* * * – Ну и жара, – Лиза передвинулась от наползающего на нее солнца подальше в тень дерева. – Так и живем – девять месяцев холода – из дома не высунешься, три месяца жара – вздохнуть нечем. – Да, погода невозможная просто, – Лина тоже подвинулась подальше в тень, отрываясь от телефона. – И как они только умудряются играть на такой жаре? Женщины сидели на скамейке под деревом, неподалеку на полянке под самым солнцем играли дети. Они что-то лепили из песка, рвали траву, носили ее в песочницу, поливали водой из фонтанчика, добавляли камни, в общем, развели бурную деятельность. – Ника! – крикнула Лина. – Подойди ко мне, я тебе косынку поправлю, сбилась! – Ну мам! – Ника не отрывалась от ведерка с песком. – Я не могу сейчас, я занята! – Подойди, говорю, у тебя так лоб и уши сгорят! Нехотя девочка встала и подбежала к матери. Лина поправила дочери косынку, укрыв лоб и уши, заправила выбившуюся прядь волос, после чего Ника тут же убежала обратно играть. – Антону голову не напечет? – Лина с беспокойством спросила у Лизы. – Он у вас совсем без головного убора. Лиза взглянула на сына, копошившегося в песке. Возможно, ему действительно стоило надеть панаму, но, во-первых, он их ненавидел, во-вторых, постоянно снимал, в-третьих, Лиза все равно ее забыла дома. Она успокоила себя тем, что перед выходом качественно намазала сына солнцезащитным кремом, хотя бы лоб и уши у него точно не сгорят. – Да нет, не должно, – ответила она. – Раньше, по крайней мере, никогда не напекало. Лиза познакомилась с Линой пару месяцев назад. Их дети – Ника и Антон – встретились на одной из детских площадок в начале мая, им тогда обоим было по шесть лет. Весна была теплая, солнце начало по-настоящему пригревать, и кучи детей, как подснежники, стали появляться во дворах после долгой, безлюдной зимы, когда они с сыном безнадежно бродили по площадкам в надежде найти хоть какую-нибудь компанию для игр. Сейчас стоял июль, в городе была страшная жара, но детям, судя по всему, это было нипочем. Антон и Ника быстро подружились, практически каждый день они ходили гулять вместе. Лиза и Лина обменялись телефонами, чтобы проще было договариваться о совместных прогулках. Кроме того, детей записали в один и тот же первый класс, так что с осени им еще и предстояло учиться вместе. Нике должно было исполниться семь лет в конце августа, Антону уже исполнилось в конце мая, вскоре после их знакомства. Что и говорить, эта дружба обоим была на руку, ведь никогда не ходившие в детский сад Антон и Ника тосковали по детскому обществу и, обретя в лице друг друга товарищей для игры, наконец, оставили в покое своих мам, которым больше не приходилось лепить куличи, есть песочную еду в импровизированном кафе и изображать себя продавцов травяных зелий. Вместо этого женщины теперь могли сидеть на скамейке, читать, обсуждать животрепещущие вопросы материнства или просто молчать без мыслей, что для любой матери активной и любопытной шестилетки всегда за праздник. Лиза искоса взглянула на Лину. Было в ней что-то такое, что она не могла сформулировать. Что-то странное что ли. Что-то в ее поведении никак не вязалось с ее образом, но Лиза не могла понять, что именно. Лина выглядела абсолютно нормальной. Адекватно вела себя. Но что-то выдавало в ней бомбу замедленного действия, так это назвала про себя Лиза. Но это было исключительно на уровне каких-то смутных ощущений. Придраться было не к чему. Лина не была из болтливых мамаш, от которых невозможно отвязаться, если они присядут тебе на уши. Не была она и молчуном, который сторонится всех и вся. Она могла поддержать беседу, а могло спокойно сидеть рядом на скамейке, листать новостную ленту в телефоне, поглядывая на детей. С ней легко было договариваться – она всегда заранее предупреждала, если у них менялись планы, они с Никой всегда выходили вовремя, если обещали. Она не исповедовала никаких странных взглядов, вроде домашних родов или кормления грудью до пяти лет, не увлекалась никакими сектантскими идеями, вроде транссерфинга, как другие знакомые мамы друзей Антона, это выгодно отличало ее от остальных. Она никогда не пыталась попросить Лизу посмотреть за Никой, пока она «на минуточку» сбегает в магазин (однажды Лизе пришлось почти час торчать на площадке с малознакомым мальчиком, с которым Антон и играть-то перестал уже через три минуты, потому что черт дернул ее согласиться посмотреть за ним, пока мама вот на такую вот минуточку сходит за хлебом). В общем, с Линой все казалось в порядке, дети замечательно играли и очень привязалась друг к другу, но Лизу не оставляло ощущение, что что-то не так. – А я так переживаю, что Ника перегреется на солнце, – вдруг сказала Лина после паузы. – Надо, наверное, попозже гулять, или, наоборот, пораньше с утра, чтобы не в самое пекло. Лиза вытянула ноги и потянулась всем телом. – Да, пожалуй, – согласилась она. – Прошлым летом у Ники был солнечный удар, – продолжала Лина. – Это так страшно, знаете. Температура была сорок, мы скорую вызывали, ее в больницу увозили, там капельницу ставили от обезвоживания. Она такая бледная была, ее рвало, пить не могла сама. Я с тех пор очень солнца боюсь сильного. – Поэтому без головного убора не ходите? – уточнила Лиза. – Ну правильно так-то, да. Это я что-то расслабилась, конечно, в такую жару надо голову прикрывать. – Ну мы не только поэтому в головном уборе всегда, – сказала вдруг Лина. – Вообще-то, у Ники проблемы с волосами. Они у нее выпадают. Очень сильно. Прямо до залысин. Поэтому вот в шапочках всегда, панамках. Чтобы не видно было. Лиза удивленно взглянула сначала на Лину, затем перевела взгляд на Нику, которая самозабвенно лила воду из ведерка в песочницу и что-то бойко командовала Антону. Тот послушно носил воду из фонтанчика. – А почему так? – спросила она, не будучи уверенной, стоит ли погружаться в эту тему. – Ну вот, у нее гормональное заболевание щитовидной железы, аутоимунное. С трех лет. Она переболела тогда ветрянкой очень тяжело, с высокой температурой, коросты по всему телу оставались очень долго, в том числе на голове. А потом вдруг начали выпадать волосы. В какой-то момент совсем все выпали. Потом, правда, отросли, но с тех пор регулярно выпадают, не успевают полностью вырасти обратно. Чуть какой стресс, перенервничает или съест что-то не то, а у нее аллергия прямо много на что, так вот сразу и высыпаются волосы. Иногда даже брови и ресницы. Лиза не знала, что ответить. С одной стороны, ей стало очень жаль и девочку, и ее маму. С другой, она испытала странную неловкость оттого, что она теперь это знает. Все-таки, они не были слишком уж близко знакомы и уж точно не были подругами, чтобы делиться такими вот подробностями. «Тяжело, наверное, когда твой ребенок вот так несколько лет болеет, – подумала Лиза. – Наверное, ей хочется с кем-то поделиться, может, у нее подруг близких нет». Она решила проявить участие: – А врачи что говорят? Вы проходите лечение какое-то? – Да, – вздохнула Лина, – проходим. Мы обошли всех наших врачей в детской поликлинике, нам не смогли там установить диагноз, поэтому мы ходим к одному очень хорошему врачу, она не местная, из одной московской клиники, приезжает сюда несколько раз в год, офис арендует в центре, у нее очередь такая, знаете, на полгода вперед. Вот, ходим. По 10 000 рублей за прием отдаем. Потом после приема еще анализов на столько же. Она назначает Нике витамины, добавки, лечение разное, в основном, помогает, ну, по крайней мере, если диету соблюдать и за здоровьем следить – чтобы не переохлаждалась, не перегревалась, не нервничала. Как собьется что-то, так сразу ухудшения – и волосы вылезают, и истерики случаются, в общем, кошмар… У Ники если истерика, то ее не успокоить ничем, просто ужас… Кричит, плачет, не слышит меня совершенно. Лиза с удивлением посмотрела на Нику. Она ни разу не