– Одна правда тянет за собой вторую, а та следующую и так далее. Я думала, что всё закончилось, но он вновь появился в моей жизни. И всё полетело к чертям. – Ясно, – бросаю и встаю. – Сиди здесь и успокаивайся. Потом поговорим, – продолжаю, не оборачиваясь, и выхожу из комнаты. Спускаюсь на первый этаж к сидящей на диване мрази, которая мне по крови родня, а по душу – иуда, враг, предатель. Лучше бы у нас не было ничего общего. – Ну что? Обработали тебя? Что она тебе наврала? Тоже про выкидыш? Лгунья… – спрашивает, пьяно захохотав. – Я же говорил, что она больше не та Адель! Дрянь она! И заслуживает самого ужасного! А давай её вместе вышвырнем из твоего дома? В чём мать родила? Или ты ещё хочешь немного поиграть со шкуркой и проучить её? – улыбаясь предполагает Дима, пока я иду к нему с обманчиво приветливой улыбкой. – Да? О, Тёма! Я знал, что ты не поведёшься на эту б… – договорить я ему не даю. Хватаю за шиворот и заставляю встать, а затем со всей силы впечатываю кулак ему в челюсть. – Вали из моего дома! – бью ему в живот, заставляя согнуться. – Оставь МОЮ жену в покое! – рычу и ещё раз ударяю. Спокойно и размеренно, полностью себя контролируя. За эти пять лет научился блокировать свои эмоции и не срываться на случайную агрессию. Только намеренная. – Я тебе, мразь, устрою райскую жизнь! Ты хоть понимаешь, что сделал с той, которая всегда в тебя верила и была рядом? Которая, блин, прощала тебя всегда! Мразь редкостную. Даже если бы она сделала аборт, придурок, какое право ты имеешь измываться над ней? Предохраняться надо было! Почему из-за твоих ошибок страдает она? Ты и твои друзья – сломали её! Вы её чуть до самоубийства не довели, ***! – Охренел?! – взрёвывает Дима. – Брата из-за бабы?! Из-за шалашовки?! – Ты мне больше не брат! – чеканю по слогам. Холодно, но вкрадчиво. – У меня давно всего один брат! Максим! А теперь пошёл нахрен из моего дома! Я даю тебе три часа на то, чтобы ты покинул Германию! Иначе пеняй на себя! – И что ты мне сделаешь?! – с вызовом спрашивает, поправляя футболку. – Дим, мы все изменились за эти пять лет. Ты стал придурком, Адель… стала тоже другой. А я больше не тот правильный мальчик, которого вы помните. Думаешь поднять огромную империю с нуля в такие короткие сроки – легко и просто? Мне помогли. И связи с теми людьми у меня остались до сих пор. Хорошие связи, которыми я могу воспользоваться с легкостью и даже совесть не помешает. Я нарушу сотню законов, отвалю кучу бабла, но ты забудешь, что такое тихая и мирная жизнь. Даже тесть не поможет. Обещаю. И лишь в память о родителях я даю тебе сейчас уйти и исчезнуть из нашей жизни. – Не надо тут угроз! Пуганный! – У тебя три часа, – кидаю и, не дожидаясь пока он уйдёт, ухожу на кухню. Глава 11. Малышка Молча, почти не дыша, смотрю на то, как Тёма выходит из спальни, оставляя меня одну. Не говорит и даже не намекает: простил или желает мне того, что и его брат. От этого ещё ужаснее. Не понимаешь, что делать, как делать и как дальше всё сложится между нами. Я не хочу его потерять, но понимаю, что сама виновата. Радует и одновременно пугает одно: мне обещан разговор позже, когда я успокоюсь и приду в себя. Но я не уверена, что смогу унять слёзы. Я боялась вот всего этого, что произошло, больше всего. Того, что не пережила этот кошмар и мои занятия с психологом прошли даром. Боялась, что если начну говорить… что-то сломается во мне и в тех, кто мне дорог. Так и произошло. Тёма теперь определённо будет относиться ко мне иначе. И всё же с кое-чем психолог справиться мне помог. Всего с некоторыми пунктиками и установками в моей голове, что тоже было немаловажным. Например, с моей главной проблемой – обидой на отца. Обидой за то, что он бросил меня и маму. И этот его поступок привнёс в мою жизнь одно: я никогда не могла и не могу прощать тех, кто отказал мне в поддержке в самый нужный момент. Просто не получается. Понимаю, что иногда это вынужденная мера со стороны обидчика, но ничего не помогает. Детская обида – самая сильная. Побороть можно, если стараться… но это трудно. Если учитывать тот факт, что я папу смогла простить совсем недавно. Года ещё нет. «– Мам, а почему все на утренник приходят с мамой и папой, а я нет? Когда придёт мой папа? Я тоже хочу