К огромному сожалению командира «папа» оказался мэром города. Ларри стоял перед ним, мило улыбаясь, молча кляня себя всеми известными ему ругательствами. Мысленно он дал обет молчания, безбрачия, такие обеты о которых ни один монах не мог и помыслить. И с каждой новой секундой командир чувствовал, что его везению пришел конец и сухим из воды теперь ему не выйти. Судорожно пытаясь войти в расположение отца незнакомки, Ларри вёл светские беседы о погоде, литературе и цветах. А собеседник постоянно норовил увильнуть на неудобные темы о гражданстве, профессии мозгового центра, а главное о женитьбе. Капитан ловко уходил от полных подводных камней разговоров, что не могло остаться незамеченным мэром. Но он со снисходительной улыбкой вновь и вновь отвлекался от волнующих его вопросов, с нетерпением ожидая, когда познания Ларри о незабудках себя исчерпают. Капитан ждал этого момента с ужасом. Момент неотвратимо наступал, и когда казалось, что крах уже неизбежен, Ларри внезапно сменил тему: — Мы с друзьями впервые в этих местах. Ваш город производит впечатление очень тихого и спокойного, — проговорил он, судорожно пытаясь представить, в каких «этих местах» он с друзьями находится впервые. — Наш город всегда славился размеренностью своей жизни. Но, знаете, в последнее время в наших краях развелось много аферистов, — проговорил мэр, и сердце Ларри бухнуло в пятки. Похоже, он сам себя загнал в ловушку. В голове промелькнула малодушная мысль: «А не сбежать ли прямо сейчас?». Мысль залетела, плотно засела в сознании и, как кукушка в часах, периодически напоминала о себе. — Недели две назад из одного города пришло сообщение, что трое каких-то разбойников объединились в группу, ограбили театральную костюмерную, ещё пару мест и скрылись в неизвестном направлении. А не далее как сегодня из полиции мне доставили письмо, которое принес продавец лучшего магазина одежды нашего города. В нем говорилось, что неизвестный совершенно глупейшим образом украл три костюма и что, скорее всего, был в сговоре с ещё двумя. У меня даже есть их описание, — с этими словами мэр полез в карман и достал оттуда смятый листок. — Не успел выложить, — пояснил он, прочистил горло, близоруко сощурился и начал читать. — «Первый негодяй, появившийся на пороге нашего магазина, сразу же создавал впечатление мошенника. Он высок, светловолос, а глаза у него прищуренные и хитрые, как у лиса. Невероятно ловок, так как смог не только провернуть это глупейшее дело, но и на время усыпить мою бдительность. Второй — ещё выше, темноволосый, мог бы сойти за приличного человека, если бы не идущее от него волнами желание убивать. Третьего удалось разглядеть мельком. Маленький человек с вихром коричневых волос, создает впечатление ужасного проныры…». Мэр сложил бумагу и вновь засунул её в карман. Оправив пиджак, он вновь поднял свой взгляд на Ларри и внезапно начал его изучающе рассматривать. Командир сглотнул подступающий ком к горлу. — А где ваши друзья? — неожиданно поинтересовался мэр. — Мне дочь рассказывала, что с вами были ещё двое. Удивительно, как её слова точь-в-точь сходятся с описанием. — Бывают же в жизни совпадения, — затравленно улыбнулся Ларри. — Да, — задумчиво протянул мэр после паузы. — Бывают… хм. Прошу меня простить, мне необходимо ненадолго отлучиться. Никуда не уходите. Оставайтесь на месте. — Конечно-конечно. Всенепременно, — горячо заверил его Ларри. И только фигура мэра скрылась в толпе, капитан бросился искать друзей. Он со всего размаху налетел на чью-то спину. — Да что ж такое!? — начал было рычать побеспокоенный Насель, но увидел друга и осекся. — Всё пропало. * * * Насель ломанулся к черному ходу, увлекая за собой Ларри. Тут же трое охранников бросились за ними вдогонку. Насель выломал плечом дверь, и из пустого дверного проёма повеяло влажным воздухом. Стражники, следовавшие за друзьями, отталкивали столпившихся людей в стороны. Меня оттеснили в центр зала вместе со всеми. И тут я подумал: «Хм, что-то не так». Я не знал, что произошло, но чутьё подсказывало, что надо выбираться. И я, затерявшись в толпе, начал быстро прокладывать себе дорогу к главной лестнице. В общей массе меня было почти не видно, так что я непринужденно, никем незамеченный, лавировал между людьми. Как вдруг сквозь завесу общего шума до меня донёсся голос оставшихся стражников: — К запасному выходу побежали двое…А сколько их всего? — Вроде бы трое… — Точно трое. Еще один должен быть. — Мелкий и наглый такой, помню его. — Вот он! — закричал один из охранников, указывая на меня. Я резко обернулся на этот крик, и увидел солдат. Те тут же заметили меня. Они выхватили из ножен своё оружие и кинулись в мою сторону. Люди с визгом бросились в рассыпную, оставляя меня одиноко стоять посреди зала. Я бросил отчаянный взгляд на выход в надежде, что ещё успею до него добежать. Но на пороге уже стояли новые стражники. Вперёд дороги не было, назад тоже, путь к друзьям отрезан, и единственное, что мне оставалось — это окно. Я сорвался с места и понёсся к нему. Стражники неумолимо