Молча киваю и с напряжением жду, что ответит Лука. – После того, как я прилетел и заселился в отель, отзвонился тебе и лег спать. На следующий день у меня с самого утра были важные переговоры до обеда. Не увидев от тебя ни звонка, ни сообщения, я удивился. Набираю – твой телефон отключен. Саша тоже трубку не взял. Тогда я набрал Алису. Она сказала, что все в порядке, ты просто спишь вместе с детьми. Я подумал, что это странно, потому что в это время вы как раз обедаете и собираетесь на прогулку, но не успел раскрутить эту мысль, потому что начался второй этап переговоров. Вечером также не смог дозвониться до тебя, стал волноваться. Набрал Саше, он сказал, что вечером ты почувствовала себя плохо, поднялась температура. Ты приняла лекарства и отдыхаешь, а телефон наверно сел. Саша сказал, что они с Алисой пригласили няню из агентства, и она занимается детьми под его присмотром, пока ты лечишься. Я попросил Сашу отчитываться и держать меня в курсе. И он отчитывался. Что тебе то лучше, то хуже. Но говорить ты по-прежнему не можешь – у тебя ангина, и ты заразила ею Кнопку. Но когда я заподозрил неладное, и потребовал все же включить видеозвонок и показать мне вас, трубку взяла Алиса и рассказала «правду». Что ты твердила, что эти Паша и Маша – твои дети, и ты хотела их тайно увезти. Выкрасть. Она поймала тебя на пороге. Выгнала и была вынуждена нанять другую няню и сама осесть дома, чтобы за ними присматривать. Говорит, что наконец-то прониклась чувствами к малышам. А еще ты требовала у нее денег, сказав, что делала слишком много работы, а платил я тебе мало. – Чушь! – срываюсь, повышая голос. Стискиваю ладони в кулаки и мысленно уговариваю себя не сорваться в истерику. – И ты ей поверил?! Поверил своей сумасшедшей жене? – Рада Алексеевна, вас пока никто и ни в чем не обвиняет. Расскажите нам, как все было на самом деле, – вмешивается Владимир Владимирович, но я не спешу. Может, мои откровения и смысла-то не имеют, и придется общаться с Орловыми в суде? – Пусть сначала Лука Георгиевич ответит на вопрос. Ты поверил Алисе: да или нет? Глава 52 Рада Повисает тяжелая пауза, которая наотмашь бьет по оголенным нервам. Сердце колотится где-то в горле, ладони мокрые, а внутри все натянуто струной. – Нет, Рада. Не поверил. Именно поэтому по прилету я поехал в офис, чтобы с начальником безопасности разобраться в ситуации. Я чувствовал подвох во всем этом дерьме, но меня смущало, что Саша подтверждал все слова Алисы. И о том, что ты хотела похитить детей, и о том, что требовала денег. А самой тебя не оказалось дома. Я заезжал из аэропорта сначала к тебе на квартиру, а потом уже рванул в офис. Хочу раз и навсегда во всем разобраться и поставить точку. Давно надо было… – А вот тут как раз удивляться нечему, – встревает начальник безопасности. – Я насчет Саши. Все люди продаются. Вопрос только в цене. И у всех есть слабые места. – Но я зол, Рада, – продолжает Лука, кивнув безопаснику. – Очень зол. И меня прорывает. Я больше не сдерживаюсь и на грани, чтобы расцарапать лицо самоуверенному боссу. – Зол?! – кричу я, подскакивая с места и упираясь в стол кулаками. – Зол, говоришь?! А ты имеешь право злиться?! Ты уверен?! Ничего не перепутал, Лука Георгиевич?! – Да, имею! Я доверил тебе троих детей! Самое ценное, что есть в моей жизни! А ты просто ушла, оставив двойняшек на мою полоумную жену! Забрала Кнопку, с которой я также имею полное право общаться! А могла позвонить и все объяснить! Но нет же! Ты включила тупую гордость и закинула меня в черный список! – Бросила?! Бросила, говоришь?! Ты бы видел, как у меня вырывали из рук орущего ребенка, как дети захлебывались плачем, какая у них была истерика! И все