папу, – возмущалась родительнице, пока она наряжала меня в костюм белочки, который сама и сшила. Не идеально, но очень даже прилично. – Адель, у нас нет папы, – мягко объясняет мама, продолжая поправлять на мне костюм. – У него другая жизнь. – Не со мной? Он меня не любит? – Любит, дорогая! Очень любит! Но не может быть с тобой…» Я ненавидела утренники за то, что моих друзей обнимали два родителя, а меня… мама. Только мама. Знаю, что грех жаловаться на такое. У некоторых и мамы нет. Но вот такая я! Хотела как все! Хотела, чтобы папа приехал и обнимал меня, защищал и был рядом. Чтобы играл со мной. Ребёнок, которому очень нужен был рядом ПАПА! «– Мам, а мы можем купить то мороженое? – спрашиваю, тыча в прилавок. – Извини, Адель, но нет. Мне нужно заплатить за квартиру и ещё тебе за садик заплатить, – отвечает и я понимающе поджимаю губы. – Но как только я получу зарплату, то куплю тебе два или даже три таких. – Хорошо, – как всегда легко соглашаюсь и всё же расстраиваюсь. – А другие ребята каждый день кушают его. Им мама и папа деньги дают. Почему у нас так мало денег? Твой начальник тебя обманывает? – Потому что я работаю одна и моя зарплата не такая большая, чтобы мы могли себе такое позволить. Но однажды…» Мечты… Мы всегда мечтали о том, что у нас будет, когда появятся деньги. Но на зарплату официантки не особо разбогатеешь. Маме всегда было трудно тянуть меня, но она не жаловалась. Научила понимать, что люди не всегда получают то, что хотят. «– Я хочу, чтобы у меня был папа! Мальчики во дворе надо мной смеются и обзывают сиротой! Мама, пусть у меня будет папа! Почему он даже не звонит мне? Я ему не нужна? – кричу, вбегая в квартиру, грубо стирая слёзы с щёк. – Почему? Я ведь хорошая!» «– Вставай, рёва корова! – дразнят меня девочки, больно ударив носком туфли в бок. – Вставай! Я ещё парочку приёмов покажу на тебе. Меня папа научил защищаться. – Защищаться, а не обижать, – уточняю, медленно вставая. – Не надо меня бить! Я тебе не груша! – шиплю и встаю, болезненно взглянув на коленку. – Я тоже могу тебя побить, защищаясь! – Да что ты можешь… У тебя только мама! Тебя никто не защитит! – выкрикивает кто-то из толпы зевак. И они правы… Я ничего не могу. Поэтому меня бьют. Больно. Мои царапанья им не наносят особого вреда, а попытки бить лишь смешат их». «– Дедушка, – в слезах прибегаю к нему. – Научи меня драться! Я хочу защищаться! Меня все бьют, а я не могу ответить. Потому что не умею! Потому что их папа научил, а меня нет! Я ненавижу! Ненавижу его!» В школе меня часто обижали девчонки и мальчишки. Только меня. Потому что за других вступались отцы и спустя время от них отставали. А за меня некому было постоять. Я была одна. Когда я несколько раз пожаловалась маме, а та после пришла к родителям моих обидчиков… в школе меня ждала месть. Поэтому дальше я всегда молчала. Лишь учителя изредка спасали, если видели что-то. Да и только. Но часто они закрывали глаза. Проходили мимо и… оставляли меня одну. Только потом в моей жизни появились Дима и Тёма. Те, кто защищал меня. Те, которые спасали меня. Те, кому я обязана за то, что не дали сдаться. В них был мой идеальный мир. Но в один момент один из них его разрушил, а второй… может либо подарить мне новый, либо… разрушить тот, что я склеила, окончательно. «– Адель, – неловко начинает мама. – Ты только не сердись, но мы с твоим папой решили сойтись вновь! – объявляет мне родительница и отец входит в кухню. Счастливый, радостный… Они оба смотрят на меня. Ждут решения. – Ты не против? – спрашивает она и кидает в сторону папы влюблённый взгляд. – Нет, всё хорошо, – отвечаю с улыбкой. Но в тот момент я теряю всё. Отца, которого у меня никогда и не было. И маму, которая решила из тысячи мужчин на этой планете выбрать опять его. Того, кто бросил нас и оставил без поддержки и меня, и её саму. Почему?» «– Адель, папа обижается, что ты с ним мало общаешься, – говорит мама, но я и так это знаю. Вижу и чувствую во всех его взглядах, направленных в мою сторону. – Так получается, – пожимаю плечами. – У нас нет общих тем для разговора. – А вы просто поговорите о том, как день прошёл. – Я не хочу с ним говорить, – произношу. Это наш первый откровенный разговор обо мне и отце. Первый и последний. – Он… Он