– Наверное, – грустно ответила мать. Дверь распахнулась, и вошел Соколовский. За ним следом отец. – Вы быстро, – ловя взгляд Игоря, а потом отца, сказала Катя. – Не сошлись во мнениях. Спасибо, Вера Сергеевна. Спасибо, папа. Рад был познакомиться с твоими родителями, Катя. – Ты что, уходишь? – недоуменно спросила девушка, снова глядя то на Игоря, то на отца. – Скажите ей, – бросил через плечо Игнатьеву Соколовский. – Пошел вон, – с тихим гневом ответил Игнатьев. – Папа! – в ужасе воскликнула девушка. – А, вы хотите, чтобы я сказал? – удивился Соколовский. – Закрой рот! – повысил голос Игнатьев. – Ноги твоей здесь больше не будет! – Может быть, вы, Вера Сергеевна? – Соколовский посмотрел на мать. – В чем дело? – потребовала Катя, оттолкнув стул и поднимаясь из-за стола. – Что ты мне хочешь сказать? – Катя училась за границей, и мы… – тихо ответила Вера Сергеевна. – Мы ей не говорили… – Не говорили – что? – Ничего! – отрезал отец. – Мой отец был убит по заказу твоего отца, – сухо ответил Соколовский. – Потому что он заказал меня! – выпалил в гневе Игнатьев. – А потом я пытался убить твоего отца, – так же сухо добавил Соколовский. – Как видишь, у меня не вышло. – Папа! На тебя… было покушение? Игнатьев молчал, раздраженно потирая пальцем висок, Вера Сергеевна, сжав голову, сидела, глядя куда-то в пол. – Мне лучше уйти, – сказал Игорь. – А тебе – остаться. Но если что – ты знаешь, где меня искать. Повернувшись, Соколовский обошел стоявшего столбом мрачного Игнатьева и вышел из комнаты. Катя пристально смотрела на отца. – И что еще вы мне не рассказывали? – спросила она с плохо скрываемым негодованием. – Тебе недостаточно? – проворчал отец. – Все закончилось благополучно, – тихо добавила мать. – Мы не хотели, чтобы ты волновалась! – Закончилось? – с вызовом спросила Катя. – А по-моему, ничего не закончилось! – Ты больше не будешь с ним встречаться! – отрезал отец. – Может быть, для начала вы все мне расскажете? – Я сказал: ты не будешь с ним встречаться. Нигде и никогда! – Мне пора, мама. – Стой! – крикнул отец вслед дочери. – Хочешь знать, как все было? Садись, я расскажу! В деталях! – Не стоит, – донеслось с лестницы. – Потому что, если ты действительно расскажешь все, как было, боюсь, узнаю еще чего-нибудь, чего не должна знать. Не только об Игоре. Но и о тебе, папа! Катя и сама не поняла, почему приехала сюда, в Елагин дворец, где они когда-то так романтично ужинали с Игорем. Она села на ступени и стала искать в Интернете статьи о покушении на своего отца. Увидела фотографии Соколовского в качестве обвиняемого. А ведь здесь и не так давно Игорь рассказывал ей о неком человеке, который убил его отца. Выставка проходила в загородном доме художницы. Среди приглашенных – только люди из высшего света, только люди с положением, имеющие вес в этом мире. Официанты с бокалами шампанского на подносах неслышно сновали среди гостей. Несколько фотографов из известных популярных изданий проводили съемку картин и самого мероприятия. Сама Валентина Крылова, надменная ухоженная дама лет пятидесяти, известная бизнесвумен, прохаживалась среди гостей в образе, тщательно разработанном для нее дорогим стилистом. По сценарию, очередной этап съемки должен был проходить возле картины «Одиночество». Одинокое дерево на скалистом утесе вызывало тревогу. И сейчас оператор с журналисткой выбирали ракурс, с которого лучше было снять очередной кусок интервью. – А эту картину я назвала «Одиночество», – глубокомысленно стала рассказывать Крылова. – Я написала ее довольно давно, после того как в моей личной жизни произошла трагедия. Меня оставил человек, которого я искренне любила… – И вы нашли утешение в живописи? – Да, и это стало одним из шагов к моему успеху. Именно поэтому я и решила: людям пора увидеть мои картины. Ведь мой успешный бизнес – это еще не все, я хочу, чтобы перед всеми раскрылся мой внутренний мир, мои переживания. – Да, сегодняшняя выставка стала неожиданностью для многих, – работая на камеру, заговорила журналистка. – Кто мог подумать, что Валентина Крылова, владелица известной финансовой