Лиза встала из-за стола и начала нервно расхаживать по кухне, то и дело останавливаясь возле стола. Она понимала, что должна что-то сделать. Но это было слишком серьезное обвинение. Ей не хватило бы духу высказать его Лине в лицо. По спине пробежал холодок, когда она представила ее реакцию. Нет, это невозможно, она не сумеет. Но как же быть? Оставить как есть, не вмешиваться? Сообщить кому-нибудь? Но кому? В опеку? А если она ошибается? Если она навредит Нике и всей ее семье своим вмешательством? Лиза устало опустилась на стул. Решение никак не приходило. Она взглянула на часы – уже полдвенадцатого. Все же она решила сварить себе кофе, хотя и понимала, что после этого точно не уснет. Но она бы и так не смогла сейчас уснуть. Стоя над мерно шипящей туркой, Лиза следила, как коричневые пузырьки поднимаются со дна и пробиваются наружу сквозь кофейную гущу. Когда стали появляться совсем крупные пузыри, Лиза выключила огонь, но вместо того, чтобы налить кофе в кружку, она осталась стоять с туркой в руке, глядя в стену перед собой невидящими глазами. Потом она резко вернула турку на плиту и быстрым шагом подошла к столу. Села на стул, разбудила уснувший экран ноутбука и открыла почту. * * * Нестор Симаков любил приходить на работу пораньше, хотя бы за полчаса до начала приема, чтобы собраться с мыслями и как следует подготовиться к рабочему дню. Вот и сегодня ровно в 7.30 он уже открывал двери детской поликлиники, попутно стряхивая снег с воротника. – Доброе утро! – громким и бодрым голосом провозгласил он на всю поликлинику – у них был маленький филиал, в котором было всего несколько кабинетов. Девушки в регистратуре заулыбались и тоже поприветствовали его – им нравился молодой и веселый доктор. Нестор снял пальто, шапку, обстучал снег с ботинок и отправился в свой кабинет. Открыл окна на проветривание, вымыл руки, включил компьютер. Осмотрел, все ли в порядке и все ли на месте. Пролистал новые результаты анализов. Просмотрел карточки записанных на прием детей. Передвинул бегунок на настенном календаре, потом сел за стол. Старый компьютер грузился долго, Нестор успел за это время сделать несколько записей в ежедневнике и аккуратно разложить все рабочие принадлежности на столе. Взглянул на часы – 7.40. Компьютер загрузился – можно проверить рабочую почту. Нестор дважды щелкнул на иконке с письмом, медленно стала загружаться почтовая программа. Нестор достал термос с кофе и сделал несколько глотков. Наконец, открылось окно с письмами – несколько писем от главного врача с пересланными распоряжениями из министерства, пара писем от торговых представителей фармкомпаний – все, как обычно. Затем одно письмо привлекло его внимание, в графе «отправитель» стояло «Аноним», а в теме – «важная информация о пациенте». Нестор нахмурился и дважды щелкнул по письму. «Уважаемый Нестор Викторович, Извините, что пишу анонимно, но вопрос слишком щекотливый, и я боюсь оказаться в сложном положении, впрочем, ситуация уже непростая. Дело касается одного из детей на вашем участке – Ники Радионовой. У меня есть серьезные основания подозревать, что ее мама страдает делегированным синдромом Мюнхгаузена. Вкратце опишу вам факты, которые заставили меня прийти к такому выводу…». Нестор сосредоточенно и напряженно прочел письмо до самого последнего слова. Подписи, конечно же, не было. Он откинулся на спинку стула и принялся грызть карандаш, который до этого крутил в руках. Вообще, с тех пор как в мир ворвалась пандемия коронавируса, он успешно отучил себя от этой привычки, но тут его охватило такое волнение, что он напрочь забыл о всех предосторожностях. Он несколько раз перечитал письмо. Он хорошо помнил эту девочку и ее маму. Когда он только пришел на участок, она показалась ему очень милой и приветливой, но очень быстро это первое впечатление прошло. Лина Радионова была очень напористой и уверенной в своей правоте, мнение врача о том, что ее дочь вполне здорова, ее никогда не устраивало, она всегда требовала новых анализов, диагнозов, назначений. Девочка, впрочем, казалась ему вполне здоровой, возможно, слегка замученной маминой повышенной тревожностью в отношении ее здоровья. Нестор напряг память, чтобы вспомнить, когда в последний