Яркие радужные пятна с невыносимой настойчивостью проникали в сладкую темноту сна сквозь сомкнутые веки. Зажмурившись покрепче, я попытался отвернуться от слепящих лучей. Голова тут же закружилась, земля подо мной начала качаться, а к горлу подступила тошнота. Предположительно моё тело находилось горизонтально, но твёрдой уверенности в этом не было. Бушующий в ушах плеск воды был далеко и близко одновременно, и каждый новый удар волн пушечным залпом отзывался в моей несчастной голове. Попытки вспомнить вчерашний вечер принесли новый приступ боли и тошноты. Из глубины измученной души вырвался страдальческий стон. Попытки пришлось бросить, и положение моё стало совсем неопределённым. Единственное, что я знал наверняка — мне было плохо. — Эй, — прогремел чей-то голос. «Эй…эй…эй…» — подхватил эхом ветер, гуляющий в черепной коробке. — Ты что там делаешь? «Делаешь…делаешь…ешь…ешь…» — вторило эхо. В мучительных потугах я силился открыть глаза. Веки слиплись и никак не желали расходиться, глазная щель забилась непонятно откуда взявшимся песком. С трудом я приподнял опухшее веко одного глаза, который давал размытый и нечёткий пейзаж. Надо мной висело что-то голубое с белыми разводами… предположительно небо. Еле оторвав больную голову от шатающегося пола, я посмотрел по сторонам. Вдалеке на чём-то, внешне похожем на землю, стояло пятно, смутно напоминающее Населя. — Ты там живой? — спросил друг, а его голос невыносимо фонил в ушах. — Не могу определиться, — ответил я, пытаясь приподняться на локтях. Тело не покидало ощущение лёгкой качки. — Что ты там делаешь? — повторил вопрос Насель, присаживаясь на корточки и с интересом наблюдая за мной. «Там». Хотелось бы мне знать, где это «там». Хватаясь руками за разъезжающиеся в разные стороны половинки головы, я посмотрел по сторонам. Вокруг простиралась вода, неподалёку какое-то весло одиноко покачивалось на волнах, а я мерно кружился в водовороте, лёжа в остроносой гондоле. Насель подпёр голову руками. — Дружище, — позвал я друга необычно тонким и дрожащим голосом. — Чего? — ответил он. — Гм… ты случайно не знаешь, как меня достать отсюда? — Знаю, — кивнул тот, — но идея тебе не понравится. Я попытался подняться, но лодку качнуло в одну сторону, мою голову- в другую, и новый приступ тошноты согнул меня пополам. — Не важно. Давай, — прохрипел я, судорожно хватаясь за борт. Насель поднялся с места, и в его руках сверкнул гарпун. Я отшатнулся в сторону, прижимаясь к одному из бортов и всматриваясь в мутную воду озера, думая о спасении бегством. Может, за эту ночь я и научился плавать…а, может, и нет. С берега послышался лязг металла. — Подожди! — завопил я. — Стой смирно, — отрезал Насель, прицеливаясь. Я замер на месте, зажмуриваясь и пытаясь побороть подступившую дурноту. Раздался звук пробиваемого дерева, и гондола пошатнулась. «Прощайте», — мысленно пискнул я, толком не зная, к кому обращаюсь. Внезапно гондола с глухим стуком ударилась о камень, снова качнулась, и крепкая рука, схватив меня за шиворот, вытащила на берег. Я приоткрыл один глаз и увидел нависающую надо мной фигуру. В нос ударил резкий запах, и я с удивлением понял, что он исходит от Населя. — А ты где нашелся? — тут же поинтересовался я. Он ткнул пальцем себе за спину, где стояло здание с вывеской «Прачечная». — И как ты туда попал? — Не знаю, но она была заперта снаружи, когда я проснулся. Я помолчал. — От тебя пахнет хлоркой? — Да, — ответил Насель. — Понятно, — протянул я. Пока что из всего происходящего мне были ясно только две вещи. Первое: в команде не хватает бойца; второе: мне по-прежнему плохо. Стараясь не вдыхать воздух рядом с боевой единицей, я осмотрелся по сторонам. Мы стояли на набережной — средоточии всех развлечений, что есть в городе. Здесь был бар, казино, много ресторанов, сверкающий позолотой отель и прачечная, которая стояла здесь, будто бы специально поджидая Населя. — Бар или казино? Как думаешь, где его искать? — задумчиво протянул товарищ. — Бар, — не раздумывая, ответил я. Насель согласно кивнул и направился туда, как вдруг стеклянная дверь отеля в золоченой оправе учтиво открылась швейцаром, и на пороге появилась пропажа. Ларри по обыкновению был бодр, свеж и доволен собой. Я почувствовал, как моя нижняя челюсть непроизвольно движется вниз, пока командир шагает по красной дорожке, ведущей из отеля. Насель стоял как громом поражённый. Он тряхнул головой, пытаясь скинуть наваждение, но оно по-прежнему шло к набережной. Казалось, ни моё пробуждение в гондоле, ни Населя в закрытой прачечной не поразили нас больше, чем появление Ларри. Командир стал у края ковра, будто не желая ступать с него на бренный асфальт набережной. Он придирчиво осмотрелся по сторонам, и вдруг заметил нас. Лицо Ларри мгновенно просветлело и, радостно махая рукой, он направился к нам. Командир уже открыл рот для радушного приветствия, когда Насель перебил его: — Как? — Что «как»? — удивился