Глава 35 Рада Просыпаюсь и не сразу понимаю, где я нахожусь. Незнакомый потолок, стены…Мне снилось, что Лука нес меня куда-то на руках, шептал какие-то нежные слова, обещал, что не оставит и будет рядом… Пытаюсь встать, но руку обжигает болью от иглы капельницы, и я понимаю, что все произошедшее не сон. Вспоминаю адскую боль, от которой теряла сознание, вспоминаю кровь, много крови… Приподнимаюсь на локтях, пытаясь встать, но очень вовремя входит медсестра. – Проснулись? – Да,– голос охрип ото сна и волнения. Пытаюсь принять хотя бы сидячее положение, – позовите врача, мне нужно с ним поговорить… – Не вставайте, вы что! – медсестра заботливо меня укладывает обратно, подправляя подушки. – Тем более, у вас капельница еще не закончилась. Ваш врач еще на операции, освободится не раньше, чем через час. Что случилось? Вас что-то беспокоит? Снова вернулись боли? Кровотечение? Прислушиваюсь к своим ощущениям, и понимаю, что чувствую себя вполне сносно. Болей нет, крови, по ощущениям тоже. Только волнение за малышей. – Нет, я чувствую себя нормально. Просто волнуюсь и хотела уточнить у врача состояние малышей. Ну… – Все в порядке, – успокаивает меня медсестра, похлопывая по руке. – Беременность удалось сохранить, но угроза все еще остается. Поэтому вам надо лежать и капаться. Возможно, до самого утра. Боже, да я готова всю беременность так пролежать, лишь бы с малышами все было в порядке!! – Спасибо, что успокоили! Я буду лежать, обещаю! – Вот и славно. Если я понадоблюсь вам, нажмите на кнопку, – женщина берет мою ладонь и кладет ее на боковую панель кровати, дав нащупать кнопку вызова персонала, – и я сразу же прибегу. Сейчас вам что-нибудь нужно? – Да, вы не могли бы подать мне мой телефон? Мне нужно позвонить. Медсестра передает мне телефон, проверяет еще раз капельницу и оставляет меня одну. Подрагивающими руками, волнуясь, я набираю Луку. Он отвечает мне буквально на второй гудок. – Да, Рада, – шепотом, отчего дрожь волнения прокатывается по телу. – Как ты там? – Я в порядке. Малыши тоже хорошо. Лежу под капельницей, – так же тихо отвечаю, слегка улыбаясь. – А почему шепотом? В динамике слышится шорох, щелчок и Лука продолжает уже нормальным тоном. – Потому что Ежик только уснула. Процедуры недавно закончились. От удивления у меня глаза ползут на лоб. Резким движением руки отрываю телефон от уха и смотрю на дисплей. Время перевалило за восемь вечера. – Так поздно? Все в порядке, Лука? Ты от меня ничего не скрываешь? – Все в порядке. Просто у нас был небольшой бунт, но мы поговорили по душам, как взрослые люди, и пошли на процедуры. С опозданием, но пошли. Я напрягаюсь. От волнения сердце об ребра отбивает чечетку. А потом сжимается, как я представлю свою малышку, и то, что меня не было рядом в такой ответственный момент. – Что за бунт? – осторожно интересуюсь, хотя, кажется, я догадываюсь, в чем причина… – Она не хотела идти на процедуры без мамы. Тяжело вздыхаю, прикрывая глаза. С силой сжимаю переносицу, чтобы не разреветься. Бедная моя девочка! Она и так напугана, все время в напряжении, а тут еще могла подумать, что я ее бросила… – Что ты ей сказал? Ну, чтобы в случае чего при разговоре наши «показания» не разошлись… – Правду. Я замираю и вытягиваюсь струной. Я ослышалась? Ради Бога, скажите, что я ослышалась… – Какую правду, Лука? Только не говори мне, что… – Да, Рада. Я сказал ей и о том, что я – ее родной отец, хотя она и сама догадалась и спросила в лоб. Смышленая у нас девочка. Умная не по годам, – и я слышу в его голосе гордость и улыбку. В любой другой момент я бы оценила слова босса, но не сейчас. – Еще? Что ты сказал ей еще? – О том, что ты беременна. – О, Боже, – стону в трубку, прикрывая рот ладонью. На глаза наворачиваются слезы, потому что я представляю, что могла обо мне подумать моя малышка. Что она мне больше не нужна, и я думаю о другом малыше. – Лука, зачем?! Она же сейчас надумает себе все, что угодно! – Она уже надумала – слышала разговор медсестер в коридоре о тебе и вашей ситуации. Пришлось все разъяснить и убедить, что ты любишь нашу Кнопку, как и прежде. Успокойся и не волнуйся, Ежик – смышленая малышка, все поняла. Она на тебя не обижается. Прикрываю глаза ладонью и глубоко дышу, чтобы задушить в зародыше начинающуюся истерику. Господи, она ведь была там совсем одна! Я и представить не могу, что происходило в этот момент в голове у Олюшки… – Спасибо тебе, – с чувством, от всего сердца благодарю Луку. – Спасибо, что взял на себя этот сложный разговор и все объяснил. Честно, я не знаю, смогла ли я… – Не за что, Рада, – в голосе отца моей малышки слышится неприкрытая гордость. И ему действительно есть чем гордиться. Он старается стать хорошим отцом Кнопке, и у него неплохо получается. С первого же дня ему пришлось окунуться в самое «пекло». И он не испугался. Не отвернулся, как мой без пяти минут бывший муж. – Она скучает по тебе. Просила позвонить перед сном, но я не стал тебя беспокоить, подумал, что ты отдыхаешь. – Спасибо! Передай, что я тоже по ней скучаю. Я не слышу, что мне отвечает Лука, потому что именно в этот момент дверь палаты распахивается, и Алиса проходит внутрь царственной походкой. Окидывает меня злобным и презрительным взглядом и останавливается в изголовье кровати, скрестив руки на груди. По ее прищуренным и опасно сверкнувшим глазам понимаю, что она догадалась, с кем я разговариваю. – Я перезвоню, – бормочу, опуская мобильный. Хочется вцепиться в одеяло обеими руками, как в спасительный круг: невооруженным взглядом видно, что Алиса пришла не с миром. – Интересное дело, – тянет она, – на мои звонки мой муж не отвечает, а с тобой вполне мило общается… – Алиса, послушай… – Скажи, – перебивает меня, не дав возможности и слова вставить, – на что ты рассчитывала, когда пошла в качестве суррогатной матери для нашей с Лукой семьи? Что он, узнав о дочери, бросит меня, заберет детей и женится на тебе? Такой был у тебя план? В конце Алиса не сдерживается и кричит на меня. Ее лицо покрывается красными пятнами, а глаза горят решительностью, и мне становится страшно: мало ли что взбредет в ее голову. Помнится, в самом начале она была категорично настроена против второго ребенка… – Я рассчитывала только на деньги, которые получу за услуги суррогатной матери, – отрезаю я, приподнимаясь на локтях. Я злюсь на Алису. Да, она находится в более выигрышном положении, но это не позволяет ей оскорблять меня и обвинять в том, чего нет на самом деле. – Мне нужно вылечить дочь, только и всего. – А еще в придачу получить моего мужа! Ведь воспитывать ребенка одной так непросто, да, Рада? – Моей дочери шесть лет, Алиса. А женаты вы гораздо меньше! Если бы мне был так нужен Лука, я бы нашла возможности его отыскать, уж поверь мне. Но семь лет назад я приняла решение рожать для себя. Это было мое и только мое решение. Я не принуждаю Луку проводить время с дочерью, это его сугубо личное желание. Он – взрослый состоявшийся мужчина, его сложно заставить делать что-то против воли. Так что успокойся, прекрати на меня кричать. Ты заставляешь меня нервничать, это сказывается плохо на моем состоянии и здоровье детей. Алиса с силой сжимает спинку кровати, что мне кажется, еще чуть-чуть, и она оторвет ее. – Я не отдам тебе Луку, Рада, даже не думай! Это мой муж! Отныне я буду следить за тобой, за каждым твоим шагом! – цедит Алиса, окатывая меня волной ненависти. Стискиваю зубы и молчу. Это временно, осталось чуть меньше восьми месяцев, и я забуду о существовании этой женщины, – как мантру повторяю про себя, призывая все свое терпение. Сосредоточусь на дочери, на предстоящей операции и реабилитации. О том, как буду отдавать малышей, стараюсь не думать – придется работать с психологом плотнее и чаще. Потому что мысленно я все чаще и чаще называю детей внутри меня своими… – Так, что с тобой? Почему ты здесь? – Утром началось кровотечение, я тебе звонила… – А я тебе говорила, что надо меньше таскаться, где попало! – снова взрывается Алиса, буквально смешивая каждое слово с презрением. Откуда в ней столько яда?! Как эта женщина с таким характером и таким отношением к окружающим собирается воспитывать малышей?! – Что с беременностью? – Удалось сохранить, но угроза прерывания остается. – Так, с этого дня я запрещаю тебе ездить в клинику к дочери. У тебя, кажется, есть няня? Вот пусть она и выполняет свои обязанности. Будешь посещать ее раз в неделю, думаю, этого будет достаточно. Я вскипаю за доли секунды. Резко сажусь и прямо смотрю в глаза Алисы. Пусть не думает, что я боюсь ее и за полученные деньги буду пресмыкаться перед ней, выполняя все дурные прихоти, как цирковая собачка. – Я буду ходить к дочери столько, сколько посчитаю нужным, Алиса. Ты не вправе мне запретить! – Ты носишь моих детей! И я не хочу, чтобы они родились ущербными только потому, что суррогатная мамаша без мозгов и не заботится о них. По договору… – В договоре ни слова не сказано об ограничениях на передвижение, – чеканю, поднимая вверх указательный палец и наставляя его на Алису. – Если же ты считаешь, что я грубо его нарушаю, то давай разорвем его, и прямо сейчас сделаем аборт. Я блефую, играя на грани. Потому что уверена: она ни за что на это не пойдет, ведь дети нужны ей, чтобы сохранить брак с Лукой. Особенно сейчас, когда он выяснил, что у него есть дочь и намерен близко с ней общаться. Но и промолчать, позволяя Алисе идти по головам, не позволю. Иначе в будущем она посчитает нужным запретить мне дышать. – Если с моими детьми что-то случится, я устрою тебе ад, поверь, – шипит коброй эта «образцово-показательная» женщина. Будущая мать, кстати. – Твоя дочь не получит лечения ни в одной клинике города. Так что будь благоразумнее и думай наперед. Мои дети должны быть в приоритете. Она выходит из палаты, не прощаясь и оглушительно хлопая дверью. Откидываюсь на подушки и отчаянно жму кнопку вызова медсестры. Самой мне не справиться с накатившим волнением. А мне есть чего бояться. Жестокость и эгоизм Алисы не знают границ. Что-то мне подсказывает, она запросто может привести в действие то, что только что пообещала…