— Знаете что, товарищ Корольков, это уже слишком… грубо! Если считаете себя самым умным только потому, что играли роль следователя в фильме, то я вас разочарую. Жизнь намного прозаичнее, чем то, что вы показываете в кино. И нередко люди, еще вчера счастливые и довольные, сегодня сводят счеты с жизнью по одним им ведомым причинам. Я понимаю, что она ваша невес… — Ладно, ладно, Саш… Прости. Нервы на пределе. Черная полоса никак не кончится, с каждым днем только хуже становится. Я тут подъезжаю уже, давай потом созвонимся… — Всего доброго. Фетисов ждал Королькова в своем кабинете в частной клинике. В коридорах пахло лекарствами, администраторы и медсестры широко улыбались и всем своим видом и доброжелательностью показывали, что им хорошо платят, работа им нравится и вообще пациент попал в лучшую клинику страны. Главврач же держался строго. Он сухо поздоровался с Корольковым, пригласил войти в кабинет, но сам не отвлекся от чего-то очень важного в ноутбуке. «Боится разборок, пытается показать мне, что у него есть дела поважнее, чем разговор со мной», — расценил поведение Фетисова Максим. — Андрей, может, уделите мне все-таки время? — обратил он на себя внимание. — Да, Максим, конечно. Слушаю вас. — Я хотел поговорить о вашем смм-специалисте Дарье Иволгиной. Ну и, насколько я понял, она же ваша бывшая девушка… Фетисов усмехнулся. — Да, я знаю, что вас с ней сейчас связывают не только деловые отношения, — поправляя очки и не глядя в глаза Королькову, сказал он. — Вы следили за нами? — Только за ней. Понимаете, Максим, у нас с ней не было каких-то серьезных длительных отношений. Эта девушка мне симпатична, не скрою. Но я достаточно хороший специалист в области психиатрии и не мог не заметить тревожные «звоночки»… — Какие? Она что, шизофреничка? — Нет-нет, что вы. Это безопасные для окружающих отклонения. Но иногда они могут перерасти в нечто более серьезное. — То есть вы хотите сказать, что встречались с психически нездоровой девушкой, зная о ее диагнозе… — Ну что же вы сразу так. Мы начали с ней работать над продвижением моей клиники. Дарья девушка симпатичная, интересная. Ну завязалась небольшая интрижка. Наше общение вышло за рамки официального. И когда я начал узнавать ее ближе, стал замечать, что есть некоторые отклонения. Лечить, корректировать не пытался — не та стадия. Наблюдал. Но после того как она начала общаться с вами, наше общение резко прекратилось. Иволгина перестала отвечать на звонки, забросила соцсети клиники… А работали мы без договора, это одно из условий сотрудничества с ней… Максим окинул взглядом Фетисова. Высокий худощавый мужчина лет 35–40, в очках, с первыми проблесками седины в угольно-черных волосах. — Понятно все, — отрезал Король. — Могли бы мне позвонить, узнать, все ли в порядке. — Во-первых, у меня не было вашего контакта, а Виктория в последнее время редко берет трубку. Во-вторых, я хоть и не цеплялся за это… э-э-э… знакомство с Дашей, но, признаюсь, мое мужское самолюбие слегка пострадало, когда девушка переметнулась к вам. Без объяснений. Просто исчезла. — А зачем следили за ней? — Честно говоря, забеспокоился, что проявились более серьезные отклонения. Я за свою практику столько всего повидал… — Ладно. Иволгина эта и правда не в себе. Она моя сумасшедшая фанатка, которая посвятила несколько лет своей жизни одной цели — стать моей девушкой. Как бы странно это ни звучало. Ради этого она изучила СММ, похудела, похорошела… И с вами связалась, скорее всего, только ради того, чтобы подобраться поближе ко мне — через Вику. Но вот что мне еще интересно. А где вы были 11 июня этого года? — В съемной квартире у Иволгиной. Вместе с ней. Мы спали в тот момент, когда Анжела Курносова упала с крыши, и да, на вопросы следователя я тоже отвечал. — Н-да… Фанатка собирает информацию обо мне и моей невесте, снимает квартиру в доме, где проживает Лика. Более того, находится в момент гибели моей любимой в этом злополучном доме. А сразу после происшествия с Ликой с помощью своих маркетинговых манипуляций якобы помогает расследовать это дело и становится близка мне… До фига совпадений, конечно. — На что вы намекаете? — Мы нашли фотографии, на которых видно, что кто-то был на крыше с Анжелой в день ее смерти. — Вы показывали их следователю? — Да. — И что он сказал? — Что следов насилия нет. Как и других доказательств того, что Лику убили. Фетисов встал из-за компьютера. Видок у него был как у человека, которому грозила расправа от ревнивого Отелло и который чудом избежал этой расправы, потому что Отелло зашел не убивать, а просто выпить чаю. — Максим, вы поймите, что происшествие с Курносовой меня тоже заставило испытать ряд сильных эмоций. Я много думал о ее гибели. Она ведь молоденькая совсем была. Если не ошибаюсь, чуть-чуть за двадцать, да? Особенность многих представителей ее поколения в том, что они долго созревают в психоэмоциональном плане. Ну, то есть физически девушка разменяла третий десяток, а эмоционально реагирует на внешние раздражители как тринадцатилетний подросток. Тем более