Кристина ошеломленно уставилась на нее. После чего чисто автоматически выкинула из своей очаровательной головки все ненужное. – Ну и ладно!! – весело кивнула она. – А теперь, по-моему, нам пора познакомиться с нашим новым домом!! Взгромоздившись на скрипучий табурет, нянюшка Ягг сняла с верхней полки продолговатый, завернутый в бумагу предмет. Матушка, скрестив руки на груди, следила за ее действиями суровым взглядом. – Дело-то в том, – щебетала нянюшка, чувствуя, как этот взгляд пронизывает ее насквозь, – что мой последний муж, он однажды, как сейчас помню, это было после обеда, так вот, однажды он и говорит мне: «Знаешь, мать, а ведь стыдно было бы, если бы все твои знания ушли вместе с тобой – то есть когда ты уйдешь. Почему бы тебе не перенести что-нибудь на бумагу?» И с тех пор время от времени я что-то калякала на бумажках, а потом вдруг подумала: неплохо бы сделать все это красиво – ну и отослала свои записи в Анк-Морпорк, там есть такие специальные люди, которые возятся с ещегодниками, и прикинь, взяли с меня всего ничего, а недавно прислали вот это, лично мне нравится, на славу постарались, ты сама посмотри, какие аккуратненькие получились буквочки… – Так ты, стало быть, книжку написала! – не ослабляя интенсивности взгляда, прокомментировала матушка. – О, это так, сборничек рецептов, – откликнулась нянюшка смиренней некуда. Таким голосом обычно просят у суровых судий о снисхождении. – Да что ты смыслишь в стряпне? Ты ведь в жизни ничего не готовила. – Неправда, у меня тоже есть фирменные блюда. Матушка перевела свой испепеляющий взор на здоровенный том, что возлежал теперь у нее на руках. – «Радость Домовводства», – громко прочла она. – Автор – Ланкрская Ведьма. Ха! А почему ты собственное имя на обложку не поставила? На книгах надо ставить имя настоящего автора, чтобы все знали, кто написал этот бред. – Это мой псевдотический ним, – объяснила нянюшка. – Господин Козлингер, ну, тот самый, главный по ещегодникам, сказал, что так будет гораздо таинственнее, а людям нравится таинственность. Матушка перевела взгляд-буравчик на надпись внизу обложки. Там очень маленькими буквами было написано: «CXXVIIое Пириздание. Продано Более Двацати Тысятч Икзимпляров! Мы Исдаем Синсации. Пол Доллара». – И ты послала им деньги, чтобы они напечатали эту чушь? – Так, пустяки, пару долларов, – махнула рукой нянюшка. – Но ты посмотри, работа какая! А кроме того, деньги мне потом вернули. Даже с лихвой – они обсчитались на три доллара в мою пользу. Матушка Ветровоск инстинктивно не доверяла книгам, но цифрам не доверяла еще больше. Она пребывала в глубоком убеждении, что все написанное, скорее всего, чистое вранье, а стало быть, и цифры грешат тем же самым. Кроме того, именно к цифрам обычно прибегают люди, вознамерившиеся вас обсчитать. Беззвучно шевеля губами, матушка размышляла о цифрах. – О, – наконец сказала она очень тихим и спокойным голосом. – И на этом все? Больше ты этому Козлингеру не писала? – Боги упаси. Иначе мне бы пришлось отдавать лишнее. Целых три доллара, не забывай! А их бы обязательно потребовали взад. – Ну да, ну да, понимаю… Матушка все еще пребывала в мире цифр. Она пыталась сообразить, сколько это может стоить – сделать такую книжку. Вряд ли особо много: есть ведь нечто вроде печатных мельниц, они и выполняют за вас всю работу. – В конце концов, три доллара – это тебе не хухры-мухры, – нарушила ход ее размышлений нянюшка. – С этим я абсолютно согласна, – ответила матушка. – У тебя случайно не найдется карандаша? Ты ведь у нас грамотная, книжки строчишь! – У меня есть грифельная доска. – Давай сюда. – Просто держу ее под рукой. Вдруг увижу во сне какой-нибудь особый деликатес, чтобы тогда проснуться и сразу записать рецепт. Ха-ха. – Ха-ха, – неопределенно откликнулась