— В магазин пойдем? Вопрос прозвучал глупо, но Костопрах ответил: — Нет, в лавку нам не надо. Да и не продают купцы потребной тебе одежды. Идем в покои, что раньше Василиса занимала. Там все осталось, что при ней было. Найдется, поди, во что переодеться. Я не стала спорить и поспешила за Костопрахом. Скелет прекрасно ориентировался во дворце, поэтому мы, ни с кем по пути не встретившись, довольно скоро оказались у нужной двери. — Василисины покои, — пояснил Костопрах и коснулся кованой ручки. Едва слышно щелкнул замок, и мы вошли внутрь. А в следующий миг я испуганно вздрогнула, так как к нам навстречу шагнула очень старая бабка, скрюченная так, что напоминала знак вопроса Ловко постукивая клюкой, она подняла голову и скрипучим старческим голосом сказала. — Так вот ты какая, царевна. И впрямь на Василису похожа как отражение. — И тебе не хворать, бабушка Топляница, — выступил вперед Костопрах, а затем повернулся ко мне. — Нянька это, Топляницей кличут. Василису воспитывала с младых лет. — Очень приятно, — пробормотала я, гадая, захочет ли мне помогать бабуля. Ведь я, по сути, на место ее воспитанницы нацелилась. Нежданный наследник, так сказать. Но та ничем не показала свою антипатию. Лишь спросила; — По нужде, думаю, пришли? — Ее переодеть надо, бабушка, — ответил скелет. — Чтобы сразу было понятно слугам, кто перед ними на троне сидеть изволит. Кхекнув, бабка оглядела меня цепкими желтыми глазами. — Ну, с этим-то трудностей не будет. Сейчас погляжу, чего достать могу. — Нам не «погляжу» надо, а доспех требуется, — твердо произнес Костопрах. — Тот, что Кощей лично для Василисы сделал. Топляница недовольно прищурилась, но спорить не решилась. Пошла куда-то вглубь покоев, поманив нас за собой узловатым пальцем. Я было двинулась за ней, но, пересекая уставленную резной мебелью гостиную, или по-здешнему, светлицу, заметила небольшую и весьма заинтересовавшую меня дверцу. Дверца была небольшая, дубовая, а резьба на ней изображала купание русалок. Ассоциации сработали мгновенно, и организм намекнул, что ему вообще-то в такое вот место сходить не мешало бы. Причем желательно побыстрее. — Костопрах, — решилась я, останавливаясь. — А вот эта дверь, случайно, не в уборную ведет? Оказалось, именно туда. И пока Топляница копалась в шкафах, я смогла ознакомиться с тем, как устроена местная сантехника. Как пояснил скелет, во дворце находилось не так много подобных помещений, ибо нежити они не требовались. Зато те, что были, выглядели вполне солидно. Тут даже какая-то система канализации работала. В центре помещения находилась огромная овальная ванна, выточенная из полупрозрачного камня и с золоченым краном для воды. У стены стоял золоченый трон-унитаз и был подвешен умывальник. Вода, правда, изначально шла холодная, а подогревать ее, как оказалось, надо было специальными жар-камнями, которые располагались на специальной полочке. На ванну у меня, к сожалению, времени не было, но умыться удалось. Да и золоченый «трон» пришелся кстати. А вскоре я уже стояла в одном нижнем белье посредине просторной спальни напротив широкой кровати с несколькими пуховыми перинами, заправленными пурпурным атласным покрывалом. И, заставив Костопраха отвернуться к стене, смотрела, как бабка выносит и складывает на эту самую кровать все детали моего одеяния. К счастью, доспех не выглядел особо тяжелым. По большей части он оказался кожаный, лишь некоторые стратегические места на нем закрывались металлическими пластинками и художественной ковкой. Правда, оценив ее в полной мере, я с надеждой уточнила: — Уважаемые, а вы уверены, что мне надо это, которое с черепушками, надевать? — Разумеется! Черепа — символ рода Кощеев! — отозвался от стены Костопрах. — Фирменный стиль, значит. Под некрофилов, — сделала вывод я, но предложенное все-таки надела. Село почти идеально и действительно веса его почти не ощущалось, только в груди чуть сдавило, о чем я не преминула тотчас сообщить. — Так для Василисы делали, а она чуть постройнее была, — проскрипела Топляница. — Супер. Хожу в чужих обносках, — буркнула я. — Зато тебе они куда больше идут. Вон как грудь подчеркивают, лучше всякого заморского корсета, — проворковал Костопрах. — На Василиске-то так не смотрелось. — Подлиза, — констатировала я, хотя не могла не признать, что отражение в зеркале мне нравится. Я была облачена в доспех из черной кожи, с аккуратно выполненными выпуклостями в нужных местах. Эти же места дополнительно прикрывались чешуйками из какого-то незнакомого металла, напоминающего серебро, но с золотыми прожилками, легкого, но прочного. Покрой делал фигуру похожей на песочные часы, подчеркивая талию и приподнимая грудь. На плечах красовались человеческие черепа без нижней челюсти, отлитые из того же металла. Помимо защитной функции они совершенно точно несли глубокий эстетический посыл, сразу демонстрируя