И тут я вспомнила ту фразу, которую прочла под слоем крови в книге Бидермайера. «В долготу дней — но не лебедь и не щука»… Очень странная надпись. Казалось бы, что общего между лебедем и щукой? — Время идет… — проговорила у меня за спиной Леокадия Львовна. — Осталось только пять минут… Я вспомнила, как в школе спешила закончить сочинение. До конца урока оставалось тоже пять минут, а я не могла вспомнить басню Крылова, подходящую к теме сочинения. И все же тогда я вспомнила ее, в самую последнюю минуту… И тут голове у меня зазвучали строчки той басни: «Однажды лебедь, рак да щука везти с поклажей воз взялись…» Ага! Вот где столкнулись лебедь и щука! А если не лебедь и не щука — так, может, это рак? Я снова взглянула на циферблат. Как уже сказала, вокруг него были изображены зодиакальные символы — Овен, Телец, Близнецы, Рак… Рак! Вот оно! Циферблат был расположен высоко, мне было не дотянуться до него. Я оглядела капеллу, увидела в углу резное кресло, подтащила его к часам. — Что ты задумала? — удивленно спросила Леокадия. — Хочу проверить одну идею… Я вскарабкалась на кресло. Теперь циферблат и знаки зодиака были передо мной. Вот и созвездие Рака… Около значка было небольшое круглое углубление. Я поднесла к нему перстень. Печатка с мальтийским крестом аккуратно вошла в углубление на циферблате, раздался негромкий щелчок. Что теперь? Я попробовала сдвинуть круг со знаками зодиака… и он с легким сопротивлением пополз вокруг циферблата. Я продолжала двигать круг, пока символ рака не оказался против слов «В долготу дней». И как только он оказался напротив этих слов, где-то в стороне раздался странный звук. Я обернулась на этот звук и увидела, что крутая крыша готического собора в руках деревянного святого откинулась на петлях, как крышка сундука. И правда, собор в руках святого был похож на резной сундучок. Ну да, в католических соборах часто встречаются такие сундучки-реликварии, в которых хранятся мощи святых или другие священные реликвии. Леокадия Львовна ахнула: — Вот где было спрятано это сокровище! Она стояла рядом со статуей, не решаясь заглянуть под крышу собора. Я соскочила с кресла, подбежала к статуе, приподнялась на цыпочки и заглянула внутрь сундучка. Там находился еще один ларец, поменьше размером. Я осторожно, опасливо достала этот ларец. Он был небольшой, но тяжелый — из серебра, украшенного растительным орнаментом, цветными эмалевыми вставками и драгоценными камнями. Даже сам ларец показался мне необычайно красивым и дорогим — что же хранится внутри его? Оставался последний вопрос — как его открыть? Тут я разглядела в середине крышки прячущуюся среди серебряных ветвей и листьев змею с пылающими рубинами глаз и широко открытой пастью. Должно быть, это не простая змея, а библейский змей-искуситель, притаившийся в ветвях Древа Познания, подстерегающий там наивную, любопытную Еву… Но уж больно широко открыта его пасть… как будто змей собирается кого-то проглотить. Кого-то или что-то… И тут мне пришло в голову, что разинутая пасть змея по размеру и форме напоминает углубление в циферблате часов Магистра, и так же, как то углубление, она вполне подходит, чтобы в нее можно было вложить печатку мальтийского перстня. Что я и сделала. Ведь этот перстень — ключ к сокровищу… а ключ нужно вставить в скважину… И действительно, как только я вложила печатку с мальтийским крестом в разинутую пасть змея, раздался негромкий щелчок, и крышка ларца открылась. Я заглянула внутрь. В ларце, на подложке из малинового бархата, лежал красивый золотой крест с раздвоенными наподобие ласточкиного хвоста концами. Мальтийский крест, усыпанный драгоценными камнями. — Вот он, священный крест императора Павла! — в восхищении воскликнула Леокадия Львовна, которая заглядывала в шкатулку через мое плечо. — Да, вот он! — раздался у нас за спиной еще один голос — хриплый, задыхающийся, но радостный. Я испуганно обернулась. В дверях капеллы стоял Левенберг. Лицо его было в запекшейся крови, левая нога неловко подвернута, он опирался на какую-то доску, как на костыль, но в глазах было злобное торжество, а в свободной руке он сжимал пистолет с навинченным на ствол глушителем. — Что ж, спасибо! — прохрипел Левенберг, поводя стволом пистолета. — Вы завершили для меня эту работу, эти поиски. Я всю жизнь искал крест императора… и не только я, его искал мой отец, и дед, и прадед, его искали шесть поколений баронов фон Левенберг, но я верил, что именно я найду его… и вот я его нашел. — Это мы его нашли! — воскликнула Леокадия Львовна с неожиданным мужеством. — И не отдадим его вам! Крест никогда не принадлежал ни вам, ни вашим предкам! — Ну-ну! — Левенберг усмехнулся. — Какая храбрость! Точнее, какое безрассудство! Он немного повел стволом пистолета и нажал на спусковой крючок. Раздался негромкий хлопок, и в груди деревянного святого появилась глубокая дыра. — Следующая пуля предназначена вам, мадам! — проговорил он, обращаясь к Леокадии с издевательской галантностью, а затем повернулся ко мне: — Слышала? Отдай крест, или она умрет на твоих глазах! Я достала крест из шкатулки, сжала его в руке… И вдруг какая-то сила перелилась из него в меня. Я перестала бояться — и этого человека с волчьими глазами, и вообще всего, всего… Да в самом деле, что его бояться? Я отчетливо увидела Левенберга, словно через увеличительное стекло — жалкого, стареющего, со сломанной ногой и разбитым лицом… Теперь я смотрела на него с жалостью. Хотя… как бы жалок он ни был, он все еще опасен. И вполне способен на убийство. — А за что ты убил Верещагина? — спросила я, пользуясь этим моментом истины. — Он сам виноват! — Лицо Левенберга перекосилось. — Он застал меня, когда я обыскивал будуар Лопухиной… он попытался остановить меня, меня, барона Левенберга! И он вообще слишком много знал! Тут он бросил на меня злобный взгляд и прошипел: — Пытаешься меня отвлечь? Не выйдет! Сейчас же отдавай крест, или я стреляю! — Сначала посмотри, кто у тебя за спиной! — За кого ты меня принимаешь? — Левенберг криво усмехнулся. — Неужели ты думаешь, что я куплюсь на такой старый прием? А зря. Потому что у него за спиной бесшумно открылась дверь, и в капеллу проскользнул господин Попеляев собственной персоной. В руке у него был серебряный подсвечник. Он подкрался к Левенбергу и занес подсвечник у того нал головой, но в последний момент Левенберг что-то почувствовал и успел отскочить, так что подсвечник только задел его по плечу. Но от этого удара Левенберг выронил пистолет. Попеляев метнулся к упавшему пистолету, но Левенберг ударил его доской, на которую опирался. Попеляев упал и пополз к пистолету, Левенберг тоже не устоял на ногах и рухнул на него. Мужчины ожесточенно боролись, тяжело дыша и вполголоса ругаясь. В какой-то момент Попеляев оказался сверху. Он ударил противника в челюсть и прошипел: