Быстро пробежалась глазами по почте и чатам. Найти переписку с Манако получилось, но по времени и содержанию она совпадала с тем, о чем мне было известно. То есть выходило, что Екода и Манако действительно познакомились в 2012 году в Сети, но никак не в Агано. Получается, что Манако, переписываясь с Екодой, сумела завоевать его доверие и любовь. А я нет. Голова закружилась. Я отошла от стола, снова села на пол и обхватила руками колени. Нельзя сдаваться. Может, Екода просто не знал, что Манако была старшей сестрой Анны? Может, толстуха манипулировала им, а он не замечал этого? Уж кто-кто, а Кадзии Манако манипулировать умеет. Я ведь зашла так далеко только потому, что она раскусила меня, когда я сидела по ту сторону акриловой перегородки в комнате для свиданий. В первую же встречу она с легкостью заметила все, что я так отчаянно скрывала. Что муж меня избегает, что я прячу от Рики свою истинную суть, про мои сложности в общении с другими и про то, что я сознательно обрекла себя на одиночество, противопоставив себя другим. Мне очень нравилась моя работа, я всегда выкладывалась на все сто и добивалась результатов. Но из-за этого и мои ошибки, а они есть у всех, имели совсем другую цену, чем у моих коллег. Им прощалось, мне — нет. Чем больше сил я прикладывала, чем с большим рвением бралась за дело, тем чаще за моей спиной перешептывались. Меня считали конфликтной, обо мне сплетничали и распускали слухи. Не в последнюю очередь из-за этого я и ушла с работы. «Бедняга, — сказала Манако. — Ты куда более одинока, чем я, запертая здесь. А ты знаешь, что Рика хочет подружиться со мной? Она такая очаровательная… Так увлечена мной. Я все больше к ней привязываюсь. Скоро ты и ее потеряешь». Злые слова Кадзии, пропетые конфетным голосом, прочно поселились в моем сердце. Рику я ни за что не хочу потерять. Если подумать, еще с нашей первой встречи мои чувства к ней напоминали неразделенную любовь. Услышав сопение, я обернулась и увидела Мелани. Протянула к ней руку и зарылась в длинную, мягкую шерсть, в которой уже было полно седых волосков. Холод, застывший на кончиках пальцев, отступил. Да, вот оно. То самое тепло. Когда я погладила корову на ферме у Акиямы, меня охватило нестерпимое желание обнять Мелани. Одним своим присутствием она дарит покой и радость, а взгляд ее влажных черных глаз — абсолютную любовь. Как здорово было бы стать для кого-то таким же существом, как моя преданная собака. Преданная мне — и преданная мной. Прости, Мелани. Весь день — больше восьми часов — я убиралась. Вычистила туалет и ванну, а третий этаж буквально вылизала до блеска — даже самый чистоплотный человек не нашел бы к чему придраться. Покончив с уборкой, взялась за готовку ужина. Если слишком оригинальничать, Екода найдет еще больше поводов для недовольства. Так что, подумав хорошенько, из купленных утром продуктов я приготовила короккэ[75] и суп кэнтин дзиру[76]. Екода вернулся домой в восьмом часу. Едва усевшись за стол, он тут же заявил: — Терпеть не могу конняку. И морковь. Наглая ложь! — я едва сдержалась от того, чтобы не сказать это вслух. Ты ведь ел одэн[77] и борщ, которые тебе готовила Манако! Еще и приговаривал: какая вкуснотища, и добавки просил. Правда, рис в суп добавил, заслужив неодобрительный взгляд Манако. Скучающе ковыряя короккэ, Екода вдруг буркнул: — Сразу она вспомнилась… Похоже, этими словами он решил взвинтить меня. Но мне только этого и надо было. Старательно маскируя интерес в голосе, я осторожно спросила: — Она? Та женщина из Ниигаты, с которой ты жил пару лет назад? Помнится, вы познакомились с ней по переписке, как со мной, да? Спрашивая, я выловила из его нетронутой тарелки с супом конняку и морковь. В нашей короткой переписке Екода как-то обмолвился, что ему уже приходилось жить с женщиной под одной крышей, так что мой вопрос прозвучал естественно. — Ага. Она очень вкусно готовила, так вкусно, что я прямо вспомнил те времена, когда мать еще была здорова. — Какая прекрасная