Он сел завтракать, но кусок в горло не лез. Все только мысли, мысли. Теперь было ощущение, что он очень давно не рефлексировал. Чтобы вот так просто провести утро за разговорами с самим собой, в воспоминаниях… Получается, Лика разбудила его от какого-то сна дважды. Сначала — когда появилась в его жизни в бесконечной гонке, от которой он жутко устал. А потом — когда покинула ее и со своим уходом подтянула все события последних недель. Как же он, оказывается, устал в своей той, прошлой успешной жизни. И теперь пришло время остановиться, оглядеться, что-то понять… Зазвонил телефон. Это была Вика. — Да, Вик. Только не говори, что у тебя снова какие-то дурацкие новости. — Привет, Макс. Нет, я просто… Звоню узнать, как ты. — На удивление прекрасно. Знаешь, я тут подумал, обо мне и не такое говорили и писали, ты же сама помнишь. — Помню. Только контрактов ты еще ни разу не лишался из-за слухов. — Это точно… — Слушай, Макс… Я вспылила вчера немного… — Разве? Я даже и не понял. А если б и так, то имеешь право. Живой же человек. — Может, встретимся в обед? — В обед я встречаюсь с Иволгиной. — Корольков даже засомневался, что говорит с Мушко. Обычно директриса не спрашивала, а ставила перед фактом. Ведь она была хозяйкой его расписания. — А ты что-то хотела обсудить? — Увидеть тебя хотела. Ну ладно, давай, как освободишься — набери. — По голосу было понятно, что Вика потеряна и расстроена. «Вот дела, не только меня изменила смерть Лики, но и Мушко изменилась», — отметил про себя Корольков. Расправившись с завтраком, выглянул в окно. — Ну нет, только не ты! — вслух взвыл он. У ворот его дома стояла очень полная девушка, одна из его самых преданных фанаток. Она однажды представилась ему Машей, но Женька с Викой окрестили ее Бомбой. Бомба преследовала Максима на всех мероприятиях, вела фан-странички в ТикТоке, заваливала подарками, и вот — даже выследила, где он живет. Но нелюбовь кумира она заслужила не внешним видом и не своей настойчивостью. Вообще-то к поклонницам Корольков относился с уважением. Тем более к тем, что активно пиарят его, поднимают охваты в соцсетях, с пеной у рта отстаивают его честь, когда какой-нибудь тролль заходит в комментарии с очередной порцией гадости. Полнота же Марии не имела вообще никакого значения. Потому что поклонниц в качестве спутниц жизни для себя он не рассматривал, а коли так, то какая разница, сколько они весят по отдельности или вместе взятые? И какая разница, насколько красивы их лица и тонки талии? Была у Бомбы одна опасная черта. Весной и осенью ее «несло». Не вширь (там было расширяться уже некуда), а в сосцети и к местам, где находился Максим. Она заваливала его сообщениями с признаниями, что соскучилась, путала фантазии с реальностью и преследовала кумира. «Я не могу забыть ту ночь» — сообщения в директ в таком духе уже не удивляли Королькова, но несколько настораживали. Потому что после них спустя некоторое время Бомба начинала переходить к более решительным мерам. Например, могла караулить его у ворот дома, у зданий, где были развернуты съемочные площадки, у стадионов и концертных залов. Несколько раз в истерике кидалась к нему с воплями: «Вернись!», «Ты мой!», «Я люблю тебя!» — и охрана оттаскивала ее и уводила прочь. Фотография Бомбы висела в числе нескольких других фото на вахте в клубном доме (где проживал Максим). Фотоколлаж с лицами самых разных личностей был озаглавлен двумя буквами — ЧС, что означало «черный список». Людям из этого списка проход на территорию жилого комплекса был закрыт, и о присутствии некоторых у входных ворот консьерж предупреждал домовладельцев звонком. Долго ждать звонка в домофон не пришлось — консьерж сообщил Максиму, что непривлекательная поклонница снова караулит у дверей. — Ну еще часа полтора я никуда не собираюсь, может, уйдет сама, не дождется, — отреагировал Король. — Спросите ее, чего хочет. — Да спрашивал уже, плакат у нее в руках с надписью «Мой Король, я тебе верю!». Говорит, хочет поддержать вас. — Скажи ей, что меня дома нет. И что ты мне обязательно передашь ее слова поддержки, можно даже фотографии. И еще скажи, не знаешь, когда я вернусь, но, похоже, нескоро. Уехал с большими чемоданами на такси. Вероятно, в аэропорт. — Хорошо. Корольков из окна наблюдал, как консьерж общается с Бомбой. План сработал, и обескураженная фанатка ушла. Одной проблемой меньше. Хотя Макс признавался сам себе, что эта Мария — действительно очень преданная поклонница, и, несмотря на ее странности, хорошо, что она есть. Такая поддержка очень важна любому артисту. Король начал было собираться, но его снова отвлек телефонный звонок. Следователь Собакин сообщил, что нужно срочно встретиться. Есть новости, но разговор не телефонный. — Может быть, вечером? — предложил Максим. — У меня весь день расписан, и вот сейчас есть одно окошко, — ответил Александр. — Вы даже не представляете, какая у нас нагрузка! Жду вас в течение получаса в отделе. Спорить Макс не стал, тем более что ему самому было важно узнать, какие новости расскажет следователь. Поэтому он набрал Дашу и сообщил, что встреча переносится. — Во сколько встретимся? — уточнила Иволгина. — Да как от следователя освобожусь, так сразу наберу тебя. — Ты со следователем встречаешься? Есть что-то новое? — Видимо, да. Мне нужно собираться и ехать, давай потом наберу тебя. Корольков положил трубку, быстро оделся, вызвал такси и перед выходом выглянул в окно. Чисто. По старой привычке натянул кепку козырьком пониже, надел большие черные очки и черную многоразовую маску. Сейчас ему меньше всего хотелось быть замеченным кем-то из его или Ликиных поклонников. Следователь Собакин говорил по сотовому, когда спустился встретить Королькова на проходной. — Да я вам сколько раз го… Да все уже сделали! Вы мне это уже говори… Да дайте же хоть слово сказать! Ответы Александра были столь эмоциональны, что его разговор можно было охарактеризовать не иначе, как «отгавкивался от кого-то». Они зашли в кабинет, следователь положил трубку и растерянно сел за свой стол. — Сейчас, подождите, Максим… Присаживайтесь… Я это… Перенастроюсь на ваше дело. Сейчас… Он начал разгребать многочисленные бумаги на столе. Видимо, пока наводил порядок, успокоил эмоции и действительно настроился на дело по гибели Лики. — Так, Максим. С нами связалась мать погибшей девушки, Мария Ивановна Курносова. Она нашла у себя дневники дочери. За пару месяцев до гибели Анжела у нее гостила, в какую-то тетрадь записывала свои мысли. Сейчас сам дневник на почерковедческой экспертизе, но у меня есть копии записей. Вот, смотрите. Собакин протянул Королькову файл с бумагами. На самой первой был красиво выведенный заголовок «Утренние страницы». Первые строчки были похожи на поток сознания, но, видимо, в этом и заключалось упражнение, которое тренировала Лика. «Я — Анжела Курносова, мне 22 года. Решила начать писать утренние страницы. Пишу все, что приходит в голову. Я успешный блогер. Хотя какой там… посредственный. Нет. Все-таки успешный. Иногда мне кажется, что занимаюсь чем-то не таким уж важным. Эти мысли я гоню от себя. Короче. Я молодая, но скоро у меня будет своя собственная семья, потому что этим летом я выхожу замуж за своего Максика, моего льва, моего самого красивого мужчину…» Корольков почувствовал, как ком встает у него в горле. Руки предательски затряслись, на страницу капнула слеза. Собакин, внимательно наблюдавший за читающим дневники Лики Максимом, подскочил и поставил перед ним стакан воды. Корольков его осушил. — Я могу вам показать самые важные для нас моменты, чтобы не тратить время, — глухо проговорил следователь. — Хорошо… — едва слышно ответил Максим. — А можно мне будет тоже сделать копии и взять их с собой? Собакин вздохнул, и его взгляд забегал по кабинету словно в поисках решения. — Ну… Да, но только это между нами, хорошо? Следователь взял стопку листов, пролистал их и вытащил несколько, на которых красной ручкой были выделены некоторые фрагменты. «Мне начинает казаться, что кто-то за мной следит, — делилась Лика на своих утренних страницах. — Я сказала Максиму: твои фанатки мне угрожают! Но он не считает это поводом для опасений. Говорит, что дальше разговоров дела не пойдут». «Вчера опять звонили с антиопределителя. Блин. Я взяла трубку, а там кто-то странным голосом сказал: «Если ты станешь его женой, ты умрешь! Откажись от него!» Звонили не по телефону, а по какому-то приложению, которое, я даже не знаю откуда, появилось у меня в мобильном. Я его удалила, телефон перегрузила. Рассказала Насте, а она говорит, что зря поудаляла все, теперь мне не доказать, что вообще были какие-то звонки. Советует все звонки записывать». — Она действительно жаловалась вам на угрозы в ее адрес? — уточнил следователь. — Да, может, однажды рассказала об этом, но я всерьез не воспринял. — Королькову уже удалось взять себя в руки, хотя глаза оставались красными. — В комментариях люди друг другу такое пишут иной раз, что кровь из глаз. Я уже выработал иммунитет к этим нападкам со стороны пользователей соцсетей. Они же, знаете, смелые такие все, когда за пустыми аватарками прячутся… Аватарка — это фотография такая на страничке в соцсети. Обычно там лицо человека. И эту фотографию, а еще никнейм видят пользователи. Никнейм — это то, как себя называешь на этой странице. У меня никнейм Макс Король, а аватарка — моя фотография. Я за все действия в соцсетях отвечаю своим лицом и своей репутацией. А все эти угрожающие «смельчаки» ставят на аватарки чужие фото или не ставят фото совсем. Либо какие-нибудь цветочки, котиков, собачек, персонажей мультфильмов. Называют себя «Вася Иванов» или что-нибудь типа «Вершитель судеб», или просто набор цифр и букв ставят. Так они могут писать гадости, самоутверждаться и не отвечать за свои слова. Никто не узнает, что фразу «гори в аду, тварь» мне написала какая-нибудь учительница из частной столичной школы… Макс осекся. Собакин смотрел на него не то оскорбленно, не то с недоумением. — Вы действительно думаете, что дело о гибели блогера будет расследовать человек, который не знает значения слова «аватарка»? Так. Давайте дальше. Часто ей такое писали? Разные люди? Или один и тот же человек? — Да ей и до нашего знакомства всякое писали. То мужики какие-то предлагали ей секс за деньги, а когда она не отвечала им или посылала напрямую… начинали строчить гадости. Она их блокировала, а они создавали новые аккаунты и снова обливали ее грязью, угрожали изнасиловать, закопать, убить…