Я медленно двинулся вслед. Сбежав по ступенькам, мисс Лемэй свернула на набережную какала. Через 20 секунд в ту же сторону направились Мэгги и Белинда. Зонтики не спасли их: девушки совершенно промокли, и вид у них был самый жалкий. Возможно, они всетаки добрались до кабачка за 10 минут. Я снова вернулся в бар. Собственно, я пока не собирался уходить оттуда, хотя хотел убедить мисс Лемэй в противном. Бармен встретил меня дружелюбной улыбкой. — Еще раз приветствую вас, сэр! А я думал, вы отправились спать. — Нет. Я повиновался велению своего желудка, который потребовал еще одной порции «Дженевер». — Всегда полезно прислушиваться к требованиям своего желудка, сэр,— серьезно заметил бармен и, протянув мне стакан, добавил: — На здоровье, сэр. Взяв стакан, я снова погрузился в размышления. Я думал о том, как неприятно поступать против своей воли, и о том, умеют ли девушки краснеть по заказу. 1оворят, есть некоторые актрисы, с успехом делающие это, но я не был уверен, что это так. Чтобы освежить память, подозвал официанта и в третий раз заказал то же самое. Следующий стакан я выпил в этот вечер в кабачке «Старый Билл». Он был наполнен более темной и более тяжелой жидкостью. Целая пинта крепкого ирландского портера является редкостью в любом кабачке на континенте, но «Старый Билл» был более английским, чем любые другие кабачки, и специализировался на ирландских портерах, которые здесь всегда были в избытке. Кабачок был полон, но мне удалось найти место напротив входа. Мне не хотелось пропустить момент, когда Мэгги или Белинда появится в зале. Пришла Мэгги и села за мой столик. Несмотря на зонтик, она промокла до нитки. Пряди темных волос прилипли к ее щекам. — Все в порядке? — спросил я. — Да. Если считать, что промокнуть насквозь означает порядок! Такая реакция была не свойственна Мэгги. Видимо, она всерьез сердится, что промокла. — А как Белинда? — Как-нибудь переживет. Мне кажется, она слишком беспокоится за вас,— Мэгги демонстративно подождала, пока я отпил глоток портера, и добавила: — Но она надеется на ваше благоразумие. — Белинда очень заботлива,— сказал я, понимая, что Белинда догадывается, в какую игру все мы ввязались. — — Она очень молоденькая и впечатлительная. — Да, Мэгги! - — Я ужасно не хочу, чтобы с ней приключилась какая-нибудь беда, Пол. Я резко выпрямился. Она никогда не называла меня так, когда мы были на людях. Даже наедине она была сдержанной и только под влиянием эмоций называла меня по имени. Интересно, о чем они говорили между собой? Было бы отлично, если бы я мог оставить их обеих дома и заменить двумя доберман-пин-черами. Тем более что собаки быстро бы расправились с человеком, спрятавшимся на складе. — Вы слышали, что я сказала? — Да.— Я отпил еще глоток портера.— Вы надежный друг, Мэгги! Она кивнула головой, давая понять, что мой ответ удовлетворил ее, и сделала глоток шерри-бренди, заказанного для нее. Потом я спросил: — А где же девушка, за которой вы следили? — В церкви. Я чуть было не поперхнулся. — Где? —: Распевает в церкви гимны. — А Белинда? — Она тоже в церкви. — И тоже распевает гимны? — Не знаю. Я внутрь не входила. — А может, и Белинде не следовало туда входить? — Но ведь церковь — самое безопасное место! — Да, правда,— чувствуя, как меня охватила тревога, сказал я. — Вы же сами сказали, что одна из нас должна остаться. — Да. Конечно. — Белинда сказала, что вас заинтересует название этой церкви. — С чего это я должен...— Я посмотрел на Мэгги и воскликнул: — Это — Первая протестантская церковь Общества американских гугенотов? Мэгги кивнула. Я отодвинул стул и встал. — Теперь все ясно. Пошли! — Неужели вы оставите этот прекрасный портер? Он же так полезен для здоровья! — В данную минуту меня больше заботит здоровье Белинды. — Мы вышли из кабачка, и я подумал, что название церкви ничего Мэгги не говорит: Белинда ни о чем не рассказала ей по той простой причине, что когда она вернулась в отель, Мэгги уже спала. А я-то думал, что они успели перемыть мне все косточки! Да, девушки не успели поговорить. Впрочем, Белинда могла промолчать и потому, что считала это своим личным делом. Как обычно, шел дождь. У отеля «Шиллер» Мэгги зябко поежилась и весьма кстати сказала: — Посмотрите, как много такси. — У меня нет оснований утверждать, что все таксисты Амстердама подкуплены преступниками, но осторожность не помешает. Нам недалеко. — На такси, конечно, недалеко, а пешком идти довольно долго. У меня тоже не было особого желания тащиться пешком, но я все же повел Мэгги по Торбекерсилейн, повернул налево, потом направо, снова налево, и, наконец, мы вышли на Амстель. — Неужели вы знаете здесь все закоулки, майор Шерман? — Я тут не в первый раз. — А когда вы здесь были? — Не помню. Кажется, в прошлом году. — А когда именно? Мэгги была уверена, что знает обо всех моих поездках за последние пять лет. К тому же ее легко было обидеть. — По-моему, весной. — Вы пробыли здесь два месяца? — Около того. — Но прошлой весной вы два месяца провели в Майами,— сказала Мэгги тоном прокурора.— Так записано в отчетах. — Но вы же знаете, как я путаю даты! — Ничего не знаю,— она помолчала.— Мне показалось, что вы прежде никогда не встречались с полковником Ван де Граафом и господином Ван Гельдером. — Так оно и есть. — Но... — Не хотел их беспокоить.— Я остановился у телефонной будки и сказал: — Мне надо позвонить в два места. Подождите меня здесь. — — Не буду. Видимо, атмосфера Амстердама плохо влияла на девушек. Мэгги стала такой же упрямой, как Белинда. Впрочем, в чем-то она была права: хлестал косой дождь. Я открыл дверь телефонной будки и пропустил Мэгги вперед. Затем, после того, как позвонил в ближайшую таксомоторную компанию и вызвал такси, стал набирать другой номер. — Я даже не знала, что вы говорите по-голландс-ки,— удивилась Мэгги. — Нашим друзьям это тоже неизвестно. Именно поэтому нам нужен частный таксист.