видела, чтобы у девочки была истерика. Напротив, она производила впечатление на удивление спокойного, рассудительного ребенка. Всегда находила общий язык с другими детьми, не провоцировала конфликтов, не обижалась почем зря. Лиза никак не могла представить ею бьющейся в истерике. Впрочем, если ее мама так говорит, значит, так и есть. Ее Антон тоже мог показаться милейшим ребенком, но она-то знала, на какие концерты он способен, когда никто посторонний его не видит. Впрочем, такое поведение у дошкольника казалось Лизе совершенно нормальным. Она давно смирилась с этими скандалами и решила мужественно терпеть, пока сын их не перерастет. Лиза вновь взглянула на Лину. Та задумчиво наблюдала за дочерью. Нужно было что-то ответить, но у Лизы не находилось слов. Она вообще не очень-то хорошо умела поддерживать беседы, особенно на такие деликатные темы. – Так какой диагноз вам поставила эта врач… из Москвы? – Ох, да там целая пачка этих диагнозов, – Лина вздохнула. – И гипофункция щитовидной железы, и преддиабет, и аллергия на большинство продуктов, и гормональная недостаточность, и «дырявый кишечник»… – Дырявый кишечник? – Лиза недоуменно посмотрела на Лину. – Это что еще такое? – О, вы не знаете? – Лина в свою очередь удивленно посмотрела на Лизу. – Ну это когда кишечник истончается и становится проницаемым, через его стенки все его содержимое начинает попадать в организм, бактерии все, микробы, от этого начинаются разные аутоимунные заболевания, кожа страдает, волосы, неврозы вот такие начинаются, как у Ники… из-за этого кишечника мы и сидим на этих диетах бесконечно. Ну и приходится пить постоянно витамины, БАДы, потому что из еды практически ничего не получает она. Ну то есть мы лечимся по схеме нашего врача, но это очень долго, несколько лет нужно латать кишечник. Лиза не знала, что и сказать. Все, что это до этого говорила Лина, звучало, хоть и странно, но более-менее правдоподобно, но эта чушь с дырявым кишечником была уже за гранью разумного. Лиза была уверена, что официальная медицина никогда ни о чем таком не слышала, и что это заболевание из области популярных мифов, распространяемых инстаграм-врачами. «Ну, точно, – подумала Лиза, – гастролирующий инстаграм-целитель, эта их врач за 10 000». Она осторожно спросила: – А как фамилия у этого вашего врача? К ней, видимо, и не попадешь просто так, да? – Да, конечно, у нее все расписано на год вперед. Ну на полгода точно. Вероника Сергеевна Колкина. У нее инстаграм есть, я ее там давно уже читаю, у нее очень там много полезной информации про дырявый кишечник и не только. Она сторонник интегративной медицины, она говорит, что в организме все связано, и если один орган болеет, то это отражается на все остальных, значит, и лечить нужно в комплексе. У нее много можно про это почитать в постах». «Да уж, представляю себе», – подумала Лиза и представила себе это царство мракобесия и посты в духе «лечите причину, а не симптомы – ваш звон в ухе на самом деле говорит о том, что ваш организм забит токсинами». Лиза не удержалась и усмехнулась, но тут же взяла себя в руки и сделала вид, что закашлялась. – Интересно, – сказала она, просто чтобы что-то сказать. – Даже не знаю, как мы в школу пойдем, – вздохнула Лина, – с таким здоровьем. Я пыталась неврологу все это описать, но он меня так и не услышал. Говорит, все нормально с вашим ребенком. Эти врачи участковые, знаете, им наплевать вообще на наши диагнозы. Что невролог, что педиатр наш новый, вы бывали у него уже? Я ему рассказала все про наши заболевания, а он хоть бы что. Ни на одно обследование нас так и не направил, – глаза Лины заблестели от негодования. – Я даже думала школу на год отложить, Нике ведь только в конце августа семь лет будет, можно и на следующий год пойти, но потом посоветовались с мужем и все же решили, что надо в этом году начинать. Надеюсь, справимся, – Лина снова вздохнула. – Конечно, справитесь, – Лиза