— Какое? — Ну, дорогое. Запредельно дорогое. Тем более ты говорила, что у тебя проблемы, финансовые трудности. Я всё правильно понял? — Теперь с укором смотрел Тимофей, только Маше все его взгляды по барабану, она из него верёвки вить сможет, если нужно будет, только… только объясниться, чётко и ясно, не в состоянии. На это его заявление она уже не так решительно улыбнулась, спустя мгновение улыбка эта стала какой-то… понимающей, что ли. Маша склонила голову набок, прищурилась, внимательно Тима рассматривая, а затем растянула губы просто неестественно широко. — Тимофей, да ты жмот, как я погляжу. — Нахально заявила, а потом и вовсе рассмеялась, впитывая в себя его растерянность. — Нет, не бойся, я тебя поняла, сейчас объясню. Хлопнула по его груди — так передышку просила, чтобы отсмеяться. Буквально пополам сложилась, двумя руками живот поддерживая, слёзы уже катились из уголков глаз, а остановиться Маша не могла. — Блин, у тебя такое лицо… Тимоша, ты только не обижайся, хорошо? А сама смеётся, заливается. — Успокоилась? — Спросил он, остужая пыл своим тоном. Хотел пристыдить, но не на ту напал. Губы трубочкой вытянул, улыбку сдерживая, а потом состроил такое выражение лица, с которым в пору слушать все её бредни. Вот тут Маша действительно расстроилась. — В общем, бельё — это важно. — Начала она и снова рассмеялась, правда, вслед за Тимофеем, за что тот и получил в бок острым локотком. — Нет, я серьёзно. Вот, ты только представь: иду я вся такая из себя, а мне навстречу мужчина моей мечты. — В пространстве рукой повела, картинку рисуя. — Красивый, статный. Такой, что всё перед глазами меркнет, а над его головой нимб высвечивается. Встретились, познакомились, и так нам стало хорошо вместе, что чего уже медлить, да? Привёл он меня к себе, раздевать начал, словечки там всякие неприличные нашёптывать, а тут бац! Я в трениках. Ну, и думаешь, его это сильно возбудит? Она выразительно повела глазами, а Тимофей только фыркнул, и покачал головой, удивляясь её бурной фантазии и ни на чём не основанных выводах. — Начнём с того, что мужчину возбуждает женское тело, а не то, что на нём надето. И если оно будет голое… — Да о чём ты вообще?! — Отнюдь не наиграно возмутилась Маша и остановилась посреди просторного холла, растопырив руки с фирменными пакетами по сторонам, Тимофей свои прижал к туловищу, отчего пакеты в его руках жалобно скрипнули. — Это важно! Это первое впечатление! Знаешь, как мне придаёт уверенности это бельё? Пусть даже его никто не видит, но я знаю, что вот оно, на мне. И даже если меня насиловать будут, там есть на что посмотреть. Нет, ты сам глянь. Подтянула его за руку, а второй своей рукой оттянула ворот майки с широкой горловиной. Едва ли не головой его в свою грудь ткнула. Мимо как раз прошла двое парней с музыкальными инструментами, глянули на Машу с интересом и даже присвистнули. Она одобрительно улыбнулась. — Вот, ты же слышал! Они тоже хотят. А ты — нет, потому что видишь меня в домашней трикотажной ночнушке и, вообще… Что «вообще», договаривать не стала, и… что это? Она будто смутилась… — А кто тебе сказал, что ты меня не возбуждаешь? — А об этом, дорогой мой, говорят твои поступки. Мы сколько вместе? А ты всё никак не разродишься. Нет, я понимаю, конечно, у каждого свои вкусы… Как раз в этот момент Маша припомнила вкусы самого Тимофея. Как ясный день перед глазами стал светлый образ Жоры и она шумно выдохнула, стряхивая это наваждение. — Есть хочу! — Заявила, когда поняла, что Тимофей не против продолжить. Сама при этом вдруг захотела с