– И что делать будем? Неохота чего-то погибать так. – Рыцарь посмотрел на послушника с надеждой. – Есть у тебя мысли, как меч достать? – Неохота, да, – согласился Арсентий. – Но и как меч оттуда вынуть, не представляю. Придется иначе действовать. – Бежать хочешь? Самовилы нас поймают и прикончат. – Обязательно прикончат. Нет, надо по-другому. Надо его лишить власти над хозяйками. – И как ты это сделать хочешь? – Герхарду задумка послушника пришлась по душе. – Ты обратил внимание, что все строения на поляне он без охраны держит. А вот у сарая, который слева от столба, двое стояли. И сам сарай обложен дровами, чтобы быстро подпалить можно было. – Думаешь, крылья охраняют? – А что еще здесь охранять? Сокровища, которые ты хотел найти? Так их и так никто не украдет, хозяйки не дадут. Только крылья и остаются. – Арсентий встал, подошел к дверям, легонечко толкнул. Двери не поддались. – Теперь бы еще придумать, как отсюда выбраться. Герхард подошел к послушнику, тоже потолкал двери, впрочем, с тем же успехом. Посмотрел на окошко сверху, подпрыгнул, ухватился руками за раму, подтянулся и выглянул наружу. Будивид вместе со своими людьми сидел возле костра посреди поляны. Судя по всему, они обсуждали что-то очень веселое – время от времени начинали громко хохотать и хлопать себя по коленям. Все пять самовил стояли чуть в стороне, смотрели на происходящее с каменными лицами. У того сарая, про который упоминал Арсентий, по-прежнему находились двое стражей, смотрели на веселящихся друзей с откровенной завистью. – Возле нас охрану не поставили. – Рыцарь вновь присел на землю. – Так что, как стемнеет, я могу тебя подсадить. Ты в окно пролезть сможешь, снаружи дверь откроешь. – А почему я? – Я так тихо не умею, как ты. Да и не рыцарское это дело – по окнам лазать. Ну разве что к прекрасной даме. – Ну добро. Попробуем, – согласился послушник. – А пока давай сил набираться. Ночка, думаю, нам веселая предстоит. До наступления темноты они не сказали друг другу ни слова. Герхард несколько раз пытался заснуть, но ничего не получалось. Видимо, волнение от предстоящей ночной вылазки не давало покоя. А вот Арсентий, похоже, был совершенно спокоен – все это время просидел у стены, закрыв глаза. – Ну что, пора. – Послушник встал, несколько раз взмахнул руками, разгоняя кровь. – Подсади. Герхард подошел к двери, оперся об нее спиной, сложил руки в замок. Арсентий уперся в них ногой, ухватился за нижний край окна, подтянулся, выглянул наружу. Потом сильно толкнулся – и ловко, как змея, проскользнул в оконце. А через несколько секунд дверь тихонько отворилась. – Давай за мной, только тихо, – прошептал послушник. Герхард пытался двигаться так же бесшумно, как и Арсентий, шаги которого не услышала бы и летучая мышь. Получалось не очень, не хватало опыта, но рыцарь старался. Держась в тени, прячась за углами строений, они медленно, крадучись пробирались к нужному им строению. Двадцать шагов, пятнадцать, десять. До стражников, вальяжно сидевших к ним спиной около небольшого костерка с приготовленными на всякий случай факелами, оставалось совсем немного, когда Арсентий взял одно из поленьев, сваленных у дома, знаком показал Герхарду сделать то же самое. С этим грубым оружием на изготовку они приблизились почти вплотную, сумев так и не потревожить двоих жемайтов. По легкому кивку послушника вскинули поленья над головой, прицеливаясь для удара… – Вердаммт! – выдохнул миннезингер, когда полено, словно сдутое ветром, вылетело из его руки. Резко крутанувшись на пятках, он увидел пятерку самовил, смотревших на него с обычной невозмутимостью, и стоявшего рядом с ними ухмыляющегося Будивида, за спиной которого почти сразу появились и его подручные. – Вы что, всерьез подумали, что все будет так просто? – вскинул вверх руки усатый жемайт. – Убейте их! Удар, последовавший за взмахом двух самовил, сперва отбросил Герхарда назад. А потом он взлетел вверх, словно его подвесили на невидимых веревках, привязанных к запястьям. Несмотря