компании, еще и тонкий, многогранный художник, чьи работы… Интервью, как, собственно, и порядок в зале, были нарушены странным голым человеком, пробежавшим по дорожке к дому. Он был с ног до головы вымазан краской и держал в руках небольшие пакетики, наполненные краской. С громкими воплями этот мужчина стал носиться по выставке среди шарахающихся от него гостей. Он прижимался к картинам обнаженным телом, оставляя на полотнах следы краски. В некоторые картины он швырял свои «бомбочки», которые шлепались, разбрызгивая краску. – Коля, снимай, снимай! – закричала журналистка, поворачиваясь к залу. – Валентина, это перфоманс? Часть выставки? Взбешенная Крылова отрицательно замотала головой и в ужасе прикрыла рукой рот. Охранники попытались поймать неизвестного, но он успел добежать до забора и перелезть через него. – Коля, ты снял? – в надежде спросила журналистка у оператора. И когда он утвердительно кивнул, она снова обратилась к Крыловой: – Как вы можете прокомментировать то, что произошло буквально на наших глазах? – Без комментариев! – злобно бросила Крылова и, оттолкнув направленную на нее камеру, ушла. Кати не было. Игорь сидел на ступеньках у подъезда ее дома и просто смотрел на улицу. Думать о чем-то не хотелось, не хотелось смешивать Катю и все остальное, но оно смешалось само, и с этим нужно было что-то делать. А что? Достав телефон, Игорь некоторое время смотрел на него, потом попробовал набрать смс. После первого же слова «Катя» он остановился… и стер все. Прошел вызов, Соколовский, не глядя, снова схватил телефон: – Кать… – Игорь? – послышался голос Родионовой. – Нужно сейчас приехать на выставку картин Валентины Крыловой. – Вик, рабочий день давно закончен, – уныло пошутил Игорь. – А для свиданий я сейчас не в форме. Позвони Дане… – Игорь, – сдерживая негодование, снова заговорила Вика. – Это вызов. Все уже едут туда. Будь там через тридцать минут. Убрав телефон, Соколовский посидел еще немного, потом сделал усилие над собой и встал. Отъезжая с парковки от дома Кати, он не заметил, что ее машина буквально через несколько секунд встала на то же место. Выставка выглядела удручающе. Все было забрызгано краской, даже пол и светильники. Соколовский, осторожно ступая по перепачканным полам, прошелся вдоль картин. Королев беседовал с охранником, Жека допрашивал посетителей. А вон стоят журналистка и ее оператор, с интересом и жадностью оглядываясь вокруг. Эти, наверное, успели запечатлеть все самое интересное. Теперь ждут новую добычу. Увидев поднос с бокалами, Игорь взял шампанское и двинулся дальше, рассматривая картины. – Приехал? – подошла к нему Родионова. – Я уже успела поговорить с Крыловой. – Неплохая выставка. Была. Шампанское? – предложил он. – Нет, – буркнула Вика, которая уже начал привыкать и даже иногда мириться с выходками Соколовского. – А мне не помешает, – вздохнул Игорь и пригубил бокал. – Крылова в истерике, – стала рассказывать Вика. – Труд всей жизни… – Чушь, – спокойно ответил Соколовский. – Труд всей ее жизни – развод с мужем. Единственный случай, когда жена олигарха смогла отобрать у мужа в буквальном смысле все. Журналистка нашла наконец новую, подходящую для скандального репортажа цель и вместе с оператором оказалась возле Родионовой и Соколовского. – Простите, а вы не можете сказать несколько слов для нашего канала? – Не можем, – ответил Соколовский. – И нам нужно отснятое вами видео. – Баш на баш, – предложила девушка. – Ладно, – усмехнулся Игорь. – Вы сами попросили. Снимайте. Встав на фоне испорченного полотна так, чтобы пятна краски были хорошо видны, он кивнул, что можно начинать. Девушка поднесла Соколовскому микрофон, оператор, держа на плече камеру, начал снимать. – Что вы можете сказать по поводу акта вопиющего вандализма, – начала интервью журналистка, – который произошел сегодня на выставке работ госпожи Крыловой? – Очевидно, что госпожа Крылова многих бесит, – откровенно заявил Соколовский. – И какие версии есть у следствия? – Например, что выставку можно было обставить с меньшим пафосом, – с самым серьезным видом пояснил Соколовский.