женщина… — А вот и нет! Вовсе нет! Она была уродиной. И жирной. Настоящая жирдяйка! Екода по-жеребячьи прыснул, и у меня по спине пробежали мурашки — стало жутковато находиться рядом с ним. Хотя слова напоминали дразнилку младшеклассника, в глазах любителя аниме горела ненависть ко всему на свете. Когда я росла, в моем окружении были злые мальчишки. Они с садистским удовольствием дергали девочек за волосы и строили всякие пакости. Я умела постоять за себя, поэтому меня не трогали. Однако я никак не могла понять, почему все игнорируют то, что они делают. Я пыталась обратиться к старшим с просьбой вмешаться или сама делала замечания хулиганам, но ничего не добилась. Вернее, добилась того, что меня начали избегать — причем, даже девочки, над которыми издевались. Мама объяснила: мальчики так делают, когда им нравится девочка, но они стесняются открыто это признать, мол, так всегда было. Но меня такое объяснение не устроило, и в итоге мне до того стали противны мальчишки, что я попросила перевести меня в школу для девочек. Заговорив о Манако, Екода оживился так, что и не узнать. Размахивая руками, он продолжал свои откровения: — Хоть она и была жирдяйка, было в ней что-то приятное — пожалуй, на троечку потянет. И кожа красивая — в общем, не совсем запущенный случай. Постепенно она даже начала мне нравиться. А главное — голос у нее был замечательный. Если у женщины приятный голосок — она выглядит намного привлекательнее… «А у меня голос низковат», — подумала я. Какое-то время Екода разглагольствовал о том, на голос какой из героинь аниме похож голос Манако, — сыпал незнакомыми мне именами. Рассеянно наблюдая за тем, как с треском ломается под зубцами вилки аппетитная корочка короккэ, я поняла, что ему вообще неважно, есть я рядом или нет. — К тому же она так старалась мне угодить — явно неровно ко мне дышала. Этот Екода не способен учиться на своих ошибках. Что бы с ним ни стряслось, никаких выводов он не сделает. Так и будет считать, что весь мир крутится вокруг него, а недостойные людишки только и ждут возможности ублажить его. Окажись я на его месте, я бы уж точно после истории с Манако завязала с сайтами знакомств и не пускала незнакомок к себе в дом. — А ты ее любил? — прямо спросила я. Екода мгновенно скорчил недовольную рожу. В детстве одноклассники частенько корчили мне такую. Может, мое худощавое тело отталкивает мужчин и напрочь отбивает в них всякое желание? — Вы встречались? Екода причмокнул губами, втягивая щеки. — Нет, конечно! Ни за какие коврижки! Если б она в постель ко мне залезла — я бы ее вытолкал! Наверняка даже Кадзии было сложно общаться с таким женоненавистником. Я изменила формулировку вопроса: — А ведь вы были из одного города. Может, даже встречались там прежде… — Сказала и вперила в него внимательный взгляд, чтобы не пропустить ни малейшего изменения в выражении его лица. — Кто его знает. Не помню. Больше он ничего не сказал. Посчитал ли он меня подозрительной? То, что Екода вообще никак не прокомментировал ужин, вызвало у меня новую волну раздражения. Еда вышла безупречной: хрустящие золотистые короккэ, внутри которых скрывалась приправленная сыром и карри горячая начинка. Что может быть лучше, когда ешь одну лапшу? — Вкусно получилось? Екода пробормотал что-то невнятное. Второй день я нахожусь здесь и не слышала от него ни одного слова похвалы или благодарности. Я делаю то же, что и Манако… Но что-то все равно упускаю. Мне захотелось закричать ему в лицо: «Что еще тебе надо?! Чего недостает?!» Наша взаимная неприязнь становилась все очевиднее. — Что лучше сделать на завтрак — выпечку или рис? Даже то, как Екода мгновенно бросил: «Выпечку», словно само собой разумеющееся, показалось мне отвратительным. В сердце вспыхнуло желание поменьше контактировать с ним завтра. Вот бы Рика была мужчиной… 24 февраля На завтрак я решила приготовить домашние булочки и яйца с беконом. Пришлось встать пораньше и повозиться. — Бейгли я сама испекла. На сковородке. Ешь, пока