– Ты вот что, Арсентий, – проговорил Герхард вскоре. – Если на нас кто-то нападет, то ты вперед меня не лезь, за спиной держись. Так ты и мне не помешаешь биться, и сам не пострадаешь. Понял? – Угу, – промычал послушник вроде бы утвердительно. – Вот и правильно. Потому что ты хоть и знаешь много, а оружием орудовать – это уметь надо. Я вот хорошо умею, меня лучшие мастера учили. – Угу, – повторил Арсентий. Они успели углубиться в лес достаточно далеко – не меньше, чем на версту, – когда на них все-таки напали. Без лишней суеты на небольшую полянку, выбранную двумя мужчинами для короткого передыха, вышли семеро незнакомцев разного роста, но с одинаково широкими плечами, встали кругом и замерли без слов. Вокруг пояса у каждого висела засаленная волчья шкура, а лица скрывали грязные тряпки, тела их были покрыты серой грязью, но не полностью, а как будто какими-то странными узорами. В руках чужаки сжимали короткие копья с широкими наконечниками и грубо сколоченные щиты. – Хорошего дня вам, люди добрые! – сказал Герхард громко на немецком, перебрасывая вперед щит и положив ладонь на рукоять меча. Потом, видя, что его не понимают, повторил по-жемайтски и по-русски – впрочем, с тем же успехом. Молчание незнакомцев продлилось недолго. Один из них что-то невнятно прорычал, и все семеро разом бросились на рыцаря и послушника, выставив вперед копья. Герхард с выдохом выхватил из ножен клинок, щитом отбил первый удар, тут же рубанул слева направо на уровне шеи, но противник ловко пригнулся, кошачьим движением утек в сторону и вновь попытался достать рыцаря копьем. Он был быстрым, очень быстрым, намного резвее всех, с кем до сих пор миннезингеру доводилось скрещивать оружие. Рыцарь отпрыгнул назад, махнул щитом, отвлекая противника, и сразу вслед попробовал дотянуться острием меча – обычно от такого укола не уходил никто, этому Герхарда научил мастер боя из далекой Испании. Но в этот раз опять не сработало, потому что чужака уже не было в том месте, куда целился миннезингер. Герхард крутанулся на месте, перепрыгнул через копье, летящее ему в ногу, замер, не отводя взора от врага. Какое-то время они танцевали по кругу, по очереди пытаясь достать друг друга оружием и закрываясь от ударов щитами. Все это время Герхард еще и краем глаза смотрел вокруг, чтобы не пропустить удар сбоку от другого чужака. В какой-то момент почудилось, что слева что-то мелькнуло, рыцарь быстро сделал пол-оборота, но, оказалось, что это один из молчаливых врагов падает наземь, держась за обрубок руки, снесенной у самого плеча. Этим воспользовался противник Герхарда. Увидев, что рыцарь отвлекся, он тут же с громким выдохом ткнул копьем, которое, прорезав доспех, черкануло миннезингера по ребрам. К счастью, кольчуга не дала острию проникнуть глубоко в тело. Герхард же, почувствовав боль и холод железа, взмахнул мечом, рассекая горло нападавшего. – Арсентий, не бойся, я сейчас! – закричал рыцарь, поворачиваясь к послушнику. И понял, что его помощь совсем даже и не нужна. Помимо того чужака, что остался без руки и сейчас корчился на земле в предсмертных судорогах, еще трое лежали без движения с рублеными ранами. На глазах у изумленного Герхарда Арсентий раскроил череп еще одному, повернулся к последнему, ловко увернулся от разящего копья, вскинул топор и обрушил его на голову чужака с такой силой, что разрубил до самой шеи. – Знаешь, послушник! Ты кто угодно, только не простой послушник! – уважительно заявил Герхард. – Я бывал в монастырях, там не учат так оружием владеть. – В некоторых учат, – отмахнулся Арсентий. – Я среди наших еще и не самый лучший. – Не хотел бы я в бою столкнуться с тем, кто лучше тебя! – засмеялся миннезингер и тут же со стоном схватился за раненый бок. – Вердаммт! – Снимай кольчугу! – тоном, не допускающим возражений, велел послушник. – Рану лечить будем. * * * – Вердаммт! – зашипел Герхард, когда послушник полил ему на ребра какую-то бурую жидкость, пахнувшую сеном и дегтем. – Что же так жжется-то? – Терпи, скоро пройдет. – Арсентий накрыл рану застиранным куском ткани, оторвал от подола рясы широкую ленту ткани, начал туго бинтовать вокруг пояса. – Эх, почище бы тряпицу, конечно, но чем богаты. – Странно, – задумчиво пробормотал миннезингер. – Что странно? – Ну, Ведьмин лес, а на нас не колдовские твари напали, а самые обычные люди. – Самые обычные? – хмыкнул послушник. – Ну-ну. Ты на морды их посмотри. – Святая Брунгильда! – перекрестился Герхард, размотав тряпку на лице одного из нападавших, и в ужасе отпрянул назад. Это лицо никак не могло принадлежать человеку. Точнее, оно выглядело так, будто его обладателя очень долго варили в кипятке, но не до той стадии, чтобы мясо отделилось от костей, а только скукожилось и обвисло. При этом глаза не имели белков, были полностью залиты черным. – Это что за мерзость такая? – Да кабы я знал! – честно ответил Арсентий. – Я до вчерашнего дня таких не видывал. На меня возле леса один такой напал незадолго до того, как я тебя встретил. – Ужас какой! – еще раз перекрестился рыцарь. – А это точно не этот, как его? Морок? – Морок бы тебе так бок не разворотил. Нет, эти вполне настоящие. Слава богу, сталь их берет. – Послушник поднял над головой руки, потянулся. – Давай собирайся, пора дальше идти. Лес большой, а самовилы где-то в его середине обитают. До вечера они шли вполне бодро, отмахали не одну версту. Когда уже начало темнеть, оказались на широкой полосе старого валежника, покрытого мхом. Увидели небо – почему-то, несмотря на ясную погоду и полное отсутствие облаков, тут оно выглядело серым и унылым. В пути оба не особенно разговаривали – Герхард был и не против поболтать, но Арсентий отвечал односложно, а то и просто мычанием. Это их и спасло. Потому что приближающихся тварей они услышали заранее по топоту мощных лап и грозному рычанию. И судя по тому, как быстро приближались эти звуки, двигались неведомые звери очень резво. – Бегом, обратно к лесу! – закричал Арсентий и ломанулся сам, подавая пример. Ворон взметнулся с его плеча, летал кругами над головой, громко клацая клювом. Герхард не заставил себя ждать. Разумеется, не от страха – рыцари ничего не боятся, – а исключительно потому, что умелый воин сам выбирает место для боя, не позволяет это делать противнику. По крайней мере именно так успокаивал себя Герхард на бегу. Впрочем, пробежать он смог не очень далеко. Умение бегать в полном вооружении, в доспехах и со щитом – точно не из тех навыков, которыми владеет рыцарь, привычный к седлу. Да и прыгать по поваленным крест-накрест деревьям, с раной, которая дергала при каждом резком движении, оказалось крайне непросто. И когда Арсентий уже подбегал к опушке, Герхард преодолел не больше двух третей пути, а за плечами слышал утробное рычание и частое дыхание тварей. Развернувшись и выхватив меч, рыцарь разглядел пятерых преследователей. Они были очень похожи на волков, но выше в холке и полностью лишены шерсти. С оскаленных морд капала желтоватая слюна, красные глаза полыхали огнем. Увидев, что Герхард остановился, они замедлились, встали плечом к плечу и опустили головы. Он поудобнее перехватил щит, собрался, ожидая прыжка – это оказалось не слишком правильным решением. Одна из тварей прыгнула вперед, ударив всем телом – столь сильно, что рыцарь не смог устоять на ногах и самым позорным образом завалился на землю. Со звонким щелчком клыки сомкнулись на том месте, где должно было находиться горло миннезингера – но он, поддавшись какому-то порыву, в последний момент перекатился на бок. При этом, правда, выронив меч. Вторая тварь тут же бросилась с другой стороны, он вновь откатился, оказавшись под стволом покрытого мхом поваленного дерева. – Держись, рыцарь-скоморох! – Арсентий прыгал по стволам, быстро стреляя из лука на ходу. Но стрелы отскакивали от шкур чудищ, как будто те были сделаны из камня или железа. Поэтому он бросил лук в саадак, выхватил и вскинул над головой топор. Твари ненадолго забыли про Герхарда. Повернули морды к новому противнику. Послушник, дождавшись прыжка одного из зверей, обрушил ему на голову мощный удар. С громким звоном лезвие топора рассыпалось. – Твою ж затетёху! Этих железо не берет! – оторопел на секунду послушник, оглядывая палку, в которую превратилось оружие. Высунув голову из-под ствола, Герхард увидел, как Арсентий кружится, уворачивается от прыгающих на него тварей, со всей дури пинает их ногами и лупит топорищем, а ворон пытается с налету вцепиться им в морды. Это не приносило особого успеха – звери отскакивали, чтобы тут же вновь броситься на послушника, стремились дотянуться когтями и клыками. Ряса на Арсентии повисла лоскутами, как одеяние огородного пугала, потемнела от крови из многочисленных мелких ран. Понимая, что долго его напарник не выдержит, а рыцарская честь не позволяет бросать ближнего в беде, рыцарь на четвереньках дополз до валявшегося неподалеку меча. Обхватив рукоять ладонью, Герхард вскочил и с громким криком бросился в бой, не особо рассчитывая на победу. Одно из чудовищ, услышав его вопль, повернулось, присело, а затем прыгнуло, целясь в горло. Меч свистнул в воздухе в отчаянном ударе. Миннезингер ожидал, что сейчас клинок либо разлетится на части, либо вонзится в плоть твари и потянет его за собой вниз. Но лезвие прошло через тело, как теплый нож через сливочное масло, без какого-либо сопротивления, и два куска туши упали на мох и задымились, сгорая на глазах. – Святая Брунгильда! – радостно воскликнул Герхард, обрушивая меч на вторую волкоподобную тварь, опять с тем же успехом. За ней последовала еще одна, и еще. Но когда он повернулся к последнему чудовищу, увидел, что оно стоит, растопырив лапы, над лежащим на земле послушником, зубами охватывает его горло, стремясь разорвать. Понимая, что не успевает, миннезингер все-таки рванул вперед, опасаясь увидеть, как из разорванной шеи Арсентия хлестанет струя крови. Но тварь, уже было сомкнувшая челюсти, резко отдернулась и зарычала. Этой небольшой заминки хватило, чтобы Герхард широким движением отсек чудищу голову. – Как мы их! Чтобы знали силу божьих воинов! – восторженно закричал Герхард. Но радость его погасла, когда он увидел, что перемазанный кровью послушник лежит без движения и с закрытыми глазами. – Арсентий! Вердаммт! – Миннезингер упал на колени, выронив меч и с трудом сдерживая слезы. – Прости меня! Позор мне навеки за трусость! Клянусь, я больше никогда не позволю себе поддаться страху! – Ты чего орешь, рыцарь-скоморох? – послышался глухой голос, еще более хриплый, чем обычно. – Живой я. Гривна снова выручила. Никогда ее больше не сниму! * * * – Вердаммт! – в очередной раз застонал послушник, смазывавший вонючим отваром многочисленные раны при свете костра, разведенного неподалеку от места недавнего боя. – Ты чего дразнишься? – нахмурился Герхард. – Слово это у тебя звучит очень подходяще для таких случаев, – ухмыльнулся Арсентий, потом поднял лохмотья, оставшиеся от одежды, и бросил в огонь. – Такую хорошую рясу подрали, мрази, почти новую! – Ничего, выберемся, справим тебе еще лучше. – Ага, осталось только выбраться. По моим расчетам, мы чуть больше половины пути прошли, а оба вон уже побитые. Твоя рана как? – Уже почти не кровоточит. – Это хорошо. Значит, до свадьбы заживет, – улыбнулся послушник. – Слушай, а меч-то твой, оказывается, и правда непростой. Вон как этих посек. Точно стoит замка. – Так я же говорил! А ты не верил. – Теперь верю, да. Плохо только, что я почти без оружия остался. Топор вдребезги, лук сломал, когда повалили. Ох, лук хороший был, я его у степняков на коня выменял. – Совсем ничего не осталось? – Вот это есть. – Арсентий показал на кинжал, закрепленный на предплечье, потом покопался в сумке и достал длинную цепь из серебра. – Еще это. Против нечисти неплохо помогает, но вот против людей и зверей – не особо. А что мы завтра встретим, одному Богу известно. – Вердаммт! – захохотал Герхард. – Мы же с тобой за два дня потеряли столько оружия, сколько другие за всю жизнь не имеют. – Вердаммт! – повторил Арсентий со смехом. – Да, мы, надо признать, еще та парочка! Оба понимали, что положение, в котором они оказались, не особенно располагает к веселью. Ночь, зачарованный лес, маленький костер, обильные раны и полное непонимание того, что их ждет завтра и доведется ли дожить до послезавтра. Но оба, глядя друг на друга, продолжали гоготать, хлопая себя по коленям и периодически постанывая от боли. – Я вот тут подумал. – Герхард вытер слезы, выступившие от смеха. – Конечно, рыцарские традиции отступлений не приемлют. Но военная наука, с другой стороны, гласит, что порой отступление может стать шагом к победе. – Красиво сказал. Я так понимаю, ты сейчас сбежать предложил? – Не сбежать, а отступить. Выйдем из леса, разживемся оружием – и вернемся. – Ничего не выйдет, – покачал головой послушник.