темы соскочить. И, не давая время на раздумья, побежала в сторону кофейни. Пока уселись, заказали по чашечке эспрессо, было не до слов, а потом Тимофей с загадочной улыбкой посмотрел исподлобья и поджал губы, пряча ту самую улыбку. — Так, значит… — Не смотри на меня так. — Предупредила Маша и даже ладошку вперёд выставила. — Как? — Да так, как ты смотришь. — А как я смотрю? — Усмехнулся он, понимая, в принципе, что Маша ведёт в сторону, но не спорил. — Так, словно всё и про всех знаешь. — Считаешь, что я про тебя знаю недостаточно? — Прищурился он, пригубил горячего напитка, посмотрел на выбранное Машей пирожное, но есть не стал. — Ты, вообще, меня не знаешь, только не в этом дело. Твой взгляд… он такой, как бы правильно сказать… колкий, острый. Слишком пронзительный и умный. Я, честно признаться, не удивлена, что тебя сослали из столицы — мало кому понравится работник с таким взглядом и выражением лица. — А лицо моё тебе чем не угодило? — Не стерпел Тимофей и подавил смешок. — Нет, ты красивый, я сейчас не о том. Слишком серьёзный, может быть… зацикленный. Из такого типа людей, которые от других невозможного требует и сами из шкуры вон лезут. — Допустим, с этим ты права. Так, что взгляд? — Да я уже сказала. Неприятный взгляд, опасный, пробирающий до костей. Только опасный не в смысле угрозы для жизни, а такой, словно и говорить ничего не нужно — ты всё уже понял. — И чем это плохо? — Ну вот, опять. — Возмутилась она и ладошкой по столу прихлопнула. — Такой взгляд для начальника хорош — тогда на подчинённых даже кричать не нужно. Для ведения бизнеса — тогда твои партнёры будут хорошо понимать, с кем имеют дело. Плохо это для такого человека, как ты. Вроде и среднее звено, но… Так и получается, что в немилость попал. — И что же мне с этим делать? Маша мягко рассмеялась. — Не думаю, что с этим можно теперь что-то сделать. Ты уже такой. Это внутри у тебя. Лет пятнадцать, двадцать назад, ты бы мог подстроиться, научиться притворяться. Теперь нужны кардинальные меры. Очки, например. Она ловко махнула рукой, рассуждая, едва не потеряв при этом кусочек бисквита, что свисал с ложечки. — Маш, ну, какие очки, ты чего? — Почему нет? Тебе пойдёт. Тимоша, признайся, у тебя детские комплексы? — Нависла она над столом, провокационно закусывая губу. — Нет, а что? Ты взрослый, самодостаточный мужчина, чего стесняться? — Я не стесняюсь. — Да, ну, серьёзно? Ты просто не видел выражения своего лица, когда я упомянула этот аксессуар. Нет, я понимаю в детстве, в школе и, даже возможно, в институте. Но сейчас, когда очки не просто необходимы для здоровья, но и модны… не знаю, там… престижны… когда выбор огромен. Неужели никогда не пробовал? Тимофей собирался с мыслями. Давно успел выучить, что чем дольше сопротивляешься, тем невыносимее она становится. Особенно запомнился момент, когда Маша своему соседу Сергею советовала надеть синий свитер, а не тянуть тот бежевый, что выбрал он сам. Едва до скандала не дошло. Именно поэтому сейчас, вместо того, чтобы продолжать спорить, он мило улыбнулся и снисходительно кивнул. — Хорошо, я подумаю над твоими словами. На самом деле, Маша была не первой, кто говорил о его взгляде с подобной подачей. Сам Тимофей подобного в зеркале разглядеть не мог, а вот Жора не стеснялся лишний раз напомнить и подколоть. Согласился, но никак не ожидал, что голубые глаза вдруг засветятся, заискрятся, а на губах, обведённых ярко-красной помадой, заиграет улыбка, от которой последнее время его бросает в пот. Даже допить кофе не успел, как они снова двинулись по