И тут я увидела на туалетном столике записку. «Иди туда же, куда вы шли прошлый раз». Вот откуда он знает, куда мы шли? Но, впрочем, сейчас это не важно. Я вспомнила прошлое посещение этой комнаты, выдвинула один из ящичков туалетного стола, запустила руку внутрь и пошарила там. И ничего не нашла. Я вспомнила, как Леокадия Львовна точно так же выдвинула ящик, и нашла внутри его потайной замок… Может быть, я ищу не в том ящике? Я выдвинула другой ящик — и действительно нашла в его глубине деревянный выступ. И нажала на этот выступ… И тут же в одной из стен, обитой шелком с цветочным рисунком, открылась тайная дверь. Не теряя времени, я шагнула в эту дверь, подняв над головой канделябр, и снова пошла по темному коридору. Только теперь этот коридор то и дело сворачивал, пересекался с другими коридорами. Так я шла несколько минут, вглядываясь в темноту. И спереди из этой темноты до меня доносились какие-то приглушенные звуки. Наконец коридор оборвался, впереди был глубокий провал, над которым нависал ажурный металлический мостик. И посреди этого мостика стоял знакомый мне человек, мужчина с острой бородкой и темными волчьими глазами. В руке у него был пистолет с навинченным на ствол глушителем. Как-то мне стало неуютно… — Принесла? — спросил он, и его глаза полыхнули мрачным огнем. — Где Леокадия? — задала я ему встречный вопрос. И тут же услышала из-за его спины какое-то невнятное бормотание. Левенберг отступил в сторону, и я увидела Леокадию Львовну. Она сидела в резном деревянном кресле с ножками в форме львиных лап. Руки ее были привязаны к подлокотникам, во рту — кляп. Лицо ее было красным, видно было, что ей тяжело дышать. Леокадия попыталась что-то сказать, но из-за кляпа смогла издать только глухое мычание. — Развяжите ее! — потребовала я. — Еще чего! Ты не в том положении, чтобы что-то требовать! — Ну хоть кляп выньте! Она же задохнется! Мужчина взглянул на Леокадию и все же вытащил у нее изо рта кляп. Старушка закашлялась, с трудом отдышалась, потом укоризненно проговорила: — Зачем вы приехали? Я же предупреждала… — Хватит болтать! — рявкнул Левенберг. — Я вытащил кляп. Теперь твоя очередь. Отдавай перстень, иначе вы обе умрете! — Не отдавай! — вскрикнула Леокадия Львовна. — Этот перстень — ключ к самой большой тайне замка… Я хотела ей возразить, но вдруг перехватила выразительный взгляд Леокадии. Она едва заметно подмигнула мне и показала глазами на настил моста. Там, в полуметре от кресла, часть металлического покрытия немного отогнулась. — Все-то ты знаешь! — прошипел мужчина и, подтолкнув кресло с привязанной Леокадией к краю мостика, еще ближе к отогнутому листу, снова обратился ко мне. — Сейчас же отдавай перстень, иначе я столкну ее вниз! Она костей не соберет! — Сначала развяжите ее! — Перехитрить меня хочешь? — Он сверкнул своими волчьими глазами. — Не выйдет! Сейчас же отдай перстень! — Он взглянул на часы и озабоченно добавил: — У меня нет больше времени… я должен успеть до полудня… до того, как часы Магистра пробьют двенадцать… — Куда успеть? — переспросила я. — Так я тебе и сказал! Хватит болтать! Отдавай перстень! Я достала перстень из кармана, переглянулась с Леокадией и вдруг бросила перстень на мост в полуметре от кресла. Он совсем немного не долетел до края моста. — Сдурела? — вскрикнул Левенберг и метнулся к тому месту, куда упал перстень, чтобы подхватить его, не дать свалиться с моста… При этом он оказался совсем рядом с креслом, в котором сидела связанная Леокадия. Руки старушки были привязаны к подлокотникам кресла, но ноги свободны, и она выставила левую ногу, так что Левенберг споткнулся об нее. В то же время второй ногой он зацепился за выступ настила, потерял равновесие, перевалился через низкие перила и полетел с моста. Снизу донесся глухой крик, который сменился тишиной. — Слава богу! — проговорила я, подбежала к креслу и торопливо отвязала Леокадию. — Как вы, в порядке? — Я в полном порядке, — отмахнулась от меня старушка, — но нам нужно спешить! — Куда спешить? Зачем? Вам нужно домой, отдохнуть… в вашем возрасте такие приключения опасны! — Вот только не надо говорить мне о моем возрасте! — возмутилась Леокадия Львовна, поднимая злополучный перстень. — Ты слышала, что он говорил? — Что именно? Он много чего говорил. — Он говорил, что нужно успеть до полудня, до того, как пробьют часы Магистра… — И что это значит? — Это значит, что нам нужно поспешить, если мы хотим открыть самую большую тайну Михайловского замка! — И она торопливо зашагала через мост. — О чем это вы? — переспросила я, едва поспевая за Леокадией. — Часы Магистра находятся в Малой капелле, это тайная часовня, которую Павел обустроил в потайном помещении замка, чтобы совершать там ритуалы Мальтийского ордена. Все время, что существует замок, существуют и легенды о спрятанном в нем сокровище, и чаще всего говорят, что это сокровище спрятано именно там, в Малой капелле. — Но ведь со времени гибели императора прошло столько лет, если бы сокровище существовало, его давно бы уже нашли… — Да, Малую капеллу обследовали вдоль и поперек, но ничего не нашли. Однако Левенберг что-то узнал; вообще он совершенный и законченный псих, пока возился со мной, все время бормотал о том, что он всю свою жизнь искал это сокровище, изучил все планы замка, ходил тут, искал… на него натолкнулся Верещагин, пытался задержать, он его и убил… — Так прямо и признался в убийстве? — Говорю же — он ненормальный! Одержим только одной идеей — найти сокровище Павла Первого. Так что мы может воспользоваться его изысканиями. Кроме того, теперь у нас есть этот перстень, так что нужно спешить, чтобы успеть до полудня. Конечно, если ты устала, можешь возвращаться, но я не упущу такой случай… Кстати, мы уже почти пришли… Нет, ну как вам это нравится? Я устала… А она, значит, не устала… Но вообще-то Леокадия выглядела бодрой и энергичной как никогда. Вот старая гвардия, все им нипочем! Мы сошли с моста, прошли еще немного по коридору и оказались перед высокой резной дверью. Леокадия Львовна толкнула эту дверь, и мы вошли в высокое сводчатое помещение. В глубине этого помещения находился резной алтарь, справа от алтаря — статуя какого-то святого, который держал в руках макет средневекового готического собора, видимо, как-то связанный с его житием, слева — предмет, необычный для часовни — огромные часы с маятником в резном деревянном корпусе. — Вот они, часы Магистра! — проговорила Леокадия Львовна, невольно понизив голос. Я взглянула на циферблат. На часах было без четверти двенадцать. — Если Левенберг не ошибался, у нас осталось пятнадцать минут. — Но что мы должны сделать за эти пятнадцать минут? — Если верить Левенбергу, все дело в часах… Я обошла огромные часы, внимательно осмотрела их. Внутри огромного деревянного корпуса, напоминающего формой башню средневекового замка, медленно раскачивался маятник. Вокруг медного циферблата были изображены символы зодиакальных созвездий, а сверху, над циферблатом, было написано уже знакомое мне библейское изречение: «Дому твоему подобаетъ Святыня Господня въ долготу дней». — Так… похоже, что все дело в этом высказывании… Это та же самая фраза, которая была написана над входом в замок. Та самая роковая фраза, которая предсказала Павлу год его смерти. А где еще я ее видела?