предал меня, мам! И тебя тоже! Когда мне нужна была его помощь – его не было рядом. Когда я добивалась каких-либо высот – его не было рядом. Когда мне рядом нужен был отец – его не было рядом! Так чего вы от меня хотите спустя пятнадцать лет? Любви? Поддержки? Улыбок? Чего он ждёт от меня, если хотя бы не попытался объяснить, почему столько лет мы жили в нищете и были жутко слабы. Ладно, не надо мне объяснений, но можно было просто сказать: “Прости, дочь, что меня никогда не было рядом! Я постараюсь наверстать упущенное!” Почему он это не говорит? Почему не пытается показать сам, что я ему нужна? Работает, смотрит телевизор и всё… Я ему не нужна. И он мне не нужен… – Адель… – Да, мам? Не могу я его простить! У меня огромная обида здесь, в груди, – указываю на свою грудную клетку. – Он оставил нас тогда, когда больше всего был нужен! Такое не прощают!» Такое я не смогла простить и Диме. Он не был рядом, когда был нужен. Глупо,наверное, но у меня такой характер и такие правила. И Тёма с Димой об этом знали всегда. Я им рассказала. В их жилетку я плакалась. Знаю, что мои мысли эгоистичны и в какой-то степени детские, но я так чувствую. Моя жизнь. Мои чувства. Мои обиды. Мои проблемы. «– Я не делала аборт, Дим! – кричу, глядя в его глаза, полные ярости. – Не делала! Хочешь к врачу пойдём и он всё подтвердит?! – Больше я не верю ни единому твоему лживому слову! – шипит, схватив меня за горло. – Я верил тебе! Понимаешь?! Всегда верил в твою искренность и наивность! А ты… Господи, как я мог с тобой общаться? Дрянь! – Я, правда, не вру! Выкидыш! Это был выкидыш! – ору во всё горло и, кажется, об этом уже знают все мои соседи. – Выкидыш! Из-за тебя! Из-за меня! Из-за нас! Не я виновата! Не я убивала! – Не верю! Габи права! Выкидыш не случается просто так! Ты спровоцировала его! Я знаю! – Нет! – отвечаю и получаю пощёчину. Громкую, горячую и жгучую. Уничтожающую всё нутро. – Просто признайся, – не унимается даже после такого. – Я хочу, чтобы ты смотрела в мои глаза и сказала наконец правду! Скажи, что убила моего ребёнка! Ну! Не молчи, говори! – сжимает моё горло сильнее, но я терплю. Зло смотрю на него. И получаю ещё одну пощёчину, которая всё разрушает. Абсолютно всё. – Говори! – Хорошо! Твоего ребёнка нет! Он мёртв! Не родится никогда! Потому что… иметь такого отца, как ты – унижение и позор! Отпусти меня! – Нет! Говори, – сжимает горло сильнее. – Что? – Говори, что сделала аборт, иначе я задушу тебя! – Нет! – настойчиво повторяю, но сдаюсь в тот момент, когда он полностью перекрывает кислород и через несколько секунд мозг начинает отключаться и включается инстинкт самосохранения, и я из последних сил хриплю: – Да! Да! Да! Да! Сделала! Отпусти! – вру, но я, чёрт возьми, хочу жить. – Дрянь! – выплёвывает, но отпускает, давая упасть, но перед этим… даёт ещё одну пощёчину». Было больно и жутко в тот момент. Казалось, что от тебя что-то отрезали и намеренно оставили кровить. А после приходили его друзья и ковыряли рану. Потом я сошла с ума. Я мечтала о смерти, и если бы тогда не звонок матери… я бы пошла на это. Я обратилась к психологу, и мы многое смогли подправить. Мыслей о самоубийстве больше не было. До сегодняшнего дня. Истерик тоже. Всё закончилось, когда я встретила Тёму. И началось, когда вновь пришёл Дима. «– Тёма, а ты меня правда любишь? И простишь, чтобы я не сделала? – спрашиваю мужа, рисуя шариковой ручкой у него на груди, наверное, сотое сердечко. Он ведь усыпан этими значками, которые я, чтобы запечатлеть навсегда, целую. Только ради этого Тёма согласился на пару часовое тату. – А что ты сделала? – спокойно интересуется. – Представь, что я уехала от тебя и забрала и уничтожила что-то, что было бы дорого тебе. Очень дорого. Чтобы ты сделал? – А кто тебе сказал, что я отпущу тебя? Ты и есть самое дорогое, что есть у меня. – Ну а вдруг? – Во-первых, сбежать я тебе не дам, – серьёзно заговаривает. – Во-вторых, люди неидеальны и совершают ошибки. И, в-третьих, всё зависит от обстоятельств. Но одно я знаю точно: всё можно исправить, починить и вернуть. – А если нельзя вернуть? – закусываю губу в ожидании ответа. – Тогда это было не так нужно, как казалось раньше. Бог дал нужное, забрал – ненужное. Всё просто, Адель».