попыталась сделать так, чтобы ее голос звучал ободряюще. – Ника и так у вас уже и читает, и пишет, и считает хорошо. Ей должно быть легко в первом классе. – Это да, знает много, но вот психика совсем слабая. Ну, посмотрим, как пойдет. Хорошо, что они с Антоном в один класс попали, легче адаптироваться, когда с другом вместе учишься. – Да, конечно, – согласилась Лиза и снова взглянула на ребят. Они весело хохотали над какой-то одним им понятной шуткой. – С другом, конечно, полегче. Вечером того же дня, уложив Антона спать, Лиза не выдержала и залезла в инстаграм, чтобы найти страницу этого чудо-врача. Инстаграм Вероники Колкиной действительно пестрел красочными постами о «дырявом» кишечнике, шлаках и токсинах, вегето-сосудистой дистонии, невидимых паразитах-убийцах и прочем мраке, от которого нормальный врач хватается за голову. Лиза была сторонницей доказательной медицины, и не раз ей приходилось спорить с предыдущим педиатром из-за дурацкого списка назначений при банальной простуде у ребенка. Впрочем, год назад на участок пришел новый молодой мужчина педиатр, и это был как глоток свежего воздуха – он не назначал иммуно-модуляторов на каждый чих, не запрещал ставить прививки при легком насморке, не прописывал антибиотики при каждом удобном случае. Это на него, судя по всему, жаловалась Лина, говоря, что он не видит необходимости назначать Нике обследования и лечение. Вероника Сергеевна же обещала излечить своих последователей от инфаркта, инсульта, рака, дырявого кишечника, запоров, диареи, депрессии, тревоги и всего остального. С помощью витаминов, БАДов и какого-то хитрого устройства, которое делало полное сканирование организма с помощью одной капли крови. Лиза продолжала читать пост за постом и никак не могла оторваться – так бывает, когда смотришь на что-то ужасное и отвратительное и не можешь отвернуться или хотя бы просто закрыть глаза – хочется смотреть и ужасаться. «И вот этим всем она лечит ребенка?» – с ужасом думала Лиза. Она, наконец, встала из-за стола и стала прохаживаться по комнате. «Так она может и не больна вовсе, тут выпадут волосы от одних БАДов в сочетании с диетой…». Еще несколько дней мысли о Лине и Нике и их враче не давали ей покоя. При встрече она уже не могла так спокойно читать новости в телефоне или книжку – она невольно наблюдала за Никой и ее матерью, пытаясь подмечать какие-нибудь странности в их поведении, но обе выглядели и вели себя нормально. Ника не казалась больной, она играла наравне с другими детьми, разве что бегала помедленнее и не очень любила подвижные игры – ей больше нравилось играть на одном месте, но это, скорее всего, ничего не значило, ведь не всем детям нравится носиться как угорелым. Ее мама Лина тоже продолжала вести себя нормально. Иногда она рассказывала что-нибудь о здоровье Ники, о ее лечении, диете, враче, каких-то удивительных фактах из интернета, которые она прочла. Из этой разрозненной информации у Лизы вскоре сложилась более-менее понятная картина. Судя по всему, Ника родилась слабым и болезненным ребенком, плохо спала в младенчестве, Лине никто не помогал, она ужасно уставала, а в три года Ника тяжело переболела ветрянкой и у нее начались серьезные проблемы со здоровьем. В обычной детской поликлинике Лину слушать не захотели и говорили, что у нее нормальный здоровый ребенок, тогда она отправилась в интернет и там нашла массу альтернативных точек зрения. Благодаря разным интернет-гуру от медицины она нашла у дочери и преддиабет, и «дырявый» кишечник, и аллергию и все остальное. Там же она нашла и замечательного гастролирующего врача, которому была рада отдавать по 10 000 за прием, лишь бы та назначала Нике анализы и БАДы. И вся эта удивительная история продолжается уже три года, по мнению Лины, лучше Нике не становится, а не становится хуже только усилиями Вероники Сергеевны. Лизе оставалось непонятным, куда смотрит отец