просторным торговым зонам, магазинчикам и бутикам. Маша точно знала, куда и зачем идёт, и что-то подсказывало, что скоро о её цели узнает и Тимофей. А уж когда они вдвоём остановились у прозрачной двери с вывеской салона офтальмологии, желание войти исчезло напрочь. Да! Да! Да! Он не любил очки, но дело даже не в пересудах, смешкам или чём-то подобном. Какое-то внутренне отторжение. Тимофей действительно никогда не хотел относить себя к разряду очкариков и его несгибаемый авторитет боролся с любыми попытками родителей использовать ненавистный аксессуар. Теперь же ему это просто не было нужно. Да и зачем, когда есть линзы? — Заходи, это хороший салон. Предупредительно кивнула Маша и буквально втолкнула его. А он чувствовал себя последним подкаблучником. И всё бы ничего, если бы не скрытое чувство непонятной эйфории, от понимания того, что эта женщина пытается им командовать. И не хотелось думать о том, что так же умело Маша командует всеми мужчинами в своём окружении. Было важно, как она относится к нему. Наверно, в жизни каждого мужчины должна быть женщина, которая значит для него больше, чем… — Я хочу, чтобы всё было идеально. — Кивнула Маша консультанту в белом халате и улыбнулась, отступив в сторону от Тимофея. Да, продавец с радостью взялась за нового клиента. Она была вежлива и услужлива, но Тимофей очередной раз удивился, как Маша каждый раз умудряется выбрать лучшее из того, что есть. И этот салон, безусловно, был лучшим не то что в городе, а на российском рынке. Тимофей никогда бы с такой уверенностью этого не сказал, не будь их постоянным клиентом. Вот и сейчас он точно знал, какие процедуры предстоят. Из новинки для него лично была лишь примерка оправ, а вот выбор Маша ставила за собой. Ему даже в зеркало смотреться не разрешила, а ещё бормотала что-то про подарок. Всё встало на свои места, когда на кассе она подвинула девушке собственную кредитку. Сумму вслух так никто и не озвучил, но тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы определить количество нолей. — С ума сошла?! — Едва не взревел Тимофей, одёргивая её руку, на что Маша улыбнулась. — Перестань. К тому же у меня огромная скидка. Считайте, девушка. — Маша, на минуту. — Резко дёрнул он её за руку. — Что ты творишь?! — Рыкнул, уже не задумываясь, какое произведёт впечатление. Она совершенно невинно пожала плечами. — Хочу сделать тебе подарок. Можешь считать это прихотью. — А по заднице давно не получала? Маш, что ещё за история? Мне показался очень убедительным твой рассказ о том, что денег нет и с простейшей целью хоть как-то выжить, тебе придётся сдавать комнату. Где я потерял логическое звено? Маша снова улыбнулась, погладила своего дикого хомячка по рукаву куртки, даже рискнула приблизиться и дотронуться ладонью до щеки с явно проступающей щетиной. Замлела от такой ласки, которую прежде себе позволить не могла только потому, что смелости на прикосновение не хватало. Оттянуть резинку трусов и громко шлёпнуть ей по голой спине — это пожалуйста, даже укусить за плечо могла без зазрения совести, так, в шутку. А вот проявить свою нежность боялась, чтобы, не дай бог, чувствительный сосед не подумал, что, ай-яй-яй, он ей нравится. Боялась спугнуть, боялась, что он съедет и оставит её совершенно одну. И пусть у него куча заморочек, пусть пасту из тюбика она выдавливает неправильно, но уже привыкла просыпаться по утрам и видеть его. Собранного, строгого, и на кухне. С её чашкой в руке… А теперь, едва не мурлыча от удовольствия, прикрыла веки и смотрела на его подбородок. Ничего