раз он видел их – это было совсем недавно, он хорошо помнил, что направил двенадцатилетнюю Нику на госпитализацию в связи со странным набором симптомов, включая зеленую мочу. Все это идеально укладывалось в описанную анонимом концепцию отравления таллием. До начала приема оставалось 5 минут, он слышал, как в коридоре переговаривались родители его маленьких пациентов. Полистав справочник, он взял трубку городского телефона и набрал номер. После нескольких гудков ему ответили: – Первая детская городская, инфекционное отделение, слушаю. – Добрый день. Нестор Викторович Симаков беспокоит, педиатр седьмого участка третьей полклиники. У вас на лечении ребенок с моего участка – Ника Радионова, не подскажете, кто ее лечащий врач? – Минутку… – медсестра зашелестела страницами. – Сергей Сергеевич Буриев. Пригласить его? Нестор взглянул на часы – 7.59. – Нет, нет, не нужно, спасибо… Я заеду к нему сегодня. До какого часа он работает? – До 16.00. – Спасибо, до свидания. Молодой педиатр положил трубку и крикнул в сторону двери: – Проходите! В 12 часов, закончив дневной прием, Нестор отправился в первую детскую городскую больницу. Несмотря на карантин, его легко пустили на третий этаж в отделение гастроэнтерологии – сработал белый халат. В ординаторской он легко нашел Сергея Сергеевича Буриева, тот с кружкой кофе в руках изучал листы с анализами. Вид у него был озадаченный. Это был немолодой уже врач с заметной сединой в волосах и глубокими морщинами на загорелом лице. – Здравствуйте! – поздоровался Нестор. – Извините за вторжение, меня зовут Нестор Викторович, у вас лечится моя пациентка – Ника Радионова. Сергей Сергеевич обернулся и удивленно взглянул на Нестора. – Как вы сказали, Ника? – переспросил он, протягивая ладонь для рукопожатия. – Да, Ника Радионова, – повторил Нестор, отвечая на крепкое рукопожатие. – Так-так, и что же привело вас сюда? Нестор замялся, потом, оглянувшись вокруг и понизив голос, спросил: – Мы можем поговорить где-нибудь наедине? Сергей Сергеевич посмотрел на него в упор долгим, слегка прищуренным взглядом, потом коротко кивнул: – Пойдемте. Они прошли по длинному коридору и вошли в маленький кабинет с занавешенным окном, весь заваленный бумагами и коробками из-под лекарств. Сергей Сергеевич высвободил из-под завалов два стула, сел на один и предложил Нестору второй. – Рассказывайте, Нестор Викторович. На самом деле, это очень хорошо, что вы пришли – я как раз недоумеваю над анализами вашей пациентки – всю прошлую неделю она пролежала у нас без диагноза со странным набором симптомов на входе, к выходным ее состояние, впрочем, улучшилось, и я собирался ее сегодня выписывать, списав все на функциональное кишечное расстройство и подростковый возраст, но за эти выходные у нее произошло резкое ухудшение – вплоть до судорог, вернулась рвота, головная боль и даже зеленая моча – как было указано в ее карточке при поступлении, это же ваша была запись, верно? Нестор кивнул. – Сегодня утром у нее взяли анализы, и я только что получил результаты – огромное количество белка в моче, показатели поджелудочной и печени зашкаливают, СОЭ и лейкоциты показывают серьезное воспаление. В общем, я в недоумении, может быть, вы поможете мне? Молодой врач сглотнул комок и спросил: – Скажите, пожалуйста, а в эти выходные ее случайно не навещала мама? Сергей Сергеевич выглядел удивленным: – Нет, не должна была – у нас строгий карантин по коронавирусу, родители в отделение не допускаются. А почему вы интересуетесь? Нестор ненадолго отвел взгляд в окно, глядя поверх белой тканевой занавески на серое, затянутое тучами небо за окном. Затем взглянул в глаза Сергею Сергеевичу, набрал воздуха в легкие и уже открыл рот, но в этот момент дверь распахнулась и в кабинет заглянула медсестра. Лицо ее было взволнованным: – Сергей Сергеевич! Там Лера, из девятой палаты, что-то не так! Можете прийти? Сергей Сергеевич быстро встал со стула, коротко кивнул Нестору и вышел в коридор вслед за сестрой, на ходу расспрашивая, что случилось. Нестор некоторое время продолжал сидеть в кабинете, не зная, как ему лучше поступить – ждать коллегу здесь или пойти за ним. Немного поразмышляв, он решил пойти в девятую палату. Когда он подошел