это на глазах у Кнопки, которой действия твоей эгоистки – жены нанесли травму! И, да, я звонила тебе! И о черном списке могу сказать то же самое! Достаю телефон, набираю Луку и включаю громкую связь. Через несколько секунд все тот же бесячий женский голос сообщает, что абонент не абонент. Лука ошарашенно переводит взгляд на мобильный, лежащий на столе. Берет его в руки и проделывает то же самое. И снова мы слышим все тот же женский голос. Нас развели. Грамотно столкнули лбами. И если бы Лука вовремя не включил здравый смысл, я боюсь представить, чем бы закончилась эта история. – Да, ваша супруга разыграла спектакль как по нотам, – хмыкнув, заключает Владимир Владимирович, глядя на нас, как на нашкодивших детей. – Где Ежик, Рада? – устало спрашивает Лука, не обращая внимания на слова безопасника и зажимая переносицу пальцами. – Соскучился по ней. Со всем этим дерьмом я забыл, а надо было про нее спросить в первую очередь. Прикрываю глаза, призывая всю свою выдержку. Закусываю губу, чтобы сказать ужасную новость, не захлебываясь слезами. – У Кнопки рецидив, Лука. И ей очень нужна твоя помощь. Я поэтому здесь. Лука бледнеет на глазах, поджимает губы и хмурится так, что между бровей пролегает глубокая складка. Он выходит из-за стола, опускается передо мной на корточки и берет мои руки в свои. – Как это случилось? Чем я могу помочь? Говори, что нужно делать? И меня прорывает. Утыкаюсь лбом в плечо и быстро рассказываю, что с Кнопкой, и что нужно сделать, чтобы она поправилась. К концу монолога я чувствую себя так, как будто меня сняли с креста, а с ног отвязали каменную глыбу. И я верю, что Лука все решит. Наша дочь будет жива и здорова. Он не имеет права на ошибку. Больше нет. он исчерпал свой лимит. – Я услышал тебя, Рада. Я сейчас же поеду в клинику и решу вопрос с пуповинной кровью, операцией для Ежика, заодно узнаю, как так вышло, что они оплодотворили не те клетки. – Я с тобой, – подрываюсь с места, но Лука останавливает меня твердыми руками. – Нет. Мой водитель отвезет тебя домой, и ты ляжешь и поспишь. В мое отсутствие на тебя много свалилось. Тебе нужно отдыхать. И беречь себя. Ради наших детей. И меня. Губы Луки трогает нежная улыбка, и он осторожно целует меня в висок, прижимая к себе. Как будто делится своим спокойствием и уверенностью. – Когда я смогу забрать Пашу и Машу? Я с ума без них схожу… – Я все решу, Рада. Тебе надо успокоиться. Я понимаю, что из меня так себе муж, потому что я многое упустил и много создал проблем из-за этого. Что мне надо заново учиться, каково это: быть семейным человеком по-настоящему. Но сейчас я прошу мне довериться. Дать шанс все исправить и сделать правильно. Я не обещаю быть идеальным, но я буду учиться. Мне ничего не остается, кроме как согласно кивнуть и доверить наши с Кнопкой и двойняшками жизни рукам этого мужчины. Глава 53 Лука Не помню, когда я настолько сильно выматывался за день. Даже когда в бизнесе были проблемы, я, решив за день кучу задач, вечером был в состоянии составить планы на завтра и даже уделить время девушке. Сейчас же меня как трактор переехал. Особенно тяжело внутри. В клинике, мать их, просто все перепутали! Просто. Перепутали. Материалы. Когда-то Рада сдавала материал на заморозку, чтобы впоследствии сделать ЭКО, но работник перепутала его с клетками Алисы, и в итоге…вышло то, что вышло. В душе я, конечно, благодарен, что все сложилось подобным образом, но внутри невероятно больно от того, через что пришлось пройти моей женщине. И, по большей части, в одиночку. Мысленно в который раз я благодарю Раду за то, что она, следуя каким-то своим внутренним инстинктам, настояла на том, чтобы сделали забор пуповинной крови наших