всем желающим, к какому лагерю принадлежит обладатель такого вот костюмчика. Под доспехом на мне были шелковая рубашка, естественно, черного цвета и кулон, который я так и не сняла. Кроме того, штаны из кожи, выделанной столь старательно, что своей мягкостью напоминали ткань, и высокие сапоги. К наряду прилагался длинный шелковый плащ все того же радикально черного цвета. Ну а законченный образ темной царевны завершал красующийся на голове венец, вышедший из-под рук мастера, страдающего, как мне подумалось, некоей формой психического расстройства Венец был шипастый. Неподготовленный человек, увидев меня издалека, решил бы, что мне на голову посадили дикобраза, который, почуяв опасность, вздыбил свои иглы. Я нервно усмехнулась, рассматривая этот венец-корону. Металл тот же, что и на черепах-наплечниках. Плюс миниатюрные золотые черепушки, украшенные самоцветными камнями. Что ж, несмотря на то, что изначально я рассчитывала примерить золотые царские украшения, такой облик мне тоже нравился. Даже ремень, имеющий знатную пряжку в виде все того же золотого черепа, не раздражал. Волосы же Топляница заплела в косу и скрутила внутри венца. — А то хоть цветом и русые, как у Василисы, да короткие дюже, — пояснила она с явным укором. — Не обрезала она свои никогда. Пф-ф, подумаешь. Развернувшись к Костопраху, я постаралась, чтобы плащ этаким черным крылом взметнулся сзади, и спросила: — Ну как? Скелет сложил руки в молитвенном жесте на груди. — Это великолепно, царевна! В точности дочь Кощея: грозная и опасная! — Вот и отлично, — я мрачно улыбнулась. — Благодарю, бабушка Топляница. Все подошло просто идеально. Старуха лишь рукой махнула и промокнула увлажнившиеся глаза платочком. Я же вновь посмотрела на Костопраха. — Ну что, идем? Не зря говорят, что одежда влияет на поведение. Сейчас мне прямо-таки хотелось предстать перед всей этой нечистью в таком вот виде — царственном и внушающем трепет. Костопрах было кивнул, но вдруг дернулся к дальнему углу и достал оттуда длинную, в мой рост, палку, с насаженной на нее черепушкой. На этот раз настоящей, человеческой. — Вот еще, царевна, возьми! — Что за мерзость? — Не мерзость, а посох чародейский! — уважительно поправил скелет. — Его Кощей для Василисы делал, значит, и ты пользоваться сможешь, вы ж близняшки. — Опять для нее, — проворчала я под нос, но посох все-таки взяла. Раз Кощей делал, значит, вещь нужная, в хозяйстве пригодится. Присмотрелась к черепу. Нормально так, соответствует общему курсу. Насажен на посох столь плотно, что и не шевелится вовсе. И, в отличие от других черепов на моей одежде, с нижней челюстью… Которой он и зевнул, широко и со скрипом. В тот же миг пустые глазницы засветились мертвенно-зеленым светом. — Да ну на хрен!!! — завопила я, отбрасывая от себя чертову палку обратно в угол. Зевающий череп — это уже перебор! — М-да, молодое поколение в наше время совсем уважения не имеет, — раздался оттуда ворчливый, слегка приглушенный ковром голос. Он еще и разговаривает!!! Костопрах моментально подскочил к посоху и поднял его, развернув черепом ко мне. — Ах, царевна! Разве так можно, с колдовской-то вещью! — запричитал он, аккуратно сметая с черепушки пыль. — Это же не просто палка! — Тем более! — нервно выдохнула я. — Предупреждать надо! Что это за фигня такая?! — Это величайший магический артефакт, созданный Кощеем! — торжественно сообщил Костопрах. — Обладающий собственным разумом, чародейной силой и прочими достоинствами. — Да, это я, — подтвердил череп, мигнув глазницами. — Ты еще скажи этой ду… этой царевне, откуда я взялся. А то бросается тут… уважаемыми магами, понимаешь. Костопрах подошел ближе, и я невольно отступила. — Во времена давние, во времена дивные, жил на этом свете чародей великий Яр Черноогонь, — нараспев начал скелет. — Куда ни придет, там беда случается. На амбар посмотрит — сгорит амбар. На человека взглянет — и человек в пепел обратится. А уж коли город какой откажется колдуна приветить, так нашлет мор черный на жителей, а сам радуется-веселится, глядючи на свои злодейства… — Молод был, затейлив, — прокомментировал череп. — …Долго люди терпели. Долго ждали они, что потешится колдун и уйдет восвояси. Да только тому все в радость было. Колодцы травил, на посевы жар насылал, священные дубравы под корень пускал. А потом объявил всем, дескать, сяду я в Древляни да буду править вами. А ко двору несите-ка мне дань немалую да ведите девиц помоложе и покраше. — Всем в этой жизни надо как-то устраиваться, — снова подал голос череп. — Подумали люди, погоревали, да делать нечего. Не совладать им с колдуном такой силищи. Вот и платили дань колдуну да девиц молодых ему на утехи отдавали. Но нашелся один богатырь, что не испугался и за меч взялся. Поклялся он отрубить голову колдуну за деревню свою разрушенную да невесту Настеньку, в полон уведенную.