что в этом своем незрелом состоянии Лика стала знаменитой: поклонники, подписчики, что у них там еще… охваты или что там… Она и на телевидении появлялась. С деньгами проблем не было. На всем этом фоне девчонка могла просто не вывезти какую-то информацию. Корольков впился взглядом в Фетисова. — То есть вы предполагаете, что она покончила с собой? — Ну… как вариант. Еще один очень вероятный вариант — она хотела сделать эффектную фотографию и не оценила степень опасности своих действий. — А вариант, что психопатка Иволгина поднялась на крышу и столкнула мою Лику, не вероятен? Как думаете? — Маловероятен, поскольку Даша в этот момент находилась со мной. — Сексом занимались? — Спали. Накануне ночью я был занят важными делами в клинике, а Даша ждала меня. И когда я засыпал, она была рядом. Ровно так же, как и в момент моего пробуждения. Они замолчали, оба глядя друг другу в глаза. Корольков — почти с ненавистью, Фетисов — с профессиональным любопытством и сочувствием. — Максим, тебе сложно сейчас, но не позволяй этой навязчивой идее завладеть тобой… — Да все нормально, — перебил Корольков. — Понятно с вами все. Никто не верит, один я вижу… Он поднялся, бормоча себе что-то под нос, и хотел уже было выйти из кабинета. — Подожди, Максим. Присядь. Присядь-присядь, надо договорить. Если ты действительно думаешь, что Иволгина причастна к гибели твоей невесты… Не руби сплеча, а давай как-то сообща попробуем проверить эту версию? Вообще, я считаю ее бредовой. Но если ты сейчас замкнешься в себе, можешь с ума сойти. Просто дай время Даше привыкнуть к тебе, довериться и открыться. Там и видно будет. — А если она отравит меня или еще что-то сделает? — Ты боишься хрупкую девушку, влюбленную в тебя до безумия?.. «Да. Побаиваюсь», — подумал Корольков, а вслух спросил: — Что вы предлагаете? — Просто играйте свою роль, побудьте ее молодым человеком. Который таким невероятным трудом достался девчонке! Прислушивайтесь к тому, что она говорит, присмотритесь, что делает. А я пока подумаю, как можно убедить вас, что ее не было на крыше с Курносовой. Ну или я не прав, и тогда мы раскроем преступление. В любом случае, разорви вы с ней сейчас — и можно получить новую порцию серьезных проблем. Не так ли? Из клиники Корольков уезжал с еще более запутанными мыслями. Его ждала девушка, чувства к которой были настолько контрастными, что он не мог припомнить ни одной бывшей, будившей в нем столько же всего: и подозрения, и ненависть, и презрение, и, что самое ужасное — сильное влечение к ней. В эти моменты он мог легко перепутать, какие события связывали его с Ликой, а какие — с Дашей. Как будто все это была одна и та же девушка, его сумасшедшая любимая. В таком состоянии он подошел к дому Иволгиной. Подъезд оказался открытым — кто-то поставил кирпич под тяжелую металлическую дверь. Что-то дрогнуло в сердце, когда Максим заметил, что и квартира Даши не заперта — входная дверь чуть-чуть приоткрыта. Он осторожно заглянул внутрь. — Максим, это ты? — донеслось до него из санузла. — Фух, Даш! Напугала! Ты почему открыта? — Тебя жду. Заходи уже в ванную! И дверь закрой. Корольков все еще осторожничал — мало ли чего можно ожидать от нее! Он зашел в ванную комнату — помещение с очень красивым стильным ремонтом. Возникало ощущение, что попадаешь в другой мир, шагнув сюда из коридора. Даша лежала в ванне, наполненной какой-то синей мерцающей жидкостью. Свет был выключен, повсюду горели свечи. — Подобрала идеальный вариант, именно столько нужно огонечков, чтобы мерцание стало таким сказочным, — пояснила она, фотографируя на телефон соблазнительно выступающие над блестящей жидкостью коленки. — Это что вообще? Краска какая-то? — Это шиммер. Соль для ванн с блеском. Идеально для фотографий. Видишь, какая классная у меня работа! Между прочим, клиенту заказ выполняю. — Она улыбнулась и посмотрела с нежностью на Максима. — Голой в ванне себя снимаешь для него? — Ну ты чего, Макс! Я делаю контент! Ну то есть фоточки для одной его задачи. — В ванне фотаешь свои ноги. Что ж там за задачи такие? — Масюш, ну ты чего? Ревнуешь? Корольков подавил приступ гнева — так к нему еще никто не обращался. Но говорить ничего не стал. И конечно же, ни о какой ревности речь идти не могла — голая девушка, самые интересные места которой в эту минуту были скрыты синей мерцающей жидкостью, вызывала совсем не те чувства, которые должна бы в этой ситуации. «Злость, неприятие, презрение — что-то из этой категории. Но никак не ревность. Наверное», — попытался объяснить себе собственные ощущения Корольков. — Да это клиент один. Брал у меня консультацию. Хочет с помощью социальных сетей девушку охмурить. Мне не дает ее аккаунт, только обрисовал коротко, кто она, что любит, в каких группах в соцсетях сидит. — Как же ты, не зная ее имени и никнейма, поможешь этому Ромео? — Да он сам себе поможет. Объяснила коротко, как действовать, он страницу создаст, вести ее будет. Подсказала, что уникальные фотографии имеют больше шансов попасть в ее ленту, а он меня попросил вот такое сделать.