на то что его медленно, но верно рвало на две части, он успел увидеть, как Арсентий прыгает и кувырками уворачивается от невидимых ударов, которые направляют на него еще три самовилы. Казалось, вот-вот и его настигнет колдовство хозяек, но послушник успел укрыться за стеклянным столбом, на верхушку которого, взмахивая темными крыльями, опустился верный ворон. – Оставьте его! – рявкнул Будивид. – Сперва тевтона! – Вердаммт! – громко зарычал Герхард, когда все пятеро направили ладони на него. Потому что в этот момент почувствовал еще и огонь, который охватил тело от макушки до пяток. Но в этот миг Арсентий, вставая, оперся рукой о столб. И тот враз словно рассыпался на части, на мелкие осколки, полетевшие во все стороны. А волшебный клинок лег в руку послушника, с недоумением смотревшего на длинный меч в своей ладони. – Русин, ты все-таки справился! Я не сомневался в тебе! – захохотал Будивид. – А теперь давай меч сюда! А то твой приятель умрет! Брат Арсентий пару мгновений постоял на месте в раздумье. Но услышав очередной крик Герхарда, сделал шаг вперед. – Нет-нет, русин, не так! Я не хочу, чтобы ты подошел и разрубил меня. Держи его острием к себе! И двигайся медленно. Арсентий нарочито неторопливо перевернул меч в руке, взялся за лезвие и направился к Будивиду, склонив голову. А ворон, который взмыл вверх, когда столб под ним разлетелся, в этот миг опустился на крышу сарая, охраняемого жемайтами, забегал по коньку, стуча клювом в деревянный брус под ногами. – А теперь кинь его мне! – скомандовал жемайт, когда между ними осталось не более пяти шагов. – Лады, кину. – Послушник поднял голову и посмотрел на Будивида, ухмыляясь. А потом резко выбросил вперед руку. Меч полетел по воздуху, но не к жемайту, а дальше и в сторону. С глухим стуком он воткнулся в дверь сарая, сколоченную из крепких досок. Покачался там пару мгновений, а потом дверь развалилась на куски, словно в нее ударили огромным молотом. И пять пар белоснежных крыльев, похожих на лебединые, выпорхнули наружу, словно ночные мотыльки. – Не-е-е-е-ет! – услышал Герхард, падая на землю, истошный крик Будивида. – Ненавижу вас всех! Поднимаясь на ноги, рыцарь успел увидеть, как самовилы, за спинами которых вскинулись вверх крылья, направляют свои руки на вожака отряда жемайтов. Лица их уже не были похожи на непроницаемые маски, как незадолго до того – наоборот, они были живыми и яркими, как лес, который тоже преображался на глазах, скидывая мрачную пелену чужой злой воли. Они не стали убивать Будивида и его людей, потому что, как вскоре выяснил Герхард, это было совсем не в их характере. Самовилы наказали своих неприятелей иначе. Впрочем, быть может, это наказание было еще более строгим. * * * – Прозит! – Герхард поднял перед собой чашу с вином. – Твое здоровье, брат Арсентий! – И твое, рыцарь-скоморох! – ответил послушник, сделал большой глоток и поморщился. – И как вы эту кислятину пьете? – С удовольствием пьем! – засмеялся миннезингер. Они сидели за потертым столом на захолустном постоялом дворе в пяти верстах от Ведьминого леса. В трапезной почти не было людей, только четверо купцов приютились в углу. Поэтому хозяин быстро приносил еду и напитки двум совершенно не похожим друг на друга странникам, сидевшим в середине залы. – У меня другой тост есть, – улыбнулся Арсентий и подлил себе еще вина. – Вердаммт, что бы это ни значило! Рыцарь вновь захохотал. Выпив, оба навалились на еду – томленая с говядиной каша хозяину вполне удалась. А может, это после лесного приключения им все казалось вкусным и замечательным. – Ты куда теперь? – спросил Герхард, отодвигая пустую тарелку. – Домой, в монастырь, – пожал плечами послушник. – А ты? Слушай, ты же ни голову чудовища, ни сокровищ не добыл! Как ты к своей Ансельме-то заявишься? – Увы, не добыл, – вытер рыцарь рот тыльной стороной ладони. – Кто же знал, что нет у этих твоих самовил никаких сокровищ? Вот и верь после этого в народные россказни. – Значит, и дальше будешь себе