– Аарон, раз Агата будет на празднике, то и тебе нужно будет пойти. Составишь компанию Елене? Аарон с полным спокойствием быстро кидает взгляд на принцессу и кивает, соглашаясь. – Конечно. – Замечательно, тогда, Агата, ты не возражаешь против моей компании? – Даниил подходит ближе, но подобный вопрос от королевского отпрыска и не вопрос вовсе, также как и фраза Аарону, сказанная ранее, не была просьбой вовсе. – Нет, ваше высочество, не возражаю. 16 Следующей ночью мне снится, как вместо меня Анна врывается во дворец в Ашоре и рыщет по коридорам в жажде найти Ариана и отомстить за меня. Я вижу, как она умирает, так же, как я, с тремя мечами в теле, прибитая к двери парадного зала, а кровь льётся из её рта на ковёр. Она всё ещё в сознании, когда из этого же зала выходит принц, так похожий на Даниила. На его лице столько боли и отчаяния, когда он дёргает один из мечей, но ему удаётся вытащить его только с третьего раза. Никто из стражи не решается ему помочь, пока он разбирается с остальными мечами. Потеряв опору, тело моей сестры грузно валится на пол, и никто не успевает его подхватить. А принц заворачивает её в свою королевскую мантию и клянётся, что никогда её не трогал. Я просыпаюсь от этого кошмара, ворочаюсь, жду, пока остатки сна сгинут из моей памяти, но как только я закрываю глаза, вновь оказываюсь рядом с мёртвой сестрой. Судя по высоко стоящему серпу луны, сейчас лишь первая половина ночи и до рассвета ещё далеко. Поверх ночной сорочки я накидываю тёплый халат и выхожу в коридор. Сейчас в темноте эти стены ещё сильнее напоминают о дворце в Ашоре и о моём сне. Я иду вперёд в поисках любой террасы или балкона, на который можно выйти и проветрить голову, а потом вспоминаю о картинной галерее, где Аарон показал мне балкон. Я нахожу её достаточно быстро на третьем этаже, но замираю на пороге, когда чувствую, как холодно в помещении. Здесь темно, горят лишь несколько массивных подсвечников в центре комнаты на мраморных столах, а балконная дверь распахнута. Я плотнее кутаюсь в халат и только тогда замечаю человека, сидящего ко мне спиной на одном из диванов в центре комнаты. Даниил сидит напротив портрета своего старшего брата, но не смотрит на него, а наклонился вперёд, упирается локтями в колени и свесил голову вниз, так что его растрёпанные светлые волосы скрывают большую часть лица. Он замечает моё присутствие, только когда я тихо прохожу в другой конец и закрываю балконные двери. Я от такого холода не умру, а вот принц может слечь с серьёзной простудой или чем посерьёзней. – Это ты, Агата. – Он слабо улыбается, откидываясь на спинку дивана с бархатной обивкой. Даниил в простых чёрных штанах и наполовину расстёгнутой белой рубашке. Вероятно, он сам поднялся с кровати после плохого сна или не ложился вовсе. Я стараюсь не смотреть на его неприкрытую кожу груди и сама сажусь рядом. – Здесь слишком холодно для вас, принц. – Зови меня уже просто по имени, – с разочарованием выдыхает он. – Что вы здесь делаете, Даниил? – Я не упрямлюсь и перехожу на его имя. – Думаю. А что ты делаешь так поздно? – Мне приснился кошмар. – Я тоже откидываюсь на спинку и смотрю на огромный портрет Николая в парадном мундире. Старший принц изображён только до пояса, его русые волосы аккуратно забраны назад, вокруг глаз собрались едва заметные морщинки, и он сдержанно улыбается художнику и всем будущим зрителям. – Мне стоит поблагодарить тебя за возвращение моего брата. Ты и вправду смогла его спасти, – Даниил, как и я, смотрит вперёд на портрет, однако в его голосе больше усталости и какой-то печали. – Но вы планировали меня оживить задолго до того, как Николай был отравлен, верно? Я поняла, что он удивлён, только по длительной заминке перед ответом. Вероятно, думал о том, стоит ли соврать или сказать правду, но, к счастью, выбрал второе. – Да. – Зачем? – Может, Елена права, и я влюбился в тебя, – вымученно хмыкает он, смотря в пол. Если бы он улыбнулся и посмотрел мне в глаза, как делал это всегда. Если бы взял мою руку в свою при этих словах, я бы, скорее всего, поверила. Но сейчас я чувствую, что это лишь полуправда и там есть что-то ещё. – В наши первые дни вы обещали стереть Серат с лица земли ради меня. Даниил тихо и натянуто смеётся. – Удивлён, что ты помнишь. Теперь у меня нет никакого выбора, кроме как выполнить обещание за твою боль и за моего брата. После того как ты насладишься своей местью, убив Северина, мы сделаем Серат частью Аракена. Правление Ласнецовых будет окончено. – Он описывает мне свой план без былой бравады и хвастовства, скорее как повседневные и порядком утомительные дела, которые нужно выполнить. Я киваю, но после сна в голове и в сердце так пусто, что и я не чувствую былого удовольствия от будущей мести. – В чём ваша ненависть, принц? Почему вы против мира с Сератом? Молодой человек расслабленно укладывает одну руку вдоль спинки диванчика, он шумно и медленно выдыхает, обводя взглядом помещение. Раздумывает над ответом. – Ласнецовым удивительно всё легко даётся, а в ответ… они всё ломают, – начинает он, возвращая своё внимание ко мне. – Они убили Мар, оставив людей беззащитными перед нечистью, с которой теперь некому справиться. Но сератианцы если и не простили своих правителей, то не восстали против них. Серату было дано выгодное условие – казнь одного Ариана взамен на мир, но они и тут отказались, решая ввергнуть обе страны в войну. Северину была предложена Елена – самая красивая принцесса в качестве невесты, а он так просто отмахнулся. Иногда я думаю… получили ли они хоть немного по заслугам за то, что сделали, или рок обошёл их стороной? Заслужили ли они такую удачливую судьбу, разрушив старый мир, где среди простых людей ходили отмеченные самой Богиней? Сейчас принц выглядит удивительно молодо, на свой девятнадцатилетний возраст. Он словно молодой человек, что верит в рассказы о былых днях, наполняя их каким-то сокровенным и загадочным смыслом. Проблема в том, что он слышал лишь о легендарных Марах и таинственных подвигах. Слышал о девушках с особенными судьбами и красивыми лицами. Я помню найденную книгу, и там ни слова о десятках Мар, погибших безвестными под когтями жутких тварей, от одного вида которых уже тошнит. Никто, даже я, не знает, сколько нас погибло просто так, потому что мы были недостаточно быстры. За свои девять лет в храме я так ни разу не решилась спросить у Ирины и Киры, сколько же сестёр они успели потерять до того, как я присоединилась к Марам. – Вы, принц, действительно считаете, что раньше было лучше? – без какой-либо насмешки спрашиваю я, но продолжаю, не дожидаясь его ответа. – В своей жизни я не помню подвигов или восхитительных побед, но я помню запах упырей, вкус застоявшейся воды в озере, в котором меня однажды чуть не утопили мертвецы. Помню одинаковые, похожие друг на друга дни в храме за тренировками и обучением, а также мысли, что впереди у меня вся жизнь такая. Даже тень улыбки исчезает с лица Даниила, он слушает внимательно, но я благодарна тому, что не вижу жалости на его лице. Жалость – это последнее, что мне нужно. – Думали ли вы, сколько Мар погибли бесславно, без какой-либо великой цели? Кто знает… может, я бы стала одной из них. – Может быть, но в итоге твоё имя знают все, – тихо отвечает молодой человек. – Но какой ценой? Пять моих сестёр погибли из-за моего решения отомстить. Если бы я не отправилась к дворцу Ласнецовых, то они бы прожили свои жизни. И… может быть, были бы счастливы. – А возможно, погибли бы чуть позже, – возражает Даниил. – Возможно, – соглашаюсь я. – Однако ты никогда этого не сможешь узнать, потому что время не повернуть вспять. Так же, как и я не узнаю, как бы выглядел мой мир, будь Мары живы. Я едва заметно улыбаюсь, замечая упорство в его взгляде. Может, мои слова и посеяли хоть небольшую долю сомнения, но он из тех, кто не поверит всей душой, пока не увидит. – Но останешься ли ты, Агата, со мной, чтобы посмотреть, как я разрушу их дворец? Как отомщу за всё? Я резко поворачиваюсь к Даниилу, когда он подсаживается ближе и берёт меня за руку. Аккуратно, чтобы не тревожить ладонь. Он так внимательно смотрит на меня, а в глубине глаз надежда на желанный ответ. Её так много, что мне хочется сказать «да» и утешить его, пообещать, что я останусь. Но я не знаю пока, чего именно хочу. Иногда я даже раздумываю попросить Морока не возрождать меня, а вернуть в могилу после моей мести. Дать мне, наконец, отдохнуть, потому что все, кого я любила, давно в земле. Ради кого мне жить? – Ради кого мне жить? – этот вопрос так потрясает меня, что я неосознанно повторяю его вслух, тихо, но принц слышит. – Живи ради меня, Агата. Дай мне стать тебе для начала другом, а потом, возможно, кем-то больше. Прошу, дай мне этот шанс. Хотя бы попробуй. – Меня трогает его тихая мольба, такая искренняя беззащитность. Никто никогда не просил меня о таком, никто никогда не искал моего внимания. Поэтому я не отстраняюсь, когда Даниил обнимает меня за талию и утыкается