– Вы просто воплощение здравого смысла, – признал Тимулти, следуя за лордом Килготтеном в библиотеку, где тот налил всем по стаканчику виски. – Джентльмены. – Его светлость осторожно опустил свои старые кости в кресло с выгнутой спинкой. – Выпьем. – Мы отказываемся, – заявил Кейси. – Отказываемся? – выдохнули все. Выпивка уже была у них в руках. – То, что мы собираемся учинить, нужно делать на трезвую голову, – сказал Кейси, вздрогнув от взглядов, которые бросали на него его приятели. – Кого мы здесь слушаем? – поинтересовался Риордан. – Его светлость или Кейси? Вместо ответа все мужчины выпили виски и закашлялись. Красный цвет мужества сразу проступил на их лицах, которые они обратили к Кейси, чтобы он смог оценить разницу. Кейси мигом опрокинул свой стаканчик, не желая отставать от остальных. Между тем старик продолжал потягивать виски, и то, как спокойно и непринужденно он это делал, отбросило поджигателей в глубины Дублинского залива, где они начали тонуть. Пока Кейси не сказал: – Ваша честь, вы слышали о Неприятностях? Я имею в виду не только войну с кайзером за морем, но наши собственные большие Неприятности и Восстание, которое добралось теперь и до нас, до нашего города, нашей пивной, а теперь и до вашей усадьбы? – Многочисленные тревожные события свидетельствуют, что настали тяжелые времена, – сказал его светлость. – Я полагаю, чему быть, того не миновать. Я хорошо знаю вас всех. Вы на меня работали. Мне кажется, я вам неплохо платил. – В том нет никаких сомнений, ваша светлость. – Кейси сделал шаг вперед. – Просто «старый порядок меняется», и мы слышали о больших домах в Таре и особняках в Киллашандре, которые были сожжены ради празднования свободы и… – Чьей свободы? – кротко спросил старик. – Моей? От тягот содержания этого дома, в котором моя жена и я стучим, как кости в стакане, или… Ладно, продолжайте. Когда бы вы хотели сжечь усадьбу? – Если это вас не слишком затруднит, – ответил Тимулти, – то сейчас. Старик, казалось, еще глубже погрузился в свое кресло. – О боже, – пробормотал он. – Конечно, – быстро сказал Нолан, – если вам неудобно, мы можем прийти позднее… – Позднее! Это еще что за разговоры? – спросил Кейси. – Мне ужасно жаль, – сказал старик. – Пожалуйста, разрешите мне объяснить. Леди Килготтен сейчас спит, скоро за нами приедут гости, чтобы отвезти нас в Дублин на пьесу Синджа[1]… – Чертовски хороший писатель, – заметил Риордан. – Видел одну из его пьес год назад, – сказал Нолан, – и… – Помолчите! – повысил голос Кейси. Все примолкли. Его светлость по-прежнему тихо продолжал: – В полночь мы планировали дать у нас званый обед на десять персон… Нельзя ли отложить сожжение до завтрашнего вечера, чтобы мы могли подготовиться? – Нет, – отрезал Кейси. – Подождем, – сказали все остальные. – Сожжение – это одно, – заметил Тимулти, – а билеты в театр – совсем другое. Я хочу сказать, что театр там, и было бы ужасно глупо пропустить пьесу и позволить куче еды пропасть. А гости, которые к вам придут? Как их предупредишь? – Именно об этом я и думал, – сказал его светлость. – Да, я знаю! – закричал Кейси. Закрыв глаза, он провел ладонями по щекам, челюстям и губам, а потом сжал руки в кулаки и разочарованно отвернулся. – Нельзя откладывать сожжение, такие дела не переносят, как вечеринки, черт возьми, так не делают! – Именно так и делают, если забывают принести спички, – тихонько проговорил Риордан. Кейси развернулся – казалось, он сейчас ударит Риордана, но потом сообразил, что его приятель сказал правду, и немного остыл. – Не говоря уже о том, – добавил Нолан, – что миссис – замечательная леди и нуждается в последнем вечере развлечений и отдыхе. – Вы очень добры, – сказал его светлость, снова наполняя стаканчик гостя. – Давайте проголосуем, – предложил Нолан. – Проклятье! – Кейси мрачно посмотрел по сторонам. – Я вижу, что голоса уже подсчитаны. Значит, завтра вечером, черт побери. – Да благословит вас Бог, – сказал старый лорд Килготтен. – На кухне будет оставлен холодный ужин, вы можете зайти сначала туда, наверное, вам захочется перекусить, поджог – тяжелая работа. Так мы договариваемся на завтрашний вечер, часов на восемь? К тому времени леди Килготтен будет благополучно доставлена в отель в Дублине. Я не хочу, чтобы она раньше времени узнала, что ее дом перестал существовать. – Господи, вы настоящий христианин, – пробормотал Риордан. – Ну, не будем грустить, – сказал старик. – Я считаю, что это уже в прошлом, а я никогда не думаю о прошлом. Джентльмены… Он встал. И, как слепой пастух-святой, вышел в коридор вместе со стадом, которое двинулось вслед за ним. Уже почти подойдя к двери, лорд Килготтен увидел что-то краем своего усталого глаза. Он повернул назад и в задумчивости остановился перед большим портретом итальянского аристократа. И чем больше он на него смотрел, тем сильнее становился тик, а его губы начали беззвучно шевелиться. Наконец Нолан спросил: – Ваша светлость, в чем дело? – Я тут подумал… – наконец отозвался лорд, – вы ведь любите Ирландию, не так ли? – Видит бог, да! – сказали все. – Разве нужно спрашивать? – Как и я, – мягко продолжал старик. – А любите ли вы в ней все, землю и ее наследие? – Тут тоже не может быть никаких сомнений, – заявили посетители. – Я беспокоюсь о подобных вещах, – сказал его светлость. – Это портрет кисти Ван Дейка. Очень старый, очень хороший, очень важный и очень дорогой. Это, джентльмены, сокровище национального искусства. – Ах вот оно что! – сказали все и столпились вокруг. – О господи, – проговорил Тимулти, – замечательная работа! – Сама плоть, – добавил Нолан. – Обратите внимание, – подал голос Риордан, – как его маленькие глаза следят за тобой, где бы ты ни стоял. – Поразительно, – согласились все. И собрались уже двинуться дальше, когда его светлость произнес: – Вы понимаете, что это сокровище, которое в действительности не может принадлежать мне одному или вам, а только всем людям, как драгоценное наследие будет потеряно навсегда завтра вечером? Все разинули рты. – Спаси нас, Господь, – сказал Тимулти. – Нельзя так поступать! – Сначала мы вынесем картину из дома, – предложил Риордан. – Подождите! – закричал Кейси. – Благодарю вас, – сказал его светлость, – но куда вы ее денете? На открытом воздухе под воздействием ветра, дождя и снега картина быстро погибнет. Может быть, лучше ее сжечь… – Нет, мы этого не допустим! – воскликнул Тимулти. – Я сам возьму ее домой. – А когда великие разногласия закончатся, – заключил лорд Килготтен, – вы доставите этот бесценный дар Искусства и Красоты, пришедший к нам из прошлого, в руки нового правительства? – Э-э… все будет так, как вы говорите, – заверил его светлость Тимулти. Но Кейси, не сводивший взгляда с большого холста, заявил: – А сколько эта огромная штука весит? – Полагаю, – слабым голосом ответил старик, – от семидесяти до ста фунтов. – Ну и как, черт возьми, мы доставим ее в дом Тимулти? – поинтересовался Кейси. – Мы с Брэннэхемом отнесем это проклятое сокровище, – ответил Тимулти, – а если потребуется, ты нам поможешь, Нолан. – Потомки вас отблагодарят, – пообещал его светлость. Двинулись дальше по коридору, и снова лорд Килготтен остановился перед двумя картинами.