– А что вы празднуете? – невпопад спросила женщина. – День рождения Генри, – ответил Марк. Мисс Хильдшер посмотрела на четыре свечи и пожала плечами. – У него было трудное детство, мы помогаем ему наверстать упущенное, ну вы понимаете, – как-то невесело пошутил Марк, но женщина кивнула так, будто поняла, о чем речь. – Мы можем поговорить наедине? – спросила она. Эзра и Генри молча пошли в глубь лавки. Марк ожидающе посмотрел на мисс Хильдшер. – Я долго откладывала этот разговор. Но однажды это должно было произойти. – Все когда-то должно произойти, но, может, уже перейдете к сути? – начал терять терпение Марк. – Мы вынуждены отказаться от ваших денег, – сказала мисс Хильдшер. – И кто же вас вынудил? – хмыкнул Марк. – Может, «вынуждены» и не совсем верное слово… – А может, и совсем не верное. С чего бы вдруг приюту стали не нужны деньги? Сироты кончились? Коммунисты победили? Что? – Прекратите! – поморщилась мисс Хильдшер. – Просто у нас теперь другой… жертвователь. – И чем его деньги лучше моих? – удивился Марк. – Ничем. Просто это его условие, он должен быть единственным спонсором, – наконец сказала она слово, которого избегала. Марк неопределенно покачал головой: – Вам не хватало тех денег, которые даю я? – Хватало, мистер Кауфман, мы очень вам благодарны, ведь вы практически спасли приют, но… – Но вас замучила жадность? – закончил за нее Марк. – При чем тут жадность?! – возмутилась мисс Хильдшер. – Очевидно, что этот замечательный человек предложил вам больше, иначе чего ради вы сейчас переживаете такой стыд. Намного больше. – Но поймите меня! Если у нас будет больше денег, мы сможем помочь большему количеству детей, предоставить им лучших учителей, нанять хороших специалистов, понимаете?! – Женщина смотрела на него почти с мольбой. – Конечно, понимаю, – легко согласился Марк. – Именно так и выглядит жадность. Но пусть все будет так, пожалуйста, скажи, что я ошибаюсь. – Вы это мне? – стушевалась мисс Хильдшер. – Нет, – холодно ответил Марк. – Как бы вы поступили на моем месте? – спросила женщина. – Я бы разобрался в мотивах этого поступка и был бы готов к любому исходу. Что-то еще? – Да. – Мисс Хильдшер тяжело вздохнула, очевидно, намереваясь сказать еще какую-то скверную новость: – Мы вынуждены будем демонтировать памятную табличку с вашим именем. – У меня есть памятная табличка? – удивился Марк. – Да… пока еще есть. – Да плевать. До свидания. – Марк демонстративно отгородился от женщины газетой. – Всего доброго. – Мисс Хильдшер тихо выскользнула из лавки. К стойке подошли Генри и Эзра. – Да ты врешь! – продолжая какой-то разговор, воскликнул паренек. – Я всегда вру, – усмехнулся Генри. – Я прямо сейчас тебе вру! – Подожди… – Эзра задумался, – если ты всегда врешь и прямо сейчас мне врешь, значит, ты говоришь правду! – Но если я говорю правду, значит, я вру! – улыбнулся Генри. – Свечи прогорели наполовину, давайте задувать, – предложил Эзра. – Без меня, – кинул Марк из-за газеты. – Ну, не порть праздник! Звякнул колокольчик, на табличке появилась надпись «Багдад». В лавку ввалился какой-то мужчина, выглядящий как бедуин в детских книжках. Он подскочил к стойке и выпалил женским голосом: – Запечатай выход! – Клара? – Генри присмотрелся к глазам замотанной в тряпье фигуры. – Жалюзи, Эзра, – спокойно сказал Марк. Паренек подскочил к ручке, но не успел. Дверь снова распахнулась, в лавку ворвался такой же бедуин, только бородатый. Генри тут же пнул его ногой в живот с такой силой, что тот вылетел из помещения быстрее, чем в него ворвался. Щелкнули жалюзи. Звуки улицы пропали. – Еще одним входом меньше, – заметил Марк. – Не одним, думаю, теперь стоит закрыть все выходы в Ираке, – снимая чалму и тяжело дыша, ответила Клара. Она бросила головной убор и села на пол, привалившись к стойке. – Привет, – поздоровался Генри. Клара посмотрела на него, потом на торт, прямо у нее над головой: – Что празднуем? – Годовщину знакомства, – ответил Эзра. – Эти женщины, – хмыкнул Марк, – вечно забывают важные даты, да, Генри? Тот промолчал, покосившись на Клару. – Тебе принести тарелку? – спросил Эзра гостью. – Привет, малыш! – только заметив мальчика, поздоровалась Клара. – Я не малыш, – буркнул тот. Девушка усмехнулась. – Справедливо, – заметил Марк. – Прости. Принесешь мне тарелку? Эзра ушел в подсобку. – Принесла? – спросил тихо Марк. – Нет, пришлось выкинуть по дороге, – сокрушенно покачала головой Клара. – Плохие новости не могут быть бесконечными, – ни к кому не обращаясь, сказал Марк. Эзра вернулся с тарелкой: – Свечи почти совсем догорели. Давайте задувать, каждому по одной! Все присутствующие, даже Марк, приготовились дуть. – Три, четыре, – скомандовал Эзра. Огоньки на свечах сначала заплясали, а потом погасли. Генри достал нож и поделил торт на четыре части. Все принялись молча жевать. – Вкусно, – прокомментировала Клара. Марк крутил в руках вилку и смотрел на свой кусок, когда снова звякнул колокольчик. Все посмотрели на табличку, но на той не было вообще никакой надписи. – Эээ, – протянул Генри. В лавку вошел мужчина в твидовом пиджаке и аккуратных очках. Располагающе улыбнулся, глядя на собравшихся: