Глава 36 Рада Я благодарю судьбу, что семь лет назад забеременела именно от Луки, а не от какого-либо другого мужчины. Потому что лучшего отца для Кнопки и детей, что я сейчас ношу под сердцем, нельзя и желать. Мой больничный растянулся на две недели, и на все время был прописан строгий постельный режим. И Лука буквально разрывался между работой, мной и Кнопкой. Они очень сблизились за это время, весело проводят вечера, судя по видеозвонкам и довольным глазам нашей малышки. Она также по секрету поделилась как-то, что пару раз Лука оставался с ней ночевать по ее же просьбе, перенеся офис прямо в палату. Считаю, что это – высшее доверие ребенка, когда она говорит именно папе, что ей страшно, и просит его быть рядом. А Оля не из тех, кто подпустит к себе кого попало. Операция Кнопки уже завтра. Ее пришлось перенести, потому что прямо накануне обнаружилось, что некоторые показания в анализах ухудшились, и потребовалась терапия. Чем ближе день операции, тем сильнее наша Ежик (ко мне тоже прицепилось ее прозвище, которым наградил Лука нашу малышку) становилась молчаливее и серьезнее. Все чаще уходила в себя. Я дико волновалась по этому поводу, но Лука успокоил, сказав, что обговорил с врачом этот момент. Он сказал, что сильные детки так переживают стресс, и стоит дать возможность побыть им наедине с самими собой. Я никак не могу принять того факта, что моя Кнопка – сильная девочка. Ей всего шесть. Ей бы в куклы играть, с подружками бегать да мультики смотреть, а она сильная, готовится к операции, еще и меня умудрялась успокаивать. Мы с Лукой как-то, не сговариваясь, сегодня все делаем сообща и синхронно. Уложили нашу малышку, укрыли одеялом, поцеловали по очереди в щечки и сели на кровать по обе стороны от дочери. Лука рассказывает какую-то веселую сказку, но сегодня слова проходят мимо меня. Мне страшно. Настолько, что скручивает от боли, хочется выть от бессилия. Хочется орать во все горло, за что это все нам?! За что моей малышке?! Почему я не встретила Луку раньше, не нашла? Ведь тогда детство нашей Кнопки было бы куда более красочным, она чувствовала бы себя в защищенности…Но судьба подарила ей долгожданного папу только тогда, когда она заболела. За что такая несправедливость?! Слезы сдержать уже нереально, и я тихонько, стараясь не привлекать к внимания, выхожу из палаты. Останавливаюсь у окна, обнимая себя за плечи. По моим щекам струятся слезы. Я уже не рыдаю, как когда только поставили диагноз, а беззвучно плачу, потому что держать страх в себе просто невозможно. Дав волю эмоциям, вытираю слезы и возвращаюсь в палату, где меня встречают две пары удивительно похожих глаз. – Мамочка, ты что, плакала? – малышка сводит бровки к переносице, точь-в-точь, как это делает ее папа. – Тебе же нельзя, мои братики или сестрички будут тоже волноваться. – Нет, Кнопка, я не плакала. Просто…надо было выйти на минуточку. – Не плачь, мамочка, все будет хорошо. Сядь рядышком, – протягивает руку, и я спешу взять маленькую ладошку в свои и целую ее, крепко сжимая между своих ладоней. Вторую руку она протягивает Луке, и так мы и сидим некоторое время молча, просто наслаждаясь обществом друг друга. – Папа, пообещай мне кое-что, – серьезно просит Кнопка, а мы с Лукой как по команде замираем и вытягиваемся по струнке. – Ежик, как…как ты меня сейчас назвала? – Папа. Ты же сам мне сказал, что ты – мой папа. И я теперь буду тебя так называть. Потому что ты – мой супермен, с тобой мне ничего не страшно. Лука тяжело сглатывает, его кадык дергается, и пальцы свободной руки сжимаются в кулак. По стиснутым челюстям понимаю, что он сдерживает рвущиеся наружу чувства, чтобы не пугать и не смущать нас. – Спасибо…спасибо, моя девочка. Доча. Лицо Олюшки озаряет счастливая и довольная улыбка, и мои глаза снова увлажняются. Я мечтаю видеть ее всегда такой: радостной, веселой и обязательно здоровой. – Так пообещаешь или нет? – Все, что захочешь, сладкая, – сипло бормочет счастливый папа, не отошедший от щедрого подарка дочери. – Пообещай, что, если я выздоровею и выйду из этой больницы, ты подаришь мне котенка, – и строит такие глазки, что кот из Шрека даже близко не стоял. – Во-первых, не «если», а «когда»! Мы с тобой это уже обсуждали. А, во-вторых, мы вместе с тобой съездим и выберем. Договорились? – Да! – весело вскрикивает Кнопка, вскидывая руки вверх и кидаясь на шею отцу. Лука бережно и крепко прижимает ее к себе и целует в макушку, зарываясь лицом в волосы. – Пора спать, малыш, – с сожалением все же прерываю их. – Завтра самый важный и сложный день. Тебе нужно как следует отдохнуть. Кнопка поворачивается ко мне, продолжая обнимать отца за шею, вторую руку тянет ко мне, также притягивая к себе. Поглаживаю дочь по спине, и наши ладони с Лукой соприкасаются. И кто бы что ни говорил, в этот момент мы – единое целое. Мы – семья. – Я вас люблю, мама и папа, – сонно бормочет Кнопка, устраиваясь удобнее на подушках. – И мы тебя любим, малыш, – дружно проговариваем мы с Лукой, целуя ее в щеки. Дочь берет нас за руки и так и засыпает, выдав напоследок: – Не уходите, пока я не усну. Нет, доченька, не уйдем. Потому что мы с Лукой, не сговариваясь, еще днем решили, что останемся с тобой до утра. * * * – Мамочка, а ты будешь рядышком? – взволнованно интересуется Кнопка, снова вызывая у меня приступ слез. Доктор сказал, что через пятнадцать минут за ней придут и заберут в операционную. – Всегда. – И я буду, дочь, – Лука крепко обнимает ее и целует в макушку. – Ничего не бойся. Ты уснешь, а потом проснешься, и мы с мамой будем рядом. Кнопка деловито кивает, закусив губу. Это самый тяжелый день в моей жизни. Я мужественно терплю, чтобы не разреветься и не скатиться в позорную истерику. Ведь я – одна из опор Кнопки. Я обязана быть сильной и не имею права ее пугать. – Пора, – в палату входит медсестра с каталкой, куда помогает перебраться Олюшке. В последний момент я хватаю каталку, остановив ее, и резко наклоняюсь к дочери, шепча ей на ушко и крепко сжимая узкую ладошку: – Я буду ждать тебя домой, малышка. Дочь обнимает меня за шею и тоже шепчет: – Я буду очень стараться выздороветь скорее, мам. Чтобы можно было обниматься как раньше: утром вдвоем под одеялком. Мне даже мороженое не надо. А еще чтобы папа тоже был с нами. Все будет, моя девочка. Все у нас будет. Только ты поправляйся. А дальше следуют томительные часы ожидания. Я сижу в коридоре, под дверями операционной, глядя на микроскопическую трещинку на полу. До боли сжимаю ладони в кулаки, вонзая ногти в кожу. Неожиданно Лука разжимает мои пальцы, осторожно их поглаживая, и переплетает со своими. – Мы справимся, слышишь? Мы вылечим нашу Кнопку, – он притягивает меня к себе, заставляя положить голову ему на плечо. Так мы и сидим молча, каждый думая о своем, но безмолвно поддерживая друг друга. Пока доктор не приносит радостную весть: операция прошла успешно. Глава 37 Рада Наше счастье в мелочах. В здоровых детях, в словах врача «реабилитация проходит успешно», в объятиях дочери и ее счастливых глазах при виде отца. Конечно, первый месяц проходит нелегко. Болезнь вымотала Кнопку, ей надоело в больнице, и она плачет каждый день, что хочет домой: соскучилась по игрушкам и кроватке. Ее истерики рвут мне душу, особенно, когда я попадаю снова в больницу с угрозой выкидыша. И спасибо Луке, что он рядом с дочерью, звонит по видеосвязи по несколько раз в день, и именно он смог подобрать правильные слова, чтобы успокоить малышку. Сегодня ровно восемь месяцев с момента, как сделали операцию Кнопочке. Восемь месяцев, как ее не было дома. И сегодня самый счастливый день за все это время: доктор сказал, что завтра моей малышке предстоит контрольная сдача анализов, и, если результаты будут положительные, то мою девочку отпустят домой. Нет, не навсегда, на пару месяцев до следующего контрольного приема, но это все равно потрясающая новость! Лука со скандалом отправил меня отдыхать. Улыбаюсь, вспоминая этого невероятного мужчину. Кто бы мог подумать, что он такой сумасшедший отец. Босс одинаково сильно переживает за Кнопку и малышей внутри меня. Учитывая, что детей внутри двое, что они активно пинаются, и у меня довольно-таки приличный срок, ходить и правда непросто. Усложняет течение беременности и Алиса, которая, узнав о Кнопке, буквально сорвалась с цепи. Она установила надо мной тотальный контроль, названивая буквально ежечасно, требуя отчет обо всем: о питании, режиме прогулок, о том, сколько я провела времени в клинике с Олюшкой и почему так долго. И постоянный вопрос от нее: Лука с нами? Если нет, то где он? Два раза с тонусом по причине того, что Алиса доводила меня до белого каления, я попадала в больницу, но ей все равно: она продолжает подобную политику и по сей день. При этом совершенно не интересуясь состоянием малышей и даже какого они пола. То ли дело Лука. Он, несмотря на то, что много времени проводит с Кнопкой, в офисе и в разъездах, сходил со мной на все скрининги, лично отвозит на все приемы в клинике и на связи с моим гинекологом…Никогда бы не подумала, что мужчина будет настолько углубленно интересоваться беременностью женщины. Дома я ковыляю в спальню, устало опускаюсь на кровать и пытаюсь хоть немного вздремнуть. Прошлой ночью двойняшки устраивали рукопашные бои, и уснула я только под утро. Но сон все не идет ко мне. Вместо него в голову лезет мысль, которая отравляет меня с самого начала: детей в скором времени придется отдать. И я не смогу их прижать к груди, обнимать и целовать…Осознание этого факта угнетает меня, каждый раз буквально доводя до слез, но ничего не помогает: ни сеансы с психологом, ни самоуговоры…Ничего. Потому что мой мозг отчаянно цепляется за мысль, что эти дети – мои. Я почти проваливаюсь в сонное царство, как на тумбе в коридоре начинает трезвонить телефон. Черт, я не отзвонилась Алисе…Да и плевать! Могу я хоть раз спокойно отдохнуть?! Без ее истерик и упреков? Упорно игнорирую звонки, пытаясь хоть немного расслабиться. Телефон умолкает, но через десять минут раздается звонок в дверь.