горячие, — сказала я, когда он спустился вниз. Рё в такие моменты всегда ласково гладил меня по голове и хвалил, однако Екода скучающе кивнул. — Во сколько ты вернешься с работы? — Ты вчера заходила в мою комнату? — задал он встречный вопрос. Скажу я «да» или «нет» — все равно останусь в проигрыше. Так что я молча улыбнулась и пожала плечами. Лицо Екоды вытянулось еще сильнее. — Уж не врешь ли ты? Как-то ты не похожа на жертву насилия, да и мужчин не боишься. Бинт и повязку с глаза я уже сняла — решила, что хватит, только на всякий случай синяк пририсовала тенями. Похоже, Екоде вовсе не нравится чувствовать себя великодушным. Но почему он так легко принял Манако и так хорошо отзывался о ней в ходе судебного процесса? — А, ладно. Все равно сегодня-завтра ты уедешь. Его голос вдруг зазвучал равнодушно — поразительно быстрая смена настроения. Конечно, мне не хотелось задерживаться в доме Екоды, но я не собиралась уходить, так как ничего пока не выяснила. — Что тебе на самом деле от меня надо? Взгляд его стал необыкновенно проницательным. И как он только жил с Манако, весь такой мнительный? Все страннее и страннее… — Мне ждать тебя где-то к восьми? — уходя от ответа, я подняла на него глаза. — Приготовлю на ужин что-нибудь, что можно быстро подогреть. Я старательно изобразила теплую, по-матерински ласковую улыбку. Сердца мужчин от таких тают, однако в ответ получила короткий презрительный взгляд. Дверь за Екодой захлопнулась. Какое-то время я так и стояла в коридоре. Мелани высунула нос из-под котацу, с любопытством поглядывая на остатки завтрака. Я дала ей кусочек булочки, собрала посуду в раковину и включила воду. Ударившись о дно, холодные капли брызнули в лицо, и это немного привело меня в чувства. Зачем я вообще расстилаюсь перед этим типом? Чего я пытаюсь добиться, кроме намеченного? Что мне надо сделать, чтобы поставить самой себе «сто баллов»? Я ведь давно выросла из возраста, когда можно во всем винить родителей. На ужин я решила приготовить сливочное рагу с мясом без добавления морковки: после вчерашнего похода в магазин остались картошка, лук и брокколи. Выбор блюд для меня дело привычное: просто нужно учитывать имеющиеся продукты и знать предпочтения того, для кого еда готовится. Обычно для сливочного рагу я использую соевое молоко, но — все еще под впечатлением от фермы Акиямы — мне хотелось настоящей молочки. Главное при готовке соуса бешамель — не жалеть масла и вливать холодное молоко быстрой рукой. Уж сегодня-то я заставлю Екоду похвалить ужин. Подумав об этом, я фыркнула: как будто я не могу уйти, пока не получу от него похвалу. А ведь если подумать, все это… Я замерла, глядя на крутящийся над головой вентилятор. Даже в такой момент в сердце на мгновение вспыхнула гордость за проведенную уборку — ни пылинки на лопастях! Постепенно обретающую форму мысль я постаралась поскорее отбросить. Потому что чувствовала: стоит признать это, и я не смогу вернуться к прежней жизни, а вдобавок еще и признаю полное поражение в противостоянии с Манако. Лопасти вентилятора все крутились и крутились перед глазами, теряя очертания. И роковые слова сорвались с языка — я просто не смогла сдержать их: — Все это не слишком отличается от жизни с Рё… Екода и Рё — совершенно разные люди. А я — всегда одна и та же, с кем бы ни жила. И делаю одно и то же. Хлопочу по дому, остервенело оттираю каждое пятнышко, даже не существующее, готовлю еду, учитывая вкусы и пожелания мужчины, а потом назойливо спрашиваю: «Вкусно получилось?» Ни намека на страсть, а душу постепенно наполняет гнев, который уже не сдержать. Действительно ли я люблю Рё? Да, мне хорошо рядом с ним. Да, в его объятиях мне спокойно и уютно. Да, я забочусь о нем, а он обо мне — это тоже правда. Но меня не отпускает чувство, что, стоит мне остановиться — и карусель нашей семейной жизни замрет. Не прикладывай я усилий — никакой любви в ответ не получу. И даже усилия не дают никаких гарантий, что меня искренне полюбят.