Полет я никогда не забуду. Ветер, бьющий в лицо, — времени на щит не было. Неприятное, царапающее ощущение в груди, когда оказалась на уступе, зависшем над извилистым хребтом. Ужас, что за облаками не вижу осыпь, где остались друзья. А потом тянущее ощущение, меня влечет вверх по скалам. Лисья морда, выглянувшая из рюкзака. И понимание, смешанное с обрывочными видениями низких каменных коридоров, пляшущего по стенам света фонаря и колючих плетей, пытающихся преградить дорогу. — Он уже здесь! Он почти нашел источник! Натан рывком развернулся ко мне. — Идем! — Нет. Я обреченно посмотрела вниз. Где же Эрик? Я не могу уйти, не убедившись, что с ним и ребятами все в порядке! — Не мешай ему, — я опустилась на корточки и погладила грустную зеленую морду, — ты его не остановишь, но дорогу покажешь. — Пойдем. Эрик поймет. Он справится. Поверь, с ним случались и не такие передряги! Я отрицательно покачала головой, глядя на Натана. Не справится. Не в этот раз. Уже не справился. Я чувствовала, что с ним что-то случилось. Это как интуиция, как невидимые нити, что связывают мать и ребенка, как предчувствие, что заставляет вдову ждать у окна того, кого считают мертвым. Это любовь. Та самая, о которой мечтала в детстве. Она не давала согласиться с братом. Решение показалось безумным, но другого не имелось. В конце концов, тут ненамного выше! — Помоги. — Я запустила пальцы в зеленую шерсть. — Вивьен! Я улыбнулась брату. Прости! Вокруг взметнулись розовые плети, под ногами заколыхалась темная лунка, и я провалилась в черноту, вспыхивающую белыми искрами. Выпали мы с Натаном, успевшим в последний момент нырнуть за мной, на осыпь, в центре круга обороняющихся от толпы умертвий оборотней. Рядом с Шериданом, наспех перетягивающим жуткую рану на ноге. — Как вы тут оказались? — Вивьен решила погеройствовать! Я отыскала Эрика. Живой! Взгляд скользнул по многочисленным ранам, в груди испуганно замерло сердце. Как он вообще еще стоит на ногах? Ник и Рем выглядели лучше лишь потому, что поверх одежды нарастили ледяные доспехи. — Перенесешь обратно? Роза ответила нерешительным шуршанием. Она не знала, хватит ли сил. Была почти уверена, что не хватит. То, что сотворил маг со своим сообщником, ослабило ее. Можно обратиться к магии источника, однако тогда обратный ритуал станет бесполезен. Но помощь будет существенной — не отдельные всплески магии, просочившееся тонкими ручейками, как те, что Тьма использовала, чтобы защитить меня от дерева, или навеять сны, или перенести вниз, а настоящий темный поток. За много столетий места сосредоточения силы обрели некое подобие сознания. Всего один раз непокоренный источник жнецов может добровольно помочь. Отказаться или промолчать. Но, независимо от результата, у меня не будет иного выхода, как войти в источник и начать испытание. Я смотрела на наступающих мертвецов, высохших до состояния мумий. Магия им особого вреда не причиняла. Они неторопливо ступали по оплавленным камням осыпи, не обращали внимания ни на пламя, обжигающее остатки плоти, ни на лед, превращающий ее в хрупкий хрусталь. Их вел разум лича. Его тощую фигуру, завернутую в дорогие золотые ткани, я видела за серой массой зомби. Древний и сильный, он много столетий спал, а мы его разбудили. Покойный маг не был в восторге от нежданных гостей, и наши извинения его вряд ли устроят. Некромантов среди нас не имелось. Зато была я. И темный источник. — Вивьен, не смей! — Натан попытался схватить меня за руку. Но я увернулась и, сжав одну из колючих плетей розы, шагнула из защитного круга и встала перед упавшим на одно колено Эриком. Колючки впились в ладонь. Послышался далекий гневный крик — маг был не в восторге от нашего с розой решения. — Помоги защитить их! Пожалуйста! Я безумно боялась отказа. Страх за друзей, боязнь потерять того, с кем я оттаиваю от корки чужого предательства, заставлял, нервно кусая губы, упрямо повторять: — Помоги! Помоги! Прошу! Казалось, ничего не вышло. Но только по пальцам побежали первые капли крови, как колючие плети взметнулись вверх. По моим рукам заструилась тьма. Вспыхнула серебристыми искрами и хлынула волной, превращая армию лича в пыль. Прежде чем исчезнуть, их повелитель зловеще расхохотался, а потом поклонился мне. Выполнив мою просьбу, тьма схлынула, оставляя неприятное опустошение внутри и понимание, что источник ждет меня. Испытание готово начаться, иначе — смерть. Иначе он убьет Чада и Тьму. Ему надоело ждать, когда к нему обратятся маги. Мне предложили сделку: я вхожу в источник, и испытание начинается, в обмен Чад, ненужный для неправильного ритуала, но связанный с нами, получает свободу, а Тьма, оставаясь связанной со мной и источником, не погибнет. В любом случае. На самом деле никакого обмена не было. Я сама лишила себя возможности использовать обратный ритуал, спасла друзей и того, кого люблю больше жизни. Что