и заглянул в открытую дверь, то увидел, что на угловой кровати лежит девочка лет пяти. На кровати и полу желтели пятна рвоты, тело девочки сотрясали судороги. Сергей Сергеевич стоял рядом, слушая пульс и отдавая короткие распоряжения медсестре тихим голосом. В изножье кровати, вцепившись побелевшими пальцами в спинку, стояла женщина. Лица ее Нестор не видел, но сразу понял, что это была мать девочки. На других кроватях молча сидели девочки разного возраста, испуганно глядя в угол палаты на маленькую соседку. Лишь на одной кровати, той, что стояла ближе всех к кровати маленькой Леры, лежала девочка-подросток с закрытыми глазами – кажется, она спала. Нестор скользнул взглядом по ее лицу и вновь повернулся к Сергей Сергеевичу, как вдруг что-то щелкнула в его мозгу – Ника! Он впился взглядом в ее лицо – это точно была она. Бледная и осунувшаяся и без вечного платка на голове, Нестор впервые рассмотрел, что голова у нее совершенно безволосая. В этот момент Сергей Сергеевич обернулся к женщине, матери Леры: – Что она ела? Что давали ей сегодня? Когда точно начался приступ? Женщина стала нервно заламывать пальцы и, сдерживая слезы, стала перечислять: – Ну, на завтрак каша, как обычно, из столовой, и еще хлеб с маслом, и чай с сахаром… Я помню, вы говорили без сахара брать, пока не восстановилась еще, но она так просила, она не может несладкий пить! – женщина жалобно смотрела на врача, словно умоляя ее простить за это послабление для дочери. – Ну-ну, – успокоил ее Сергей Сергеевич, – от сахара такого не бывает, продолжайте, что еще? – Ну, потом еще она съела несколько блинчиков у Ники, которые ей мама принесла на выходных, а больше и ничего, кажется. Да-да, точно, больше ничего! В эту секунду тело Леры резко выгнулось, и она стала хватать ртом воздух, при этом из ее груди стали раздаваться резкие хрипящие звуки, а треугольник вокруг носа и рта резко стал синеть. Мать девочки вскрикнула и бросилась к дочери, но медсестра удержала ее, а Сергей Сергеевич быстрым движением открыл рот Леры и посветил в него фонариком. – Дыхательные пути свободны, – пробормотал он сам себе, затем достал фонендоскоп и стал слушать грудную клетку. Затем Лера зашлась в приступе кашля, и он убрал фонендоскоп и сказал, обернувшись к сестре: – Дайте кислород, потом приготовьте девочку к ФГС, я предупрежу сейчас, чтобы срочно взяли. Лерина мама, которая до этого не сводила глаз с дочери, вдруг повернулась к врачу и сказала: – Сергей Сергеевич, прямо перед приступом она ходила в туалет, и у нее была зеленая моча. Врач, который уже направлялся к выходу, резко остановился на месте и обернулся к ней: – Как вы сказали? Зеленая? Женщина кивнула. Сергей Сергеевич молчал и сосредоточенно думал, глядя то на Леру, тело которой все еще подрагивало в судорогах, то на Нику, которая продолжала спать, несмотря на всю происходящую вокруг суматоху. И вдруг тишину нарушил голос Нестора: – Необходимо промывание желудочно-кишечного тракта и ферроцин – пол миллиграмма три раза в день, – неожиданно для самого себя выпалил он. Все обернулись на него. Через секунду Сергей Сергеевич пришел в себя, быстро подошел к нему, взял под руку и вывел в коридор. – Быстро и кратко, рассказывайте. Нестор унял дрожь в руках и, стараясь быть кратким, но и не упустить существенных деталей, рассказал всю историю, как она была ему известна. О тревожной маме, часто болеющей девочки, необъяснимых симптомах, зеленой моче, выпадении волос и, наконец, письме анонима. – Сегодня в перерывах между пациентами я читал гайдлайны по отравлению таллием – все сходится, один в один. Лера съела принесенные мамой Ники блинчики, и теперь у нее все те же симптомы. Это уж слишком для совпадения, вам не кажется? Сергей Сергеевич выглядел ошарашенным. Он напряженно думал, глядя в окно и жуя нижнюю губу. – Нам нужно взять у обеих девочек анализы на таллий в крови и моче. Но у нас в больнице такие не делают, нужно звонить в специализированную лабораторию. Придется делать это через главного врача. Не знаю, сколько это займет времени. – Надо начинать лечение уже сейчас, у Леры очень сильно проявляются симптомы – у Ники, например, нет дыхательной недостаточности. Сергей Сергеевич озабоченно кивнул: