А я внезапно торможу. Меня как будто кто-то сверху ударяет по голове, иначе я не могу объяснить свою странную просьбу. – Лука. Кровь…Пожалуйста, попроси, чтобы собрали пуповинную кровь малышей. Босс хмурится, изучая меня долгим взглядом, но все же кивает, соглашаясь. – Хорошо, Рада, не волнуйся. Сделайте, как она просит. Врач кивает и уводит меня в родзал, сразу же подключая к аппарату. Теряю счет времени. Сильные схватки скручивают меня в бараний рог так, что я, несмотря на советы акушерки дышать, не могу терпеть и кричу, тратя драгоценные силы. Но сейчас никто не ругает меня за это. Сейчас мне массируют поясницу, шепчут какая я умница и просят беречь силы и потерпеть еще немного. Сейчас мне не страшно. В родовой уютно, здесь царит полумрак и играет тихая музыка. Врачи разговаривают вполголоса, и никто не смотрит на меня, как на раздражающий фактор. – Радочка, полное раскрытие, – после очередной схватки, улыбаясь, произносит доктор. – Соберись, моя хорошая, помоги малышам появиться на свет. Им страшно и тяжело также, как и тебе. Хорошо? Киваю, дыша, как меня учила акушерка. Я должна! Меня ломает, трясет от боли, сознание уплывает, и я периодически засыпаю, но очередная сильная схватка заставляет меня собраться. Я бросаю все силы, чтобы помочь деткам. Отдаю им всю себя без остатка, моля высшие силы, чтобы с ними все было в порядке, и сама не замечаю, что у меня получилось. Получилось! Малыш родился! – Кто?! – хриплю, как раненая львица, жадно всматриваясь в крошечное сморщенное тельце. Он такой крошечный, такой беззащитный, что хочется обнять его и защитить от всех. Но нельзя. Мне не позволят. – Мальчик. А упитанный какой для такого срока, – довольно произносит неонатолог, укутывая сыночка и забирая его на осмотр. Мое подсознание вопит во всю силу легких, чтобы не забирали, чтобы дали коснуться малыша, вдохнуть его запах, но легкое похлопывание по щеке приводит меня в чувство. – Рада, Рада! Соберись, милая, скоро все закончится. Давай, на следующей схватке постарайся и роди второго ребеночка. Я все выполняю по строгим и четким инструкциям доктора. Абстрагируюсь от боли и просто следую за ее добрым голосом. И, когда слышу жалобное попискивание, понимаю, что все закончилось. Приподнимаюсь на локтях, но не могу произнести ни слова. В горле пустыня, голова кружится, а из глаз градом льются слезы. – Девочка, маленькая принцесса. Сыночек и дочка! У Луки с Алисой. Не у меня. Акушерка передает малышку неонатологу, а я протягиваю к ней руки, надеясь, что произойдет чудо, и я смогу коснуться их, погладить по макушкам, подарить немного материнской любви и даже покормить молочком… – Пожалуйста, – бормочу сквозь слезы, умоляюще глядя на доктора. – Прости, милая, но нельзя. Биомама запретила. Да и тебе самой будет легче. Мои руки безвольно падают, и все, что мне остается – смотреть, как плачущих малышей заворачивают в теплые одеяла и выносят из родзала. Их плач наносит мне кровоточащие раны на сердце. Как будто они просят не забирать их, не отбирать у мамы… Но это всего лишь мои фантазии. Их настоящая мама ждет в детском отделении. И я надеюсь, сможет полюбить их так же, как и я. Слабо в это верится, но надеяться на это – все, что мне осталось в этой ситуации. А еще подарить моей Кнопочке всю нерастраченную любовь. – Ты – большая умница, – доктор гладит меня по волосам и улыбается ласково, по-матерински. – Отдохни. Тебе нужно поспать и набираться сил. Все закончилось. Да, верно. Все закончилось. Я родила двух чудесных малышей Луке. Мальчика и девочку. А еще потеряла огромную часть души и сердца. Их у меня вырвали, бесчеловечно забрав малюток, так и не дав мне на них посмотреть даже одним глазком… Глава 39 Рада – Ну, как вы тут? – в палату заходит жизнерадостная медсестра, широко и приветливо улыбаясь, а мне хочется поморщиться от ее приторности и прикрыть глаза, чтобы н ослепнуть от белизны зубов. Как я? Как трактор переехал. Но это все ерунда по сравнению с тем, что творится у меня внутри. После родов меня перевели в комфортабельную одноместную палату. Которая больше напоминает гостиничный номер, а не палату в клинике. Все бы ничего, спасибо Орловым, но…меня поместили на один этаж с роженицами, прямо рядом с детским отделением. Как в издевательство. И я всю ночь слушала детский плач, давилась горючими слезами, пытаясь отгадать, где же мои малыши. Я по-прежнему считаю их своими. За ночь моя привязанность и связующие нас нити никуда не делись, а, наоборот, стали только крепче. Я переоценила себя, не представляла, что по итогу меня ждет такая боль. Что по итогу, в моей душе будет вырвана огромная часть с мясом, на живую. И что рана никогда не затянется. Радует только одно – моя Олюшка, моя малышка здорова и скоро вернется домой. Как прежде, конечно, уже не будет, но главное, что цель достигнута! И мы снова скоро будем вместе. Моя дочь – мое спасение и лекарство, и только ей под силу вытащить меня из бездны, в которую я так стремительно лечу. – С вами все в порядке? – медсестра наклоняется ко мне и заглядывает в глаза. – Что-то болит? Может, позвать врача? – Все нормально. Просто не выспалась. – Скоро будет обход, уточните у врача, возможно, он разрешит вам небольшую дозу успокоительного или снотворного. – Да, хорошо, спасибо. Закройте, пожалуйста, поплотнее дверь, когда будете уходить. – Конечно. Медсестра ставит мне капельницу, от которой внизу живота снова сильные схваткообразные боли, что напоминает мне о вчерашнем дне. А еще девушка хоть и закрывала дверь, но она, видимо, рассохлась и приоткрылась, и я снова плачу жалобный плач новорожденных. От всего этого хочется выть и лезть на стену. Но апогеем моей душевной боли становится приход Алисы. Она входит в палату королевской походкой, окидывает меня чуть ли не брезгливым взглядом сверху вниз и грациозно опускается в кресло напротив, закинув ногу на ногу. Мне нечего ей сказать. Не за что благодарить. Я отработала свои деньги на двести процентов, а оправдываться за преждевременные роды, о которых нас с Лукой предупреждали, я не стану. Тем более, буду честной, она тоже приложила к этому руку. Некоторое время мы так и сверлим друг друга молчаливыми взглядами. Но Алиса первая нарушает молчание: – Я все же поблагодарю тебя за детей. Лука счастлив до небес. И уже настроил кучу планов на счастливое будущее. Ее слова режут меня без анестезии по незажившей ране. Строит планы…на будущее, в котором нам с Кнопкой наверняка нет места…Ведь сейчас у него иные заботы. А так хотелось бы быть частью будущего такого мужчины: чуткого, заботливого и серьезного. Такого, рядом с которым ощущаешь себя слабой женщиной за каменной стеной… Кажется, за время беременности я прониклась чувствами к Луке, и мне придется бороться еще и с ними… – А ты? Ты счастлива? Уже видела их? – Видела. Пока они в детском отделении, и с ними няня. Но тебя… – Няня? – ошеломленно выдыхаю, даже привставая на локтях, совершенно забыв, что в руку воткнута капельница. Но эта боль ничто по сравнению с тем, как сжалось мое сердце, едва представляю этих крошек в чужих руках. – Зачем им няня? – Затем. Все, Рада. Это тебя больше никак не касается. Я – мать, и я так решила. Это наша семья. Я собственно еще зачем пришла: не лезь больше в нашу жизнь и нашу семью. Ты ее чуть не разрушила, заявив, что твоя соплюшка от моего мужа. Очень вовремя заявив. Мне пришлось контролировать тебя, чтобы у тебя даже времени думать о моем мужчине не было. Лука – мой! И увести своего мужчину я не позволю. Особенно, манипулируя своей дочерью и заманивая моего мужа в вашу жизнь. Не стоит его дергать, Рада. И запомни: это наши с Лукой дети. Ты была просто инкубатором, которая выносила их и родила.. Спасибо словесно и деньгами я тебе сказала. И не надо пытаться интересоваться нашими детьми или увидеться с ними, персонал предупрежден, чтобы тебя не пускали в отделение. Ты им никто. Алиса поднимается и выходит из палаты, даже не дав мне возможности оправдаться. Да и ей незачем слышать меня. есть только одно правильное мнение – Алисы. Остальные должны его принять. Какое-то время я лежу, не шелохнувшись, переваривая услышанное. Да, с одной стороны она права, но… Кто дал ей право лишать отца мою дочь? Кто дал ей право вычеркивать Кнопку из жизни Луки, когда он так ей нужен?! Но я уверена, что Алиса добьется своего – в ее руках мощный «инструмент», при помощи которого она обязательно будет манипулировать Лукой. И Кнопка останется снова с разбитыми надеждами… От понимания того, что эта циничная стерва ломает жизнь моему ребенку, слезы сами катятся из глаз. События последних суток наслаиваются друг на друга, и я вою в голос, закусив одеяло, чтобы приглушить звуки. Мою истерику прерывает деликатный стук в дверь. – Нельзя! Я занята! – кричу, даже не оборачиваясь. Но, несмотря на мой протест, дверь со скрипом приоткрывается, и в палату входит посетитель. – Я же сказала, что… Резко разворачиваюсь и осекаюсь. На пороге палаты стоит Лука. Он внимательно меня оглядывает и сводит брови к переносице. – Рада, что случилось? Почему ты плакала?