Ларри. — Как ты там оказался? Лицо командира расплылось в широкой улыбке, а Насель скривился. — Друзья мои, вы зря сторонитесь женщин, — мелодично протянул Ларри, обнимая нас обоих за плечи и притягивая к себе. — Прекрасные, нежные, добрые создания, всегда чуткие к нашим горестям и страданиям. Это заботливые нимфы, ласковые феи, что ходят среди нас. Ах, милые, милые моему сердцу незнакомки. — Ну, и кто же эта щедрая прелестница? — поинтересовался Насель. Но Ларри лишь загадочно улыбнулся и, хлопнув нас по плечам, зашагал у кромки воды. — Он не помнит, кто она? — поднял я взгляд на боевую единицу. — Конечно же, — хмурясь всё больше, ответил тот и подтолкнул меня в сторону уходящего командира. Мы разместились на лавочке в сквере, обсуждая сложившуюся ситуацию. Из приличного капитала не осталось ни копейки. Своё географическое положение мы не знали и приблизительно. Единственная зацепка, которая у нас была — это загадочное туристическое агентство, объявление которого мы видели вчера. Мы с Населем готовились к буре со стороны мозгового центра. Командир ненавидел такие ситуации, но мы попадали в них с завидной регулярностью. Его нетерпящая поражений натура начинала негодовать, капитан принимался винить нас во всех бедах, параллельно командуя. Я уже готовил речь, доказывающую вину Населя и мою невиновность. Боевая единица искал место, где он сможет скрыться, но все было подозрительно тихо. За всё утро Ларри ещё ни в чем нас не упрекнул и даже, казалось, пребывал в хорошем расположении духа. Выслушав доклады, он поднялся со скамьи, потянулся и бодро проговорил: — Что ж, бывало и хуже. — Бывало… — не то поддакнул, не то удивленно спросил Насель. — Конечно. А если и нет, то обязательно будет. В конце концов, сейчас мы с уверенностью можем сказать, что идем по верному следу. Туристическое агентство есть, и оно здесь. В этом городе. — И как же мы его найдем? — спросил Насель, от которого по-прежнему безбожно несло хлоркой. — На этот случай у меня есть план. Самый надёжный из всех, которые я когда-либо изобретал. — Какой же? — Делаем самое глупое и бессмысленное из всего, что можем и надеемся на чудо. — Звучит как-то не очень… — Но-но! — грозно воскликнул Ларри. — С момента нашей встречи этот план ещё ни разу не давал сбоев. За мной, господа! — скомандовал мозговой центр, ведя нас вглубь города. Я неохотно поплелся следом, слыша раскаты колоколов в теле от каждого удара сердца. Голова болела и хотела прилечь, но командир был неумолим. Солнце медленно катилось по небосклону, улица сменяла улицу, но толку не было никакого. То и дело натыкаясь на прохожих, мы спрашивали дорогу к туристическому агентству. Обращались к серьёзным людям и зевакам, уличным торговцам, продавцам в магазинах и даже к детям. Подходили то по одному, то все сразу окружали жертву и наваливались с вопросами. Некоторые в ужасе шарахались, некоторые делали вид крайней занятости и норовили скорее улизнуть из нашего окружения. Все было тщетно, агентства будто бы не существовало, и вчерашнее объявление было просто миражом. Поиски завели нас в тихий, никем не посещаемый переулок. Вокруг была тишина каменных стен. — Твой план трещит по швам, — заметил Насель. — Вовсе нет. Просто мы действуем слишком разумно. Нужно быть опрометчивее. В этот момент в переулке оказалось новое лицо. Это была женщина. На вид ей было лет за сорок, и всё в её образе говорило об истинной интеллигентности и благородстве. Мы с Населем вопросительно посмотрели на Ларри. — Не мой типаж, — ответил он. — Тогда я начинаю действовать опрометчиво, — сказал Насель, закатывая рукава. Женщина заметила трёх потрепанных незнакомцев в безмолвном переулке. Грязные, побитые, с заговорщицкими гримасами на лицах. Она резко развернулась на месте, чтобы бежать прочь. Но было поздно. Один из них, от которого распространялся удушающий запах моющего, схватил её за руку и прижал к стене, лишая возможности двигаться. Насель действовал, как умел. Он установил зрительный контакт со своей жертвой и буравил её тяжёлым взглядом. Женщина вся задрожала и попыталась крикнуть, но Насель закрыл ей рот. В отчаянии она замахнулась своей сумочкой и опустила её на голову боевой единицы до того, как тот успел хоть что-нибудь сказать. Он отпрянул в сторону, уворачиваясь. Его хватка ослабла, а женщина, вырвавшись из тисков, бросилась прочь. — Это было чересчур опрометчиво, — заметил Ларри. — Возможно, — согласился Насель. Командир тяжело вздохнул и вновь направил нас на оживленную улицу. Мы остановились где-то посередине и принялись оглядываться по сторонам. — Что ж, — сказал Ларри, — есть ещё один план. — Если он такой же, как и предыдущий, то можешь даже не озвучивать, — отозвалась боевая единица, потирая ушибленную голову. — Нет, этот намного лучше. Будем ждать знака свыше. — Он тоже упадет мне на голову? — Ты сам полез к бабульке. Нечего теперь меня во всем винить. — Ларри! — раздался вопль, перекрывающий шум толпы.