двойняшек. Тем самым она спасла жизнь нашей дочери. Снова. Я договариваюсь о транспортировке материала в клинику, где лежит наша Кнопка, и иду к ее лечащему врачу договариваться об операции. Мы сходимся на том, что ее проведут послезавтра, но Раде мы ничего не скажем: хватит с нее потрясений и переживаний. Навестит нашу дочь, когда все будет позади, и она будет здорова. Останавливаюсь у палаты дочери, хватаюсь за ручку, но медлю, не решаясь войти. Страшно, что тот прогресс, который был у нас в отношениях с Ежиком, сошел на нет стараниями моей чокнутой женушки и моими косяками. Собравшись с силами, толкаю дверь и вхожу в палату. Сразу же натыкаюсь взглядом на изможденную и бледную, как смерть, Кнопку, и сердце сжимается в груди от боли при виде моей девочки. – Папа! Папочка, – устало и со слезами в голосе бормочет Ежик, пытаясь сесть, – я думала, ты никогда не придешь! С трудом сглатываю образовавшийся ком в горле и стараюсь держать эмоции в узде. Потом дам им волю. – Что за глупости, Ежик! – Я снова заболела и подумала, что больше тебе не нужна… – Ты мне очень нужна, – опускаюсь на край кровати и с силой прижимаю крошку к себе. И сердце снова заходится в бешеном ритме, когда дочь изо всех сил обнимает меня в ответ. Вот ради чего нужно жить и стараться. Ради самых ценных объятий на свете и здоровья детей, а не приумножения капитала. Жаль только, что понимаю я это через очень жестокие уроки. – Ты – моя доча, и я буду любить тебя всегда-всегда. – И Пашу с Машей? – И Пашу с Машей, – киваю утвердительно. – И маму? – И маму, конечно же. За то, что подарила мне вас троих. Я провожу время в палате Кнопки почти до вечера, и потом еду в сторону дома, где жил с Алисой. Назвать это место домом язык не поворачивается. Заметив любопытную сцену, останавливаюсь чуть поодаль, не доехав до ворот около пятнадцати метров. У калитки стоит Алиса и что-то жестко выговаривает пожилой женщине, которая держит за руку маленькую девочку. На вид ей около пяти лет, но я в детях не силен, и могу ошибаться. А далее происходит то, что разрывает мое сердце на куски. Я замечал раньше и теперь знаю, что Алиса – не мать. В ней на генном уровне не заложен этот инстинкт. Она – бездушная стерва, которую интересуют только деньги и материальные ценности. Но я ошибался на ее счет. Моя жена – настоящее чудовище. Девочка протягивает Алисе какой-то альбомный лист и с нетерпением и улыбкой на лице ждет реакции Алисы. Женушка берет его, вертит в руках, кривится и разрывает на части, кидая на землю. Малышка ошарашенно смотрит на чудовище и начинает плакать, крепко прижавшись к ногам пожилой женщины. Стискиваю с силой руль, душа в себе желание пойти и потрясти Алису, чтобы узнать, какого черта она творит. Даже у меня, далеко не сентиментального и порой жесткого мужчины, внутри печет от горьких слез маленькой девочки. Женщина напоследок что-то говорит Алисе, та что-то выплевывает в ответ и с силой захлопывает калитку, так и не заметив меня. Пожилая женщина крепко обнимает малышку, у которой трясутся плечи от рыданий, что-то бормочет ей, поглаживая по головке, они разворачиваются и неспешно идут вниз по улице. Неведомая сила заставляет меня выйти из машины и буквально толкает в спину, заставляя идти за ними. Подойдя к калитке моего дома, замечаю обрывки. Поднимаю их и складываю, словно пазл. Это детский рисунок, на котором изображен дом, солнце, цветы и две девочки, держащиеся за руки: побольше и поменьше. Очевидно, мама и дочка. Но не это заставляет меня напрячься. В углу одной из частей кривым неуверенным детским почерком написано «Маме». От прочитанного и увиденного сердце пропускает удар. Какого…?! Алиса и мама?! Но…она же бесплодна!