— Ты видела фотографии? — Видела, — потухшим голосом отозвалась та. — Мне уже прилетают в директ многочисленные сообщения и запросы на добавление в друзья. Кто-то под новостями узнал меня и указал мои имя и фамилию. — Есть мысли, что с этим можно сделать? — Ну… только не говорить правду. В нее все равно не поверят. — Конечно! — Корольков плохо скрывал злобу. А злость на эту ситуацию начала нарастать сейчас, именно во время разговора с Иволгиной. Даша молчала, тишина в трубке еще больше накаляла Макса. Он выдохнул — в конце концов, девушка не виновата в том, что он вышел ее проводить и сам выдал свое общение с ней. Так же, как и не виновата в том, что он испытывает чувство вины за симпатию к ней. — Даш? — уже спокойно позвал он. — Да. Я слушаю. — Ладно. Если вариантов нет, давай пока оставим как есть. Ты как придумаешь что-то или найдешь нечто новое, звони мне сразу, хорошо? — Хорошо. Знаешь, что мне тут пишут в директ с незнакомых каких-то левых страниц? — Что? — Вообще-то Королькову было неинтересно, но обижать девушку не хотелось. — Угрозы. Пишут, что я зря связалась с тобой и что я следом за Ликой сорвусь с высотки… — Бред все это. Не бери в голову даже, больных людей полно. Давай, до завтра. Положив трубку, Корольков с абсолютным принятием ситуации подошел к шкафу на кухне, в котором хранился солидный бар. Правда, за последние две недели на полках заметно уменьшилось количество бутылок. Но запасы алкоголя все равно оставались впечатляющими и количеством, и качеством. Дело в том, что поклонники и партнеры часто дарили ему дорогой алкоголь, но в годы своей популярности и активной работы он если и пил, то где-то на тусовках и в ресторанах, клубах и барах. И обычно не слишком много, ведь почти каждое утро его ждали съемки, встречи, интервью. А теперь, слетевший с олимпа славы, он наливал себе в стакан дорогой виски, оставшийся от прошлой хорошей жизни. Так он заглушал тупую сосущую боль в груди. Пил и вспоминал о вчерашних кумирах страны, которые — кто резко, кто плавно — скатились на дно забвения. Неужели это и его конец как успешного артиста? Неужели сейчас, в расцвете своих сил, он окажется забытым, невостребованным и ненужным? После такого успеха, после стольких ролей? Неужели даже в самом захолустном провинциальном театре после истории с Ликой для него не найдется роли? Да и нужны ли будут ему эти провинциальные подмостки? Корольков взял запылившуюся гитару, поставил перед собой стакан и бутылку виски. Заиграл перебором, чередуя аккорды в самой простой обычной последовательности: Em Dm C… И, импровизируя, начал напевать: В печке тлел уголек, согревая свой дом, Согревая людей, долго, верно горя. А на небе сверкнула звезда за окном, Яркой вспышкою света… Рифма в последней строчке все не шла на ум. «Что-то там даря, говоря, моря, варя…» — перебирал Корольков. Потом махнул рукой — все равно утром и не вспомнит эту импровизацию. А душа очень просила освободить ее от неосязаемого груза с помощью музыки и пения. И он продолжил: Вспомнит кто уголек, что отважно горел, Что, сгорая, людей оживил, обогрел? Нет, запомнят звезду, что зажглась и в секунду погасла… Той звездою был я… Как же хочется верить, что и я светил не напрасно. Стало легче. Но запоминать такой бред не хотелось. Это же личное — кому будет близко и понятно? Никому. Только самому Королькову. Ведь таких вспыхнувших и погасших звезд немного. Среди его поклонников — единицы. А играет в кино и поет он для масс, у которых драмы всегда проще, их можно свести к одной формуле: «Любовь приносит страдания». Глава 10 Ему в который раз снилась Лика. Красивая, свежая, молодая. Но обиженная на него. Она выговаривала, что он так быстро забыл ее, нашел замену. Плакала и просила не искать ее. Потом во сне он видел Дашу и злился: как не вовремя появилась она в его жизни. Могла бы быть до Лики, стать одной из тех девчонок, с которыми его связывала своя особая история. Или спустя хотя бы год после смерти Анжелы, когда он сам готов был бы продолжать жить. Но не сейчас, когда ему положено держать траур, достойно нести свою потерю. Когда он проснулся, солнечный свет уже заполнил комнату. Настенные часы показывали полдевятого утра. Максим достал телефон и по старой привычке зашел сначала в Телеграм, чтобы посмотреть новостные каналы, затем во ВКонтакте. Первой публикацией умная лента отечественной соцсети предложила свежую Женькину фотку с рыбалки. Видимо, этот товарищ уже с утра расслабляется с единомышленниками где-то на подмосковных водохранилищах и реках. Корольков перешел на страницу Морошко, а затем — в раздел «Друзья». Среди почти четырех сотен имен-фамилий было много знакомых, но он искал определенного человека. Дарья Иволгина. Ну конечно, вот же она, среди Женькиных друзей. Интересно, как они познакомились? Корольков зашел в фотографии девушки и понял, что некоторые из них он уже видел. Например, ту, где Даша позирует фотографу. «Бекстейдж — отчет с фотосъемки для рекламы линейки женской одежды WowGirl», — объясняла подпись к фотографии. Одежда на модели была действительно из разряда Wow: ультракороткая юбка на бедрах, топ-рашгард с длинными рукавами, гольфы — все в черном цвете. Максим еще раз оценивающе разглядел ее точеную фигурку. Худенькая, с тонкой талией, но при этом — с аккуратной грудью и аппетитной попой. «Она еще и моделью иногда работает, — подумал он. — Красивая…» А ведь эти фотографии он когда-то уже рассматривал внимательно и примерно с такими же мыслями. Интересно, где и при каких обстоятельствах он мог их видеть? На других снимках, которые тоже ранее попадались Максиму, Даша была запечатлена с их общими знакомыми. Вот известный продюсер, чье лицо в эфирах музыкальных каналов мелькает не реже, чем лица его подопечных. Вот популярный ведущий, а на заднем фоне, если присмотреться, в кадр попал бизнесмен, которого по телевизору и в Интернете обычно не показывают, но он ходит почти на все крупные тусовки, а о его любви к красивым мужчинам-актерам ходят некрасивые слухи. Корольков на всякий случай держался от него подальше. Не потому что боялся каких-то знаков внимания со стороны самого бизнесмена, а просто не хотел способствовать каким-либо слухам, в которых будет фигурировать имя превосходного Макса Короля. Максим листал и листал, пока не наткнулся на очень колоритное фото — Даша в кепке, футболке, коротких шортах и в резиновых сапогах держала в руках огромную щуку. Корольков случайно нажал на комментарии и заметил там среди восторженных смайликов и лестных слов вопрос от Евгения Морошко: «И где такую красоту поймали?». Дальше следовал еще ряд фото с рыбалок, где Даша хвасталась своими трофеями. Под каждой — комментарии от Женьки то с попытками отгадать место рыбалки, то с вопросами, на какую наживку удалось поймать рыбку и каков вес улова. Увлечение маркетолога было несколько неожиданным, но оно никак не повлияло на симпатии Максима к ней. Зато теперь было понятно, как Женька познакомился с Дашей. Он вышел из соцсети и набрал Дашин номер. Ответа Иволгиной долго ждать не пришлось. — Привет. Как дела? — Нормально. Как твои? — Да тоже… У меня ощущение, что мы вчера не договорили. Продолжим разговор? — По телефону? — Думаю, лучше такое обсуждать лично, не так ли? — Конечно. Но я после вчерашних новостей сама побаиваюсь на улицу выходить… — Я тебя научу. Надеваешь черную кепку, прячешь свои волосы под капюшон, на глаза — большие черные очки — непрозрачные! А нижнюю часть лица закрываешь маской! Максим осекся. Такой же совет давал он однажды Лике, когда любимая пожаловалась ему на фанатов, пристающих к ней на улице. Они не