— Пожалуйста, я сделаю всё, что вы скажете, только помогите. — Взмолилась, а тот сверкнул алчным взглядом, сжал сухие кулаки. — Никогда, слышишь! Никогда не обещай того, чего у тебя не просят. — Предупреждающе проговорил Анатолий Сергеевич, весь заколотился, казалось, даже побледнел от напряжения. — Не каждый сможет устоять перед возможностью получить больше чем положено. Запомнила? — Дождался утвердительного кивка. — А теперь иди. — Но мне нужна ваша помощь! — Мне нечего тебе больше сказать. — Что вы хотите взамен? — Нашла Маша правильный вопрос и Анатолий Сергеевич взглядом указал ей на стул, после неё присел и сам, задумался. — Всё зависит от того, что ты просишь у меня. — Мой друг, Филипп Гошанов, его посадили… — Как? Филипп? — Старик пожевал губами, а потом как-то неожиданно вскинул на Машу проницательный ясный взгляд. С азартом, с чертовщинкой… С понятной одному ему веселостью. — Сколько тебе лет? — Прищурился старик, и, казалось, с нетерпением ожидал её следующего ответа. — В прошлом месяце исполнилось семнадцать, а что? — Рыбка, значит, — улыбнулся он сам себе, а потом опомнился, рукой махнул в запрещающем жесте. — Не трать моё время на бестолковые вопросы. Всё, что нужно, я сам скажу. — Остудил пыл, чтобы тут же заинтересованно на Машу глянуть. — И кем тебе приходится данный молодой человек? — Друг. — Просто друг? — Не просто. Он человек, который мне дорог. — Ты его любишь? — Как друга. — А он тебя? — Как друга. — Ответила Маша, не совсем понимая, к чему всё идёт, но старик и сам пояснил, осторожно кивая. — Знаю я твоего Филиппа. Давно знаю. Мальчишкой ещё был, когда впервые сказал мне «нет». На последнем слове его глаза сверкнули. Маша была уверена, такого слова для этого человека уже давно не существовало. — Вы поможете? Старик осторожно качнул головой в ответ. Медленно качнул, отрицая. — В моих силах только поговорить с ним. — Но… — Он сам решит, принимать мою помощь или нет. — А что делать мне? — Тебе?.. Ты просто будешь рядом, когда этот разговор состоится. — Отмахнулся Смирнов, на что Маша нервно сглотнула. — Я загоняю его в угол? — Догадалась, а Анатолий Сергеевич улыбнулся. По-доброму, не так как прежде. — Что, считаешь, его свобода того не стоит? — Он будет зависим от вас? — Все мы от кого-нибудь, да зависим. И Филипп не исключение. Только кто-то может выбраться из этой зависимости, а кто-то навсегда увязнет в ней, будет путаться, точно в паутине. Он сильный. У него есть шанс, которого лишены многие, равные с ним по силе. Он уже зависим. От тебя. А ты от него. Не так ли? — Если вы о том, что я не могу спать спокойно, пока он в тюрьме, то, да, я зависима. — Ну вот видишь… — Довольный исходом разговора, Смирнов потёр сухие ладони. — Поэтому он примет правильное решение, когда на чаше весов будет стоять уже не его, а… твоё благополучие. Маша опустила взгляд, а Анатолий Сергеевич, снова улыбнулся. — Не хочешь спросить у меня, что с тобой будет, если наш дорогой друг откажется? — Не хочу. — Настолько в нём уверена? — Я никогда не ошибаюсь в людях. — Да, только помни, что на кону будет стоять или твоя жизнь, или его. — Плавно руками развёл, забавляясь. — Думаешь, многие, так же, как и ты, выберут чужую? — Я не думала об этом, когда шла к вам. — Ставишь чужие интересы выше своих собственных? — Скорее, есть люди, ради которых хочется так поступить. — Как давно вы знакомы? — Всего несколько месяцев. — И почему ты решила ему помочь? Твоя жизнь идёт дальше, его остановилась где-то позади. Так случается, что не все дорогие нам люди остаются рядом в конце пути. Знаешь, сколькие были рядом со мной? А сейчас, как видишь, я остался один. — А я не хочу быть одна, поэтому сейчас смело делаю такой выбор. — Ты не подумала, что никому твои жертвы не нужны? — Я же говорила, что никогда не ошибаюсь в людях. — Всё бывает в жизни первый раз. К тому же, зачем ошибаться? Ведь можно точно знать, что они не достойны, но продолжать приносить себя в жертву. Когда мы начинаем себя обманывать, люди вокруг становятся лучше. Не замечала? — Я ещё не стала идеалисткой. — Он не любит тебя. — Громом прозвучали обидные слова. Маша передёрнула плечами. — Я знаю. — Но всё равно хочешь ему помочь? — Я делаю это не для того, чтобы получить его признание, а потому что не могу иначе. Филипп знает, что я всё сделаю. Старик выслушал и удивлённо приподнял брови. — Дай, угадаю, ты Маша? — Вдруг спросил Анатолий Сергеевич, и она замерла. — Как вы узнали? — Ты знаешь, я практически уверен: он согласится на моё предложение при любых условиях. — Почему вы перестали меня убеждать и поменяли своё решение? — Потому что вспомнил. — Пояснил тот. — Знаешь, что он сделал, получив информацию, из которой следовало, что через несколько минут за ним придут? Ведь была возможность скрыться, уйти, сбежать… Просто пересидеть. — Что? — Он позвонил одному человеку, имя которого вам двоим известно, и попросил защитить тебя. Мороз прошёл по коже от этих слов. — Почему? Анатолий Сергеевич развёл руками. — Видимо, знал, что ты сделаешь всё, что в твоих силах, и не сможешь остановиться даже тогда, когда они закончатся. Знаешь, это ведь очень интересно, когда у тебя есть такой человек, которого ты ценишь больше, чем себя, которым дорожишь. С одной стороны, это плохо: ты становишься уязвим, но с другой… стоит ли жить, если такого человека рядом нет?.. Принимай решение, Мария. От него сейчас многое зависит. Я много тебе сказал, но услышала ли ты главное из этих слов? — Вы сказали, что он сможет выйти из зависимости от вас. Он справится. — И ты говоришь мне «да»? — Я говорю «да». Что происходило дальше, описать сложно. Нет, действия простые и незамысловатые: два телефонных звонка, машина у высокого крыльца, недолгая дорога на окраину. Туда, где простых смертных не пропускают. Один взгляд на охранника и двери открываются, всё словно по давно придуманному кем-то сценарию. Когда приехали, Анатолий Сергеевич велел выйти из машины, чтобы Машу было видно из окна, сам же вошёл в здание.