матушка. Грифель заскользил по серой досточке. Бумага тоже должна что-то стоить. И наверняка продающему книгу надо заплатить пару пенни… На доске принялись выстраиваться столбики угловатых цифр. – Давай я еще чайку приготовлю, а? – предложила нянюшка, явно испытывая облегчение от того, что все так благополучно закончилось. – Гм-м-м? – промычала матушка. Внимательно изучив результат, она дважды подчеркнула его. – Но ты ведь получила удовольствие? – вдруг спросила она. – Ну, то есть от своей писанины? Из-за двери, ведущей в буфетную, высунулась радостная голова нянюшки Ягг. – О да! – воскликнула нянюшка. – Деньги для меня не важны. – А считать ты никогда не умела? – с той же задумчивостью продолжала матушка, обводя итоговую цифру в кружок. – Эсме, ты ведь меня знаешь, – весело чирикнула нянюшка. – Терпеть не могу эти задачки. Сколько будет, если от двух фартингов отнять одну миску с бобами… – Ну и хорошо. Потому что, согласно моим расчетам, господин Козлингер должен тебе гораздо больше, чем три доллара. Это если по-честному. – Не в деньгах счастье, Эсме. Главное – здоровье, а остальное все… – Итак, согласно моим расчетам и если по-честному, он должен тебе от четырех до пяти тысяч долларов, – так же спокойно произнесла матушка. В буфетной что-то грохнуло. – В общем, хорошо, что для тебя счастье не в деньгах, – рассуждала матушка Ветровоск. – Иначе тебе было бы совсем кисло. Ну, то есть если бы для тебя деньги что-то значили. Из-за края двери вынырнуло бледное лицо нянюшки Ягг. – Не может быть! – Четыре-пять тысяч – это очень приблизительно. Скорее всего, даже больше. – Да быть того не может! – Просто берешь цифры, складываешь, вычитаешь, делишь… Нянюшка Ягг, охваченная благоговейным ужасом, взирала на собственные пальцы. – Но это ведь целое… Она прервалась. «Состояние» – единственное слово, которое сейчас приходило ей на ум, но оно несколько не соответствовало ситуации. Ведьмы не оперируют понятиями рыночной экономики. И, честно говоря, не только ведьмы – все население Овцепиков живет себе поживает и даже не подозревает о том, что где-то существует такая штука, как экономика. Пятьдесят долларов тут уже считаются целым состоянием. А сто долларов – это, это… это два состояния. – В общем, это очень много денег, – слабым голосом закончила нянюшка. – Что бы я стала делать с такими деньжищами? – Откуда мне знать? – пожала плечами матушка Ветровоск. – А с тремя долларами ты что сделала? – Положила в копилку на камине, – ответила нянюшка Ягг. Матушка одобрительно кивнула. Подобную финансовую политику она одобряла. – Честно говоря, ума не приложу, и чего столько шуму из-за какой-то поваренной книги, – добавила она. – Обычный сборник рецептов, ничего осо… В комнате воцарилась тишина. Слышно было лишь, как нянюшка Ягг переминается с ноги на ногу. – Гита, это ведь самый обычный сборник рецептов? – наконец произнесла матушка голосом, исполненным подозрительности и еще более зловещим от того, что матушка сама еще не совсем поняла, что именно тут не так. – О да! – поспешила ответить нянюшка, упорно избегая матушкиного взгляда. – Да. Обычные рецепты и все такое. Да. Матушка буравила ее взглядом. – Только рецепты? – Да. Конечно. О да. Ну и… кое-какие кулинарные анекдотцы. Матушка не сводила с нее глаз. В конце концов нянюшка сдалась. – Э-э… Посмотри рецепт под названием Знаменитый Морковно-Устричный Пирог, – произнесла она. – Двадцать пятая страница. Матушка зашелестела страницами. Ее губы начали беззвучно проговаривать буквы. А потом: – Понятно. Что-нибудь еще? – Э-э… Алтеевые Пальчики с Корицей… Семнадцатая страница. Матушка прочла и этот рецепт. – И? – Э-э… Сельдереевый Восторг… Десятая страница. Матушка ознакомилась и с этим. – Лично меня этот твой рецепт в восторг не привел, – произнесла она. – Дальше.