просят автограф, а бесцеремонно снимают на телефон, говоря при этом о ней в третьем лице. И конечно же, Лика не последовала его совету, потому что ей хотелось, чтобы ее замечали и узнавали. — И где же мы встретимся? В том же кафе? — Нет, давай в другом. В том нас уже, возможно, кто-нибудь караулит… — Во сколько? Они условились встретиться в полдень. Корольков поднялся с постели, подошел к окну. Там, по ту сторону стекла, было лето. Вид открывался на придомовую территорию, огороженную высоким забором. По своим делам куда-то торопились люди, живущие в другой, параллельной реальности. Две женщины в легких платьях оживленно о чем-то говорили. Корольков усмехнулся, подумав, что, может быть, прямо сейчас они обсуждают известного актера, который довел изменами любимую девушку до суицида, а сам спустя две недели после ее смерти нашел себе новую «жертву». А может, перемывают кости «глупой девчонке-блогерше, которая из-за мужика сиганула с крыши». Хотя, вероятно, они вообще не читали этих новостей и обсуждают, скажем, своих мужей, сестер, подруг или вовсе цены на ЖКУ. Эти двое настолько контрастны сейчас его состоянию… Что-то очень легкое в их поведении и общении видно даже издалека, из окна Макса. Интересно, насколько разные у нас всех реальности, размышлял Корольков. Когда-то и у этих людей были горе, потери, безденежье, черные полосы. Их тоже хотя бы раз беспочвенно обвиняли в чем-то, и они мучительно переживали эти обвинения. И наверняка они не вспомнят этот опыт, если почитают, что пишут о Максиме в Интернете, а присоединятся к своре злых, как собаки, пользователей. Будут кусаться, брызгать слюной и искренне считать его виноватым. В их глазах он будет гулящим мажором, плевавшим на свою публику, а Лика — хоть и жертвой его отношения, но все же маленькой дурной девчонкой, по глупости и неопытности покончившей с жизнью. Впрочем, когда у них было горе, он даже об этом не знал. А если бы и узнал — то вряд ли стал бы вмешиваться. О том же, что сейчас происходит с ним, судачит огромное число людей. И многие почему-то считают, что они вправе диктовать ему, как нести траур, желают, чтобы некая карма настигла его, а кто-то и вовсе не стесняется писать в комментариях к публикациям на его страницах короткое и емкое «сдохни» и «гори в аду». Что ж, такова обратная сторона медали публичности. Первая — дает славу, возможности, деньги. Невозможно, чтобы вторая отличалась меньшими масштабами. И коли уж выбрал этот путь — будь готов увидеть всю «медаль» с обеих сторон. Максим прошел в ванную, открыл кран и медленно, с наслаждением умылся. Обычно все гигиенические процедуры делались на бегу, но коли уж есть сейчас время, можно прожить каждую секунду с полным ощущением жизни. Потом он прошел на кухню и заглянул в пустой холодильник. Из еды там были только яйца, засохший хлеб, майонез и кетчуп. Значит, подкрепится снова яичницей. Завтрак одинокого человека. Вкусненьким догонится на встрече с маркетологом. Раньше он питался преимущественно в кафе и ресторанах. А если ночь накануне была свободной, то утром завтраком его баловала Лика. Она готовила панкейки, каши. Очень красиво все оформляла, фотографировала и снимала видео, а потом публиковала на своих страничках в соцсетях с комментариями в стиле «Завтрак для любимого», «Мечтаю каждое утро просыпаться с тобой» и т. д. Королькова это не раздражало. Сейчас, жаря яичницу, он представил, что готовит ее для любимой. Она бы непременно засняла весь процесс и показала публике. На какое-то мгновение он даже забылся, поверил, что Лика жива, что сейчас зайдет на кухню и, увидев его стоящим за плитой, побежит в спальню за телефоном. Начнет снимать видео, а он уберет из ее рук телефон и начнет целовать свою маленькую милую девчонку… Возвращаться в реальность было все еще болезненно.