девочки. Неужели он настолько же лишен критического мышления, как и ее мать? Также слепо доверяет мнению интернет-целителей? Или ему просто наплевать, и он самоустранился от решения проблемы, предоставив жене заниматься здоровьем дочери? Лина мало говорила о муже, но из того, что Лиза слышала, ей показалось, что он мало времени проводит дома, много работает и предпочитает отдыхать с друзьями на природе, катаясь на мотоциклах. Лиза думала, что все это очень печально. Она знала, что такое растить ребенка без помощников. Она помнила эти ночи без сна и ощущение, что ты никогда в жизни больше не выспишься. Эти бесконечные слезы, прогулки в любую погоду, лишь бы не играть дома в эти ужасные тоддлеровские игры, эти перечитанные на тысячу раз «Колобки» и «Груффало». Ей было удивительно, что она и сама не сошла с ума за время младенчества Антона. А Лина, судя по всему, сошла. Ну, то есть, не то чтобы совсем сошла, но явно ее переклинило в сторону поиска несуществующих болезней. «Бедный ребенок, – думала Лиза, – питается одной травой, наверное, и таблетки горстями пьет». Иногда она думала о том, чтобы попытаться поговорить с Линой о том, что происходит, высказать свои сомнения, но потом пришла к выводу, что ни к чему хорошему это не приведет. Наверняка это обидит и оскорбит ее, возможно, она не захочет больше общаться, тогда Антон не сможет больше гулять с Никой, это его очень расстроит. И Лиза решила держать свое мнение при себе. «Они родители, им виднее, – подумала она, – в конце концов, от брокколи еще никто не умирал. А еда без сахара даже полезнее». * * * Однажды Лина перестала выходить на связь. Это было сразу после окончания третьей четверти в 1 классе, на весенних каникулах. Лиза знала, что их учительница предложила перевести Нику на экстернат, поскольку та была слишком хорошо подготовлена для первого класса, и уже последнюю неделю третьей четверти та не ходила на занятия. Лина говорила, что это даже хорошо – Ника слишком уставала в школе, много нервничала, плакала, от этого у нее сильно выпадали волосы и случались истерики, она плохо спала и у нее было сил даже на прогулки и игры с друзьями. Лиза сочувственно кивала, внутренне закипая – она была уверена, что Лине нужно просто отстать от дочери – начать кормить ее нормальной едой, перестать пичкать таблетками и заниматься вперед школьной программы – и тогда все «болезни» Ники пройдут сами собой. Но вслух она этого, конечно, не говорила, поскольку понимала, что ни к чему хорошему это не приведет. В лучшем случае Лина просто не прислушается к ее советам, в худшем – оскорбится и затаит обиду, возможно, не захочет вместе гулять, они и так последнее время гуляли мало из-за того, что школа отнимала у Ники слишком много сил, по крайней мере, так казалось Лине. Антон много раз просил маму позвать Нику в гости или сходить в гости к ней. Лиза честно несколько раз пробовала пригласить Лину и Нику к ним, но каждый раз у Лины почему-то находилась причина для отказа. Это всегда была хорошая причина – то Нике нездоровилось, то сама Лина приболела, то приехала в гости бабушка, то у них запланирован семейный выход в кафе. Так или иначе, почти за год знакомства Лина ни разу не согласилась прийти в гости и ни разу не пригласила их. Это было немного странно, но, впрочем, не слишком. Лиза и сама не была фанатом гостей, тем более что они с Линой не были подругами. Понятно дело, что детям было бы здорово поиграть вместе дома, но женщинам в это время пришлось бы торчать вместе на кухне или в гостиной, поддерживать какой-то разговор – ведь сидеть в телефоне, когда у тебя гости, как-то странно. Что Лина отпустит Нику одну, Лиза даже и не думала. Она и сама бы не отпустила Антона одного в гости в первый раз. В общем, с походами в гости как-то не задалось, и Ника с Антоном виделись только в школе и на совместных прогулках. С началом весенних каникул Антон как раз предвкушал ежедневные прогулки, к тому же, погода располагала к ним: таял снег, текли ручьи, кругом были лужи, лед, грязь, сосульки – все, что дети обожают. Но Лина внезапно перестала отвечать на сообщения, телефон ее был недоступен. Антон тоже не мог дозвониться Нике, сообщения ей тоже не доставлялись. Лиза попробовала спросить у учительницы, но та была не в курсе, как и другие родители класса. Так прошли каникулы, началась четвертая четверть, а Ника все не возвращалась. Наконец, после 15 дней тишины Лиза получила сообщение с приглашением погулять. На следующий день они встретились во дворе школы. Антон и Ника бросились обниматься и тут же убежали возиться в луже, Антон хвастался всеми каналами, которые он прокопал в грязи за каникулы без нее. – Где вы были так долго? – спросила Лиза. – Ох, да мы, знаете, внезапно так уехали. Сами не ожидали и вдруг решили поехать. Ника так устала за этот учебный год, у нее здоровье сильно пошатнулось. Наш врач рекомендовала нам пройти чистку и посоветовала один очень хороший детокс-центр на юге. Там так дорого, конечно, но я почитала их сайт и решила, что надо ехать. Там работает один знаменитый профессор интегративной и превентивной медицины, светило науки, он за три недели на ноги ставит людей, на которых традиционная медицина крест поставила. Я там разговаривала с пациентами – они от рака вылечились у него, хотя им оставались уже считанные недели. В общем, мы решили, что Нике обязательно нужно пройти там курс лечения. Почистить организм. Вообще-то там детей не берут, это центр для взрослых, но нас все же взяли по рекомендации Вероники Сергеевны, спасибо ей. Лиза подумала, что она не хочет знать, что было дальше. Что это за детокс-центр, и что они там делали с Никой. Но Лина явно хотела рассказать, поэтому она спросила: – Ну и как там? – Ох, ну вообще, конечно, хорошо. Я имею в виду, хорошо, что мы съездили. Очень качественно ее там почистили. Но было тяжело, да. Ника плакала по началу очень сильно и просилась домой. Я думала не выдержу – каждый день истерики были. – Почему плакала? – Лиза сразу же пожалела, что спросила. – Ну там, знаете, программа очистки предполагает, что первую неделю ничего нельзя есть – только овощные соки. Ника поэтому все время была голодная, кушать просила, а нельзя. Настроение совсем никакого не было у нее. Ну и капельницы ей ставили, от них немного тошнило ее, голова кружилась. Очень тяжело было мне там с ней. «Обалдеть, – подумала Лиза. – Тяжело ей было. Ребенок неделю питался соками и каждый день капельницы непонятно с чем, и у нее почему-то настроения никакого не было. А маме, значит, тяжело». Лиза содрогнулась от негодования. Она представила, как она утром вместо завтрака ставит перед Антоном стакан свежевыжатого морковного сока. А на обед – огуречного. На ужин – свекольного. Ее еще раз передернуло. Лина тем временем продолжала: – У них очень современные технологии. Этот профессор – он сам разработал все эти методики, их нигде больше нет. В традиционной медицине такого результата не добьешься – и всех паразитов вычистили, и кишечник промыли, и даже кровь, – на этих словах Лина немного споткнулась. – Кровь? – подняла бровь Лиза. – Ну да, знаете, есть такая процедура, называется хиджама – кровопускание. Она очень хорошо очищает организм, запускает иммунные процессы, лечит разные воспаления. Выглядит, конечно, страшно, Ника сначала очень боялась, я и сама не ожидала, для этого пришлось даже голову побрить. Но я все же не стала спорить. Пришлось первые несколько раз Нику держать, потому что она вырывалась, – голос Лины слегка дрогнул, но она быстро взяла себя в руки. – Очень хорошо, что мы это сделали. Профессор Капа говорит, что этого эффекта хватит надолго, на полгода, может быть, а если повезет, то и на год. Лина в ужасе смотрела на играющих детей. Антон как невменяемый бегал по ручью, поднимая столпы брызг. Ника сидела рядом на скамейке и смотрела на него.