Ворота открылись. Жанна села за руль, въехала на участок. Участок был большой и красивый, по сторонам от подъездной дорожки росли шпалеры роз, купы кустов, усыпанных крупными желтыми цветами, разноцветные пионы. Я в цветах не очень разбираюсь — красиво, и ладно, а как они называются, мне все равно. В глубине участка красовался двухэтажный дом в стиле швейцарского шале. На крыльце этого дома стояла крупная розовощекая девица в униформе горничной — коричневое платье с белым передником. Она с задумчивым видом что-то жевала. Жанна затормозила перед крыльцом, вышла. Горничная выплюнула в ладонь катышек резинки и осведомилась: — Тебя хозяин, что ли, вызвал? — Ну да. А сам-то он где? — А его до вечера не будет. — Ну ладно, не возвращаться же. Управимся без хозяина. А где ваша собачка? — Соба-ачка? — переспросила горничная с каким-то странным выражением. — Сейчас покажу. Только ты уж с ней сама разбирайся. А это кто с тобой? — она кивнула на меня. — Ассистент! — строго сообщила Жанна. Ну, я сделала большой карьерный скачок — дослужилась от журналиста до ассистента собачьего парикмахера! — Ассистент — это хорошо! — с тем же странным выражением произнесла девица. — Ну пойдем… к собачке. Жанна достала из багажника чемоданчик с парикмахерскими инструментами, надела рабочий халат и пошла за горничной. Я поплелась следом — раз уж я ассистент, значит, нужно хотя бы присутствовать при процессе стрижки… Вслед за горничной мы обошли дом сбоку. Здесь была еще одна дверь, металлическая, вся покрытая какими-то странными вмятинами и царапинами. На лице горничной появилось испуганное выражение. Она показала на дверь и, понизив голос, проговорила: — Ну, вот она здесь и живет… наша… собачка… Жанна удивленно взглянула на девицу. — А что вы ее взаперти держите? Такая погода хорошая… выпустили бы побегать… — Побе-егать? — горничная зябко передернулась. — Нет, я ее без хозяина не выпускаю… — Странно… ну, хоть скажи, как вашу собачку зовут. Мне же нужно с ней установить контакт. — Изольда… — Ну ладно, открывай! Будем стричь! Горничная опасливо подошла к двери, достала ключ, открыла замок и торопливо отступила: — Дальше уж вы сами… Жанна недоуменно пожала плечами, открыла дверь. Горничную как ветром сдуло. Мы с Жанной вошли. И оказались в большой полутемной комнате, разгороженной пополам железной решеткой. В решетке была дверца, закрытая на щеколду, а за решеткой… Сначала я увидела только два глаза, горящие, как два красных уголька в гаснущем костре. А потом разглядела косматое чудовище, которое лежало на полу. Чудовище зарычало, поднялось на ноги и вдруг ринулось вперед, на нас… К счастью, между нами была решетка. Зверь с разгона врезался в нее, и нас тряхнуло, как в землетрясение, решетка скрипнула, но устояла. Зверь разочарованно отступил, но явно не собирался сдаваться, а собирался с силами для новой атаки. — Соба-ачка! — протянула Жанна растерянно. — И что же нам теперь делать? — пролепетала я в ужасе. — Как — что? — Жанна вздохнула. — Работать… раз уж нас вызвали — будем стричь… Мне очень не понравилось это «мы». Выходит, мне тоже придется участвовать в этом смертельном номере? Ну да, меня ведь произвели в ассистенты… — Что это за порода? — спросила я, чтобы не молчать. — Ирландский волкодав, — сообщила Жанна уважительно. — Серьезная порода… Да, если эта зверюга расправляется с волками, покончить с ассистентом парикмахера ей ничего не стоит… А Жанна тем временем открыла свой чемоданчик и достала из него какую-то небольшую коробку, подошла к решетке. Только теперь я увидела, что по ту сторону решетки стоят две хромированные миски — одна с водой, другая пустая. Наверное, она предназначалась для корма, но волкодав его уже съел, а горничная не решалась положить новую порцию. Жанна просунула руку с коробкой между прутьями и ловко насыпала часть содержимого в пустую миску. Там были какие-то маленькие печеньица в форме косточек. Ну ясно — собачий корм. — Тебе это должно понравиться! — проговорила Жанна. — Это всем собакам нравится… Собака вскочила и бросилась к решетке с явным намерением откусить Жанне руку, но моя подруга, к счастью, успела убрать руку вместе с коробкой. На морде зверюги проступило явное разочарование, но затем она принюхалась и почувствовала запах из миски. На собачьей морде одно за другим сменились несколько выражений — сначала угроза, затем сомнение, потом явный интерес… какое-то время она еще колебалась, можно ли принять угощение от незнакомого человека, но запах был такой аппетитный, такой соблазнительный, что она не удержалась, потянулась к корму, заглотила его одним махом и очень выразительно облизнулась. После этого псина смущенно взглянула на Жанну — а больше у тебя нет такого вкусного? Мне бы добавки, а то я не распробовала… — Можно и добавки, — проговорила Жанна многообещающим тоном, — но только, чур, не кусаться! Договорились? Собака нерешительно вильнула хвостом. Жанна расценила это как обещание не кусаться и снова просунула руку между прутьями, чтобы подсыпать в миску еще немного корма. Собака покосилась на ее руку с сомнением, но все же удержалась. Ведь она обещала не кусаться, а обещания нужно держать… И вообще, нехорошо кусать руку, которая дает, это ничем хорошим не кончится. Когда корм оказался в миске, она принялась за еду, а Жанна… Я глазам своим не поверила! Вместо того чтобы убрать руку, она принялась чесать собаку за ухом, при этом ласково приговаривая: — Хорошая девочка, хорошая… как тебя зовут? Изольда? Значит, Иззи… славная девочка! Собака доела корм, но Жанна не убрала руку. Она продолжала почесывать псину, приговаривая: — Хорошая девочка Иззи… красивая девочка… а хочешь стать еще красивее? Ты ведь Изольда, значит, должна когда-то встретить своего Тристана. Все девочки хотят быть красивыми, будь ты хоть чихуа-хуа, хоть ирландский волкодав… Изольда покосилась на Жанну. Похоже, она размышляла над ее словами. — Ну что, договорились? Подстрижемся? Изольда промолчала, и Жанна приняла это молчание как знак согласия. Она открыла дверцу и вошла в клетку. Я смотрела на нее с ужасом и ждала, что вот сейчас зверюга набросится на нее и я лишусь своей лучшей, да что там — единственной подруги.