Время шло к обеду, и Игорь уже с трудом боролся со сном. Его рот то и дело широко раскрывался и со сладострастными звуками зевал. Он сидел в пустом читальном зале и листал подшивки деловых изданий за девяностые годы. «Коммерсантъ-Daily». Игорь перевернул листок, потом еще один и вдруг спохватился и снова вернулся на два листа назад. На странице – фотография его отца и еще одного мужчины. Над фотографией заголовок: «ЭКСПОРТНЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ КОНЦЕРНА «Sinvest». Игорь достал телефон и сфотографировал страницу. Вика вместе с Аверьяновым просматривала запись, которую Соколовский получил от девушки. Жека сидел перед монитором в наушниках, Вика стояла за его спиной. – Вот эту дрянь не смотри… – пробормотал Жека. – Сейчас смотри. Вот… звонок в двери. Он встает… идет открывать… Ждем. Возьми наушники. Вика взяла наушники и приложила к уху. – Есть… вернулся, – прокомментировал Жека. На мониторе Ковалев с голым торсом возвращается к ноутбуку и попадает в поле зрения веб-камеры. В его руках коробка. – Сейчас скажет: кто-то подарок передал, – вставил Жека. – Я слышу, Женя. На экране Ковалев вскрыл коробку и достал из нее телефон. – И звонок, – сказала Вика. – Слушай! – поднял палец Жека. На экране Ковалев говорит с кем-то по телефону, который он извлек из коробки. – Как он его назвал? – не поняла Вика. – Арнольд Викентьевич. Я десять раз слушал. Он говорит что-то вроде: какой еще Арнольд Викентьевич. Потом слушает долго, и все. – Все. На экране Ковалев встает из-за компьютера. На этом запись закончилась. – Хорошо, что есть на свете такие извращенцы, – засмеялся Аверьянов. – Телефон тот же, что у Ковалева нашли. – Я обратила внимание. Хорошо бы найти еще Арнольда Викентьевича. – Редкое имя с отчеством. Я бы с Интернета начал. Вдруг всплывет. – Давай, – согласилась Вика. Подъехав к РОВД, Игорь, не вылезая из машины, набрал на телефоне номер. – Да, Соколовский, – сказал он в трубку. – Я вам звонил. Просил передать Аркадию Викторовичу, что я хочу с ним встретиться. Да… Во сколько? В час дня. Спасибо большое. Взбежав по лестнице, Игорь торопливо поднялся на свой этаж и вошел в кабинет. – Доброе утро, – сказал он в сторону ноутбука, за которым виднелись головы Аверьянова и Вики. – Помогла эта запись, Игорь, – вместо приветствия выпалила Вика. – Интересная? – Только для тебя, – съехидничал Жека. – Потом посмотришь, – перебила Вика. – На телефон ему звонил некий Арнольд Викентьевич. Редкое имя. В Интернете нашелся только один человек. Москвич. Действующий профессор психиатрии. Вика торопливо шла по парку психиатрической лечебницы. Жека шел рядом, а Игорь, как всегда с независимым видом, шел сзади. Ухоженный парк и обилие цветов в виде клумб и высоких вазонов радовали бы глаз совсем, если не думать, что люди, гуляющие по дорожкам, – душевнобольные или лечащиеся от неврозов. Вика в десятый, наверное, раз достает телефон и набирает номер. И снова ей не отвечают. – Дане звонишь? – догадался Жека. – Не отвечает. – Может… – хотел что-то предложить Аверьянов, но Вика решительно его перебила: – Лучше думайте, как с ним разговор строить. Доказательств у нас, мягко сказать, мало. – Просто в лоб, – предложил Игорь. – Скажем, что один из этих двух выжил. Дал показания. – А он скажет: кто такие эти выжившие? – возразил Жека. – Тогда извинимся и уйдем. Вариантов немного, – ответила Вика. Они уже подходили к главному корпусу, когда Вика остановила девушку в белом накрахмаленном халатике: – Простите, а где можем найти профессора Добролюбова Арнольда Викентьевича? – Вон же он! Который с бородкой! Девушка показала в сторону беседки, в которой сидели несколько врачей. Одним из них был пожилой мужчина с бородкой. Врачи что-то увлеченно обсуждали. Вика и ее помощники свернули на дорожку, ведущую к беседке. Добролюбов посмотрел в их сторону и перестал улыбаться. Он что-то сказал своим коллегам. Его собеседники поднялись и покинули беседку, с интересом посмотрев в сторону приближавшихся женщины и двух молодых людей. – Добролюбов Арнольд Викентьевич? – спросила Вика, когда они подошли к беседке. – Да, он самый, – сдержанно ответил мужчина. – А я с кем имею честь? – Капитан Родионова, полиция. Это мои коллеги Аверьянов и Соколовский. – И чем могу? – Ковалев жив, – сказал Игорь, глядя профессору в глаза. Добролюбов растерянно посмотрел на Игоря, потом на Вику: – Что вы сказали? – Парень в гараже выжил и дал показания, – пояснил Игорь. – Я арестован? – спокойно спросил профессор. – Чистосердечное признание смягчает вину, – сказала Вика. – Они сами виноваты, – сказал профессор и отвернулся, глядя на гулявших по парку пациентов. Профессор сидел на стуле посреди кабинета очень спокойный, только взгляд выдавал в нем какую-то глубинную усталость. Он рассказывал неторопливо, обстоятельно. – Их наняли делать компьютерную сеть… Знакомые посоветовали как хороших специалистов. Кто же знал. Жека торопливо печатал на ноутбуке. Профессор не смотрел на него, но явно старался не торопиться и дать возможность молодому человеку хорошо делать свою работу. – Они установили какие-то вирусы… или я не знаю, как правильно сказать. Узнали номер банковских карточек… моей, еще нескольких порядочных людей. Все мы потеряли очень много. Деньги вернуть было невозможно. Доказать их вину – тоже. Они просто смеялись. Профессор замолчал, сглотнув слюну в явно пересохшем горле. Вика встала и подала ему стакан с водой. Добролюбов отпил из него и продолжил, держа стакан в руке. Стакан совсем не дрожал. – Спасибо. – Как они умерли? – спросила Вика. – Они? – Да. Они оба умерли. От обезвоживания. Профессор замолчал, потом улыбнулся и глянул на Соколовского: – На каждого мудреца довольно простоты. Как вы меня просто провели. Умерли… Ну, значит, все не зря было. Я владею техникой внушения. Гипноза. Очень хорошо владею. Одного я встретил на улице и сам отдал телефон. Второму его принесли. Я внушил им, что они должны делать. Один снял квартиру, второй отправился в заброшенный гараж. Я внушил им, что выходить нельзя. За дверьми – смерть. Они умерли от страха выйти из помещения. Профессор замолчал. – Зачем они перезванивались? – спросил Жека. – Я хотел, чтобы они знали, что со вторым так же. Так страшнее.