больше не видела из-под полуопущенных ресниц. — Ничего ты не потерял. — Вспомнила о вопросе и заставила себя руку с его щеки убрать. — Просто я очень давно работаю, а кроме как на квартиру, деньги никуда не тратила, вот и осталось кое-что. Я, правда, очень-очень хочу, чтобы ты носил мой подарок. Знаю, ты, возможно, позволить себе этого не можешь… Тимофей хмыкнул. — И не нужно мне демонстрировать свою независимость, я знаю, что говорю! — Пригрозила Маша, будто могла при желании этим остановить. — Так вот, я в состоянии делать такие подарки и мне всё равно, сколько это будет стоить. Такой ответ тебя устроит? Тимофей смотрел поверх неё, а Маша губу закусила, боясь поставить его в неловкое положение. Ещё не хватало, чтобы из-за какой-то прихоти Тимофей зарплаты на три месяца лишился. Сколько бы ни зарабатывал — очки того стоили. Обычно Маша для своего бывшего здесь аксессуары заказывала, и ни разу не пожалела. Могла сейчас сказать об этом, так, словно аргументировать, но почему-то не стала. Он кивнул. Не ей — себе. Наверно, пора. Пора что-то сказать, признаться, да хоть что-нибудь сделать! А ещё точно знал, что не хочет быть другом. Таким, как, например, Серёга, как Денис, как Леша… сколько их там у неё?.. Только не показалось, будто он для неё что-то значит. Она уже давно не кокетничала, больше не пыталась соблазнить, не улыбалась загадочно. Смотрела ровно, дышала спокойно… так, почему же он с ума сходит? Красивые были, успешные, а он запал на малышку с непонятным статусом и интересами в жизни. Нигде не работает, ни в чём себе не отказывает. Улыбается с утра и ходит позавтракать в квартиру соседа напротив. Горючая смесь, что никак не желает оставить его в покое. Он просто выпал из своей колеи, потерялся, и никак не может вернуться, себя настоящего вспомнить. Она подавляет своей непредсказуемостью, своей открытостью, беззаботностью. Смотрит на жизнь, будто через розовые очки. Он, по сути, не знал о ней ничего, кроме того, что Маша сама рассказывала, а именно: она, Гоша, Серёга. Где родители?.. А, да! Есть брат. Только за полтора месяца он его ни разу не увидел, и, практически уверен, что тот не позвонил. Почему она такая, а не другая? Что он от неё хочет?.. Хочет. С этого стоит начать. И лучше сегодня. — Хорошо, нет проблем. — Совершенно спокойно кивнул, хотя Маша уже готовила длинную и убедительную речь. А пока она стояла в таком ступоре, подошёл к кассе, забрал её кредитку и втолкнул за широкий ворот майки так, чтобы точно попасть в бюстгальтер. Так же равнодушно, как и сама Маша относится к нему. Только с одной лишь разницей: у него в глазах от мимолётного прикосновения темнело. Глава 14 Недолго длился патриархат в их сложных отношениях, и едва Маша увидела закусочную, как буквально заскулила, вешаясь на рукаве мужчины, тормозя обеими ногами, так тянула его к дверям какого-то питейного заведения неопределённого происхождения. В этот момент Тим понял, что уже выходит из-под её власти, головой думает, поэтому остановился, не желая двигаться в указанном направлении. Руки на груди скрестил, стряхнув с рукавов цепкие пальчики, и внимательно посмотрел на Машу сверху вниз. На лице нет и тени улыбки, а у самого в животе щекотно от мысли, как она сейчас надуется или будет усиленно моргать, демонстрируя красивые глазки. Так и случилось: сначала губки, потом глазки, потом до Маши дошло, что из школьного возраста она вышла и взрослого мужчину таким ребячеством не пронять, поэтому хитро улыбнулась, сверкнув глазами, и пробурчала в оборот широченного шарфа свободной вязки: