И мы двинулись не торопясь, я – за рулем, старик – рядом со мной, спустились с косогора, поднялись на новую вершину. И тут выкатилось солнце, и ветер дохнул жаром. Машина мчалась, точно лев в высокой траве. Мелькали, уносились назад реки и ручьи. Вот бы нам остановиться на час, думал я, побродить по колено в воде, половить рыбу, а потом изжарить ее, полежать на берегу и потолковать, а может, помолчать. Но если остановимся, вдруг не удастся продолжить путь? И я дал полный газ. Мотор взревел неистовым рыком какого-то чудо-зверя. Старик улыбнулся. – Отличный будет день! – крикнул он. – Отличный. Позади дорога, думал я, как там на ней сейчас, ведь сейчас мы исчезаем? Вот исчезли, нас там больше нет. И дорога пуста. И Солнечная долина безмятежна в солнечных лучах. Как там сейчас, когда нас там больше нет? Я еще поддал газу, машина рванулась: девяносто миль в час. Мы оба заорали, как мальчишки. Уж не знаю, что было дальше. – Ей-богу, – сказал под конец старик, – знаете, мне кажется… мы летим? Ужасный большой пожар в усадьбе Люди около получаса прятались возле сторожки у ворот, передавая друг другу бутылку, а потом, когда в шесть часов вечера сторож отправился отдыхать, крадучись двинулись по дорожке, поглядывая на огромный дом, во всех окнах которого горел теплый свет. – Вот эта усадьба, – сказал Риордан. – Проклятье, что ты имеешь в виду, когда говоришь «эта усадьба»? – воскликнул Кейси, а потом тихонько добавил: – Она всю жизнь у нас перед глазами. – Конечно, – кивнул Келли, – но когда со всех сторон начали подступать Неприятности, усадьба выглядит по-другому. Как игрушка на снегу. Так всем четырнадцати и казалось – огромный дом-игрушка стоял под медленно кружащимися перышками весеннего вечера. – Ты принес спички? – спросил Келли. – Принес ли я… за кого ты меня принимаешь? – Ну так принес или нет – вот все, что я спрашиваю. Кейси принялся искать. Когда все карманы оказались вывернутыми наружу, он выругался. – Нет, не принес. – Какого черта, – успокоил Нолан. – Там наверняка есть спички. Позаимствуем несколько штук. Пошли. Когда они оказались на дороге, Тимулти споткнулся и упал. – Ради бога, Тимулти, – проворчал Нолан, – где твои романтические чувства? В разгар Большого Пасхального Восстания мы обязаны сделать все как следует. Через многие годы мы хотим войти в пивную и рассказать об Ужасном Большом Пожаре в Усадьбе, разве не так? А если ты будешь сидеть на заднице в снегу, то испортишь всю картину Восстания, разве не так? Тимулти кивнул, поднялся на ноги, исправив общую картину. – Я постараюсь помнить о хороших манерах, – обещал он. – Тс-с! Вот мы и пришли! – воскликнул Риордан. – Господи, перестань говорить вещи вроде «эта усадьба» и «вот мы и пришли», – заявил Кейси. – Конечно же, мы видим проклятый дом! Что делать дальше? – Уничтожим его? – неуверенно предложил Мерфи. – Ба, ты так глуп, что на тебя страшно смотреть, – сказал Кейси. – Конечно, мы его уничтожим, но сначала… чертежи и планы. – Все казалось таким простым в пивной «У Хикки», – заметил Мерфи. – Мы придем и просто камня на камне не оставим от этой проклятой усадьбы. Если учесть, какая у меня толстая жена, мне просто необходимо с чем-нибудь зверски расправиться. – Пожалуй, следует постучать в дверь, – вмешался Тимулти, сделав глоток из бутылки, – и спросить разрешения. – Разрешения! – проворчал Мерфи. – Я бы не доверил тебе даже управление адом – пропащие души никогда бы не начали поджариваться! Надо… Однако передняя дверь неожиданно распахнулась, заставив его замолчать. На пороге стоял человек и вглядывался в темноту. – Послушайте, – донесся негромкий спокойный голос, – не могли бы вы говорить потише. Хозяйка дома прилегла отдохнуть перед вечерней поездкой в Дублин, и… Мужчины, на которых падал свет, идущий из открытой двери, заморгали, отступили на несколько шагов и сняли шапки. – Это вы, лорд Килготтен? – Да, – ответил человек, стоящий в дверях. – Мы постараемся не шуметь, – обещал дружелюбно улыбающийся Тимулти. – Просим прощения, ваша светлость, – сказал Кейси. – Вы очень добры, – ответил его светлость, и дверь аккуратно закрылась. Все мужчины остались стоять с раскрытыми ртами: – «Просим прощения, ваша светлость», «мы постараемся не шуметь, ваша светлость»!.. – Кейси хлопнул себя по лбу. – Что мы говорили? Почему никто из нас не ухватился за дверь, пока он здесь стоял? – Мы были ошарашены, вот почему; он взял нас на испуг, как все сильные мира сего, будь они прокляты. Я хочу сказать, ведь мы ничего не делали, не так ли? – Однако мы действительно шумели, – признал Тимулти. – Шумели, черт побери! – взорвался Кейси. – Проклятый лорд ускользнул из наших когтей! – Тсс, не так громко, – сказал Тимулти. Кейси понизил голос: – Давайте осторожно подберемся к двери и… – Это совсем не обязательно, – заметил Нолан. – Он уже знает, что мы здесь. – Подберемся к двери, – повторил Кейси, заскрипев зубами, – и взломаем ее… Дверь снова открылась. Лорд, словно тихая тень, выглянул и осведомился негромким, терпеливым и хрупким старческим голосом: – Послушайте, что вы здесь делаете? – Ну, дело обстоит так, ваша светлость… – начал Кейси и, побледнев, замолчал. – Мы пришли, – выпалил Мерфи, – мы пришли… сжечь эту усадьбу! Лорд постоял немного, глядя на снег и собравшихся мужчин, его рука все еще лежала на дверной ручке. Потом закрыл на мгновение глаза, подумал, после короткой борьбы справился с тиком, из-за которого затрепетали веки, и сказал: – Гмм, в таком случае вам лучше войти. Мужчины ответили: хорошо, отлично, годится – и двинулись к дому, но тут Кейси выкрикнул: – Подождите! – А затем добавил, обращаясь к стоявшему на пороге старику: – Мы войдем, когда будем готовы. – Очень хорошо, – ответил старик. – Я не стану закрывать дверь, надумаете – входите. Я буду в библиотеке. Оставив дверь приоткрытой, старик уже собрался уходить, когда Тимулти воскликнул: – Когда мы надумаем? Господи, когда же мы надумаем больше, чем сейчас? С дороги, Кейси! И все они взбежали на крыльцо. Услышав шаги, его светлость снова повернулся к пришедшим; на спокойном лице совсем не было враждебности – так смотрит старая гончая, которая видела множество загнанных лисиц и примерно столько же спасшихся, умела быстро бегать, но теперь, в старости, перешла на медленную, шаркающую походку. – Пожалуйста, вытирайте ноги, джентльмены. – Мы вытираем. – И каждый тщательно очистил свои башмаки от глины и снега. – Сюда, – сказал его светлость и повел их за собой. Бледные, прозрачные глаза лорда были окружены морщинами и мешками, результат многолетнего употребления бренди, а щеки стали красными, как вишневая наливка. – Я принесу вам выпить, и мы подумаем, что можем сделать относительно… как вы выразились… сожжения усадьбы?