приключения искать? – Нет, Арсентий, не буду. Я же миннезингер! Я про наш с тобой поход такую балладу сочиню! Когда я ее нашему герцогу исполню, он меня озолотит. И семья Вольцогенов будет счастлива меня в зятья принять. Я тут даже уже начал накидывать. Слова пока только примерные, но мелодия уже есть. Сейчас! Герхард ненадолго исчез, а когда вернулся, бережно нес четырехструнную виелу с овальным корпусом из светлого дерева. – С собой в лес брать не стал, боялся поломать. У хозяина оставил на хранение, – пояснил миннезингер. Положил инструмент на левое плечо, правой рукой плавно взмахнул смычком и повел им по струнам. Зазвучавшая мелодия была тихой и неторопливой, но вскоре сменилась, полилась намного быстрее. Арсентий слушал музыку с большим интересом. Потом развязал свой мешок, покопался там и вынул свирель. Подождал немного, чтобы поймать мелодию, а потом подхватил и заиграл на полную. Звуки германской виелы и русской свирели переплелись, зазвучали в унисон, дополняя и раскрашивая друг друга, вместе взлетали вверх и опускались вниз. – Так ты, Арсентий, получается, тоже рыцарь-скоморох? – засмеялся Герхард, когда они закончили играть, положили инструменты и вновь взялись за чаши. – Кем я только не был, но вот рыцарем и скоморохом до сих пор не случалось. – Ни от чего в этой жизни не стоит зарекаться! – Миннезингер наклонился чуть вперед. – А покажи меч еще раз, а? Когда еще доведется такое чудо увидеть. Арсентий поднял длинный сверток, до этого стоявший у его ноги. Осторожно, словно боясь разбить, развязал тканевые тесьмы, раздвинул в стороны холстину и вынул заветный клинок. Пальцами сперва провел по лезвию, вдоль которого вились полосы из серебра, потом прикоснулся к долу, покрытому неведомыми письменами на давно забытом языке, погладил рукоять, обвитую проволокой из того же светлого металла, и круглое навершие, в центре которого было выгравировано встающее солнце. – Ох! – восхищенно выдохнул миннезингер. – Да, редкая вещь! Везунчик ты, брат Арсентий! – Да ладно тебе! Твой немногим хуже! – Арсентий отодвинул в сторону любопытного ворона, который тоже с интересом рассматривал волшебное оружие. Бережно запеленал меч и убрал со стола. – Да и, сдается мне, он у меня только на хранении. Пока не передам настоящему хозяину. – Почему так думаешь? – Есть причины, – уклончиво ответил послушник, потом отхлебнул из своей чаши, отставил ее в сторону и поднял свирель. – Ну что, может, повторим? – А давай! – засмеялся миннезингер. И виела со свирелью вновь зазвучали вместе, наполняя музыкой трапезную залу захолустного постоялого двора неподалеку от Ведьминого леса. А в это время десять крупных бобров строили себе хатку на медленно текущей посреди чащи реке. Совсем недавно они были гордыми жемайтами под рукой сына старшины Будивида, но сумели очень сильно разгневать крылатых хозяек леса. Замерзшее сердце С утра солнце светило так ярко, что даже мороз не чувствовался. Одинокий путник, рысящий на пегой степной кобылке, скинул капюшон дорожного плаща, снял подбитую мехом шапку и подставил лучам светила рыжие кудри и лицо, изуродованное слева большим ожогом. Черный ворон, сидевший на его плече, радовался теплу вместе с хозяином. Но к вечеру небо затянуло стальными тучами, повалил мелкий, но густой снег, который пронзительный ветер закручивал упругими ледяными кольцами. – Давай, родная, шагай, а то оба тут закоченеем, – приговаривал мужчина хриплым голосом. Ему пришлось спешиться и тянуть лошадь за поводья, заставляя двигаться навстречу ударам ветра. Дорогу быстро заметало, и каждый шаг теперь давался с трудом. Странник отлично знал, что поблизости нет обжитых мест, где можно было бы укрыться от такой лютой непогоды. Его единственной надеждой было добраться до какого-нибудь леска или хотя бы встретить несколько деревьев, чтобы спрятаться под ними и развести костер. Но, насколько хватало глаз, вокруг раскинулась голая степь. Поэтому увидев одинокую ель, странник направился к ней решительным шагом.