лбом мне в плечо. Я даже наслаждаюсь этой незнакомой мне близостью и усталым откровением, которое он может себе позволить наедине посреди ночи, пока никто не смотрит. Я вспоминаю, с каким напускным безразличием он говорил своему отцу, что Серат не воспринимает его всерьёз. Как притворялся спокойным, когда Северин отверг сердце его сестры. Как остаётся ко мне добрым, даже если я отталкиваю его раз за разом. Принц, что рос в тени своего старшего брата, как я жила в тени красоты своей сестры, и никто не обращал на меня внимания, если мы шли с ней вместе. – Ты всё так же пахнешь лавандовым мылом, что я тебе подарил, – тихо выдыхает он, а потом касается губами моей шеи, оставляя несколько поцелуев. Меня бросает в жар, а потом в холод, я каменею от этого приятного чувства, а в горле всё сохнет так, что я не могу даже сглотнуть. Я вновь могу дышать, когда Даниил сам отстраняется, его щёки покрываются слабым румянцем, когда он просит прощения. Возможно, он думает, что я злюсь, потому что продолжает избегать моего взгляда, когда помогает мне подняться и ведёт меня в мою комнату. А я не сопротивляюсь, не в состоянии выдавить и слова из-за странного и незнакомого тепла во всём теле. Но оно меня немного пугает, и я вспоминаю о Мороке. Вдруг мне кажется, что я могла бы спрятаться от всех этих незнакомых чувств в спокойствии его плаща из теней. А потом вспоминаю Аарона, пока первого во всём дворце, кому я хоть немного доверяю, который ничего от меня не ждёт. Но в первую очередь он друг Даниила, подчиняется короне, и я не уверена, что могу на него положиться. В день юбилея основания Сената я стараюсь не выходить из комнаты. Меня нервирует суета в коридорах, которые полны слуг и стражи, готовящихся к празднику. Я вышла только утром, чтобы проверить Николая, который просыпается всё чаще, проводит в сознании не меньше четырёх часов и только потом засыпает. Время его бодрствования всё увеличивается. Он узнаёт родных, может связно говорить, есть лёгкую пищу и даже сам сидит. Мы с ним много разговариваем о разном и незначительном: будь то погода, еда или какие-то события во дворце. – Никогда бы не подумал, что брат так отреагирует на сказки, что я ему рассказывал, – со слабой улыбкой качает головой Николай, когда я, сидя рядом, протягиваю ему ложку с кашей. Его пальцы ещё слишком слабы, чтобы держать самому, а служанок я отпустила на завтрак, оставаясь с принцем сама. – А именно? – Раньше я читал о тебе истории, а сейчас ты кормишь меня с ложки, но при этом остаёшься мёртвой. Вначале я даже решил, что и сам умер. – У него тёплый голос, а благодаря искреннему изумлению я не обижаюсь на его слова. – Жизнь – непредсказуемая штука, ваше высочество. Я тоже не думала, что через двести лет, будучи мёртвой, стану нянчить старшего принца Аракена. Принц усмехается и проглатывает кашу. – Спасибо, что спасла меня. – Пожалуйста, – спокойно отвечаю я и протягиваю очередную ложку с едой. Я помогаю Николаю подняться с кровати, проверить, может ли он стоять, но ноги принца подгибаются, и он наваливается на меня всем весом, после чего я с трудом укладываю его обратно на кровать, заверяя, что это всё поправимо, но потребуется время. Он не спорит, только вновь сдержанно кивает и благодарит. С ним удивительно легко. Я ожидала капризного больного, но Николай стоически терпит постельный режим, не спорит о выборе еды и без нытья пьёт даже кислый отвар, который я ему приношу. Закончив со старшим принцем, я заглядываю в библиотеку, утаскиваю оттуда несколько книг и вновь сбегаю в свою комнату, ожидая наступления праздника. Мысли о толпе и бесконечных светских разговорах, которые мне предстоят, портят настроение, и мне уже хочется, чтобы этот день поскорее закончился. За два часа до праздника я раздражённо захлопываю книгу, вспоминая, что за весь день Аарон ни разу ко мне не пришёл. Именно в день, когда мне бы не помешала его компания, чтобы ускорить медленно ползущее время, он не пришёл и вообще никак не дал о себе знать. Вероятно, занят Еленой. Я зло сталкиваю книгу с кровати на пол. Фолиант толстый и падает с грохотом, от чего Марина и Инна, подготавливающие мой наряд, вздрагивают, поворачиваясь ко мне. – Что-то не так, госпожа? – Помимо моего скверного настроения – ничего, – бурчу я в ответ на вопрос Марины. – Вы не любите праздники? – Не люблю, когда вокруг много людей. – Вам нечего опасаться, рядом всегда будет его высочество и Аарон. Я рассеянно киваю. – А Морок ещё не вернулся? – вновь спрашиваю я.