касается испытания — крохотный шанс есть. Снова услышала далекий крик, полный гнева и досады. Интересно, что разозлило мага? Сверху раздалось истошное и обиженное мяуканье — судя по нему, Чад был близок к тому, чтобы сигануть вниз. — Мы живы! — сипло прокаркала я и обессиленно опустилась на разогретые магией Эрика камни. Всю жизнь так просидела бы! Что же ты натворила, добрая душа? Эрик, не обращая внимания на раны, опустился на колени рядом с виновато улыбающейся Вивьен. Обнял, вдохнул смешанный с ароматом розы запах волос. Грифон был согласен сам шагнуть в источник, только проклятому оплоту жнецов он не нужен. Чувствовал темную магию, связавшую его любимую со спрятанным в недрах воздушной горы колодцем. Вивьен повернулась, уткнулась в его шею носом и едва слышно прошептала, щекоча дыханием кожу: — Источник отпустит Чада и Тьму, он обещал. Разумная магия? Эрик бросил быстрый взгляд на Натана. Маг под руководством Шеридана обвешивал Ника и Рема лечебными артефактами. Один из них артефактор крепил себе на бедро над глубокой рваной раной. Повелитель разума уловил безмолвный вопрос грифона, задумчиво нахмурился и пожал плечами, соглашаясь, что после экспериментов жнецов с источником вполне могли произойти и такие изменения. Ведь не просто так маги запечатали часть из них. Не уничтожили, а запечатали. Вполне возможно, побоялись уничтожать, не зная, каким будет ответный удар в случае неудачи. — Он ждет меня, понимаешь? — Вивьен мягко отстранилась, заглянула в глаза. — Маг не сможет пройти испытание. Я поняла, почему он разозлился. Не знаю для чего, но источник решил выбрать меня. У меня получится. Должно получиться. Она старательно лгала. Неумело, наивно. Ему и себе. Не хотела сдаваться. Стойкий первоцвет, для которого даже корка льда не препятствие. — У тебя получится. — Эрик ласково коснулся искусанных губ любимой поцелуем. Он тоже лгал. Пока его губы успокаивали и дарили нежность, мысли метались пойманными птицами, пытаясь найти выход. Не могли же жнецы так просто позволить лучшим из своих приверженцев погибать? Должна же быть хоть какая-то система извлечения их из испытания? Хоть что-то? Опыт подсказывал грифону — если такое и есть, то рядом с источником. — Я люблю тебя. — Вивьен отвела взгляд, взволнованно потерла пальцами покрасневшую щеку. А Эрик был готов разнести воздушные горы по камням, лишь бы не выпускать ее из объятий, продолжать обнимать, шептать глупости, обещать, что все будет хорошо. — Я люблю тебя, мой первоцвет. Эрик отлично контролировал мысли, но сквозь броню железной воли пробивались боль, страх и звериная ярость. Грифон был готов небеса свергнуть на землю, лишь бы не допустить смущенно прошептавшую признание в любви Вивьен к источнику. Лишь бы разорвать ее связь с ним. Но он понимал, что не выйдет. И Натан тоже это понимал. Как и Эрик, ненавидел чувствовать себя бессильным. Вивьен спасла друзей, но лишила себя возможности разорвать связь с источником. Проигрыш, полный и бездговорочный. Именно поэтому маг вцепился в идею Эрика. Действительно, легенды легендами, но жнецы правили на огромных территориях не одно столетие. Если бы они гибли в таком количестве, как пытаются убедить всех историки, в восстании не было бы необходимости. Они бы сами вымерли. Я сказала! Я призналась Эрику в любви! С улыбкой посмотрела на спину изучающего скалу грифона. Я так боялась. А он… никогда мне не говорили столько нежных слов, никогда так ласково и жарко не целовали. Щеки опалило румянцем. Эрика совершенно не смущали наши друзья. Да что там говорить, меня — тоже. Хотелось лишь одного: чувствовать себя любимой. Мне было страшно идти на испытание, не сказав главного и не услышав в ответ: «Я люблю тебя». Он назвал меня первоцветом. Наверное, он прав. Я, как они, все время пробиваюсь сквозь корку безразличия и предательства к солнцу любви и дружбы. Мне страшно, очень, до мокрых ладоней и дрожи в коленях, до темноты перед глазами, но все равно иду вперед. Всегда шла. И сейчас не остановлюсь. Пусть крохотный, но шанс. Как говорил человек, которого я считала отцом, «раз в столетие и палка зацветает». — Смотри, — когда мы оказались наверху, Натан дотронулся рукой до плеча Эрика, кивком показал на Чада. Кот подтащил рюкзак с основательно увядшей после всплеска темной магии розой к скале, в которой, по нашим с Тьмой ощущениям, должен быть проход в тоннели, ведущие к источнику. Чад прав, Тьма может подсказать, где рычаг. Я подошла к розе, опустилась на покрытый хрустящей снежной коркой камень. Осторожно погладила плеть, высунувшуюся из рюкзака. «Покажи, пожалуйста». Роза потянулась к верхнему краю скалы, зацепилась за едва заметный уступ и свалилась вниз. Пришлось помочь ей забраться обратно. Состояние ее настораживало, но мужчины хором заявили, что обойдется. Просто мой фамильяр не приспособлен к таким всплескам. После испытания все изменится.