– Да хоть мужчина на осле, – пожал плечами Кауфман, – название мне ни о чем не говорит. Что на ней изображено? – Девушка, в которую я был влюблен. – Был? – уточнил Марк. – Влюблен, – поправился Виктор. – Ясно. – До свидания, пан Кауфман. – В твоем возрасте логичнее говорить «прощайте», – заметил Марк. – Можно и не дожить до следующей встречи. – Вы всегда умели подбодрить. Виктор положил на прилавок деньги и ушел. Марк долго смотрел ему вслед. – Что значит оживить картину? – спросил Эзра. – То и значит. – Я имею в виду – как это выглядит? Например, он оживит картину с девушкой и она выйдет из рамы? Станет настоящей? – Наоборот. – Марк принялся вытряхивать трубку. – Это работает в другую сторону, ты можешь войти в картину. – И что там? – округлил глаза Эзра. – Не знаю, никто не вернулся, чтобы рассказать. Но логично предположить, что там то, что нарисовано. – То есть Виктор встретится со своей возлюбленной? Марк вычистил трубку, убрал ее в шкатулку. Потер шею: – Не думаю. – Почему? – удивился Эзра. – У тебя есть мечта? – ответил Марк вопросом на вопрос. – Да, – подумав, ответил Эзра. – Представь ее хорошенько. В деталях. Представил? – Да. – А теперь представь, какой ты в этой мечте. Как ты выглядишь? – Ну, – начиная догадываться, ответил Эзра. – А теперь представь себя в этой мечте таким же склеенным по частям, как Виктор. Что-то уже не так привлекательно, да? – Я почему-то никогда не думал о том, какой я в моих мечтах. Никогда не допускал, что к тому моменту я могу быть старым и больным. Я как бы по умолчанию такой, как сейчас, – задумчиво сказал Эзра. – Он тоже. Причем в его случае все еще хуже. Там, в картине, девушка, которую он нарисовал еще до контузии. То есть, наверное, еще до 1939 года. Молодая, красивая, нежная, она оборачивается и видит это чудом выжившее военное недоразумение. Это как сказать серферу, что за этой дверью рай, где идеальные волны, но пускают туда только безногих. – Думаете, он не решится? – Виктор – нет. Особенно учитывая, каким красивым он был когда-то. Если вернуться к аналогии с серфингом, то он был королем прибоя. Думаю, ему его уродство кажется совсем невыносимым. – Так! – вдруг вскинулся Эзра. – Он думает, что он урод! – И у него есть на это некоторые основания, – хмыкнул Марк. – А что? Эзра не ответил. Он выскочил из лавки. Марк только посмотрел ему вслед. Прошло минут десять, прежде чем звякнул колокольчик и Эзра вернулся. Не один, с Виктором. – Пойдемте! – Юноша буквально тащил старика за собой. Тот пытался двигаться быстрее, но явно не мог. Марк с интересом наблюдал за происходящим. Эзра тащил Виктора в глубь лавки, туда, где стоял прислоненный к стене огромный прямоугольник, обтянутый тканью. Марк понял задумку, хмыкнул. – Так, становитесь тут, – Эзра указал на место напротив зеркала. – Я сейчас. Паренек принялся стаскивать ткань. – Я не совсем понимаю, что я должен делать? – спросил Виктор. – Просто смотрите! – Эзра наконец справился с тканью, она упала, открыв зеркало. – Что… что это? – Старик завороженно смотрел на свое отражение. – Это зеркало показывает, каким вас видят другие, – сказал Эзра. – Он имеет в виду, что таким тебя увидит она, – уточнил подошедший Марк. – А все не так уж плохо, пан Кауфман, – крутясь перед зеркалом, сказал Виктор. Он даже ногу перестал подволакивать. – Ну, у меня когда-то была линейка, которая при измерении показывала такой результат, который хотел видеть ее хозяин, – усмехнулся Марк. – Какая глупость, – нахмурившись, сказал Эзра. – Смотря что мерить, – в один голос возразили Марк и Виктор. – Спасибо, Эзра, – посерьезнев, сказал Виктор. – Зеркало не продается, – заметил Марк. – Жаль. Но тем не менее спасибо. Виктор еще раз посмотрел на свое отражение и улыбнулся своей страшной улыбкой. Потом пошел к выходу. Когда дверь за ним закрылась, Марк спросил: – Как ты понял точку отсчета зеркала? – Ну, я долго думал о нем, когда увидел впервые. Зеркало показывает нам то, как нас видят другие, очевидно, что это какие-то конкретные люди, потому что большинство нас никогда и не видело. Я предположил, что оно отражает взгляд тех, кто для нас важен. Я подумал, что близкие люди не видят его уродом, они ведь видят то, что за всем этим, – Эзра указал рукой себе на лицо, подразумевая Виктора. – Рискованное было предположение, но риск оправдался, – кивнул Марк. – Каким же он видел себя? – задумчиво спросил Эзра. – Никто не видит нашего уродства таким страшным, каким видим его мы, – ответил Марк. – Не хочешь довести дело до конца? – В каком смысле? – не понял Эзра. – Помоги ему отнести раму, заодно по Кракову прогуляешься. Паренька не пришлось просить дважды. Глава 13 Звякнул колокольчик, щелкнула табличка над дверью. Марк и Эзра посмотрели на надпись. Вестерос. – Сноу или Ланистеры? – хмыкнул Эзра. – Что? – не понял Кауфман. – Не обращай внимания. В лавку вошла довольно объемная женщина с заметными даже из-за прилавка усиками, недовольно осмотрелась. Следом за ней вошел, а точнее, был буквально втащен за руку худой бледный мальчик в рубашке, застегнутой на все пуговицы. – Это вы продаете всякие волшебные штуки? – посмотрев на Марка, спросила усатая дама. – К сожалению, да, – вздохнул Кауфман. – Чем могу помочь? – Хорошо, – кивнула женщина, таща за собой, как на буксире, мальчика. – Нам нужно что-то для здоровья.