настигали. Делать было нечего, поэтому, скрепя сердце, я достал из кармана первый попавшийся пирожок и уже хотел было швырнуть его в преследователей, но вовремя заметил, что он был с вишнями. «Мой любимый», — промелькнула грустная мысль в голове. Это великолепное произведение кулинарного искусства я не мог бездумно потратить в качестве боеприпаса. Пирожок отправился обратно в карман. Я достал следующие оружие и уже нацелился на врага, но понял, что держу в руках слойку с сыром и мясом, и, нервно сглотнув подступившую слюну. Слойка тоже вернулась на место. Этот план спасения пришлось оставить и быстро придумывать другой. Впереди был стол. Я пригнулся и, прокатившись на коленях, вынырнул с другой стороны, хватая лежавшего на тарелке фазана. Расстаться с едой, которую нельзя было унести с собой, оказалось легче. И я, не задумываясь, кинул ею в одного из охранников. Птица попала преследователю прямо в лицо, и тот, отчаянно взмахнув руками, упал на спину. Я, не останавливаясь, продолжил бежать, по пути хватая стулья и расставляя их как препятствия. Следовавших за мной стражников это не задерживало. Наоборот только распаляло. Они даже не пытались их обойти, а только с грохотом опрокидывали на пол. Стол уже был далеко позади, и стулья остались моим единственным оружием против полностью экипированных людей. Я продолжал бежать к спасительному окну сквозь бесконечно огромный зал. Запасы оружия стремительно иссякали, оставалось только два стула, которые надо было использовать с умом. Я схватил оба за спинки и с зубодробительным скрежетом паркета потащил за собой. Омерзительный звук дезориентировал, и преследователи слегка отстали. Ровно настолько, чтобы я успел приблизиться на достаточное расстояние к окну. Остановившись и тяжело дыша от бега, я взял в руки тяжелый стул и поднял его высоко над головой. Преследователи притормозили, непонимающе глядя на мои действия. Я размахнулся. Стул едва не перевесил меня, но я устоял и изо всех сил бросил его в окно. Раздался звон разлетающегося стекла, и я вновь рванул с последним стулом вперёд. Рывком поставил его прямо перед пустым оконным просветом и оттолкнулся ногами от пола. За моей спиной взметнулась штора. Стражники, возобновившие погоню, уже вплотную приблизились ко мне. Бежавший впереди попытался увернуться от летевшей ему в лицо занавески, но, не увидев стоявшего стула, споткнулся об него и начал вываливаться в окно. Судорожным движением он схватился за следующего стражника, но этим только увлёк его за собой. Штора, подхваченная потоком воздуха, вылетела вслед за ними на улицу, мерно развеваясь там на ветру. Из-под ткани стали видны мужские ботинки…мои ботинки. Я выглянул из своего укрытия и оглянулся по сторонам. Зал был пуст, и только возле стола всё ещё лежал, раскинув руки, оглушённый фазаном стражник. Вокруг не было никого. За те мгновения, пока я прятался за шторой, шумный, грохочущий от скопления людей зал опустел. Словно и не было здесь всех этих вельмож, и только разбросанный по полу праздничный мусор был свидетельством недавнего торжества. Но куда они все делись? Я почувствовал, как мои губы против воли растягиваются в улыбке. Исчезновение всех людей могло значить только одно- у меня появился шанс забрать свою рапиру. Я вышел из тихого зала и вновь окунулся в уже ненавидимый мною мир шума. Люди, все как один, рванули к спасительному выходу. Внезапно появившиеся в торжественном зале вооруженные охранники, их неутомимая погоня, звук бьющегося стекла и грохот выстрелов где-то вдалеке, усиливали сумятицу. Вечер был сорван, все стремились покинуть здание. Феномен толпы действовал безотказно, как и всегда. На главной лестнице творилась полная неразбериха: разноцветная лавина людей разрушительной мощью неслась вниз, сметая всё на своем пути. Под натиском пестрых рукавов и сапог не устояли ни фарфоровая ваза, ни даже гипсовая статуя льва. Разве мог кто-то в этом сумбуре заметить, что какой-то человек крадет со стены ратуши бесценную рапиру? Каким-то чудом зацепившись животом о стену, я старался удержаться на месте, чтобы людской поток не смыл меня в общее русло. Я стоял на носочках, едва дотягиваясь кончиками пальцев до цели. Но доверху набитые карманы пиджака тянули меня назад. Раздражение начинало бурлить в груди, еда становилась преградой между мной и моей любовью. Такого предательства я от неё не ожидал. Весь взмокший, с затёкшей шеей и начинающей болеть от натуги поясницей я нервно дёрнул плечом, словно это могло уменьшить тяжесть. Но разбухшие карманы продолжали тянуть меня вниз, в поток людей. Пальцы скользили по гладкой стене, но расстояние до желанного блестящего клинка не сокращалось. Волосы прилипли к взмокшему лбу и закрывали обзор, я попытался их сдуть, но пот, потоком лившийся с меня, был лучше клея. С раздражением плюнув на все предосторожности, я подпрыгнул, кончики пальцев коснулись эфеса. Рапира качнулась, но так и не слетела с крепежа. А я потерял равновесие и чуть было не рухнул прямо на людей, толпившихся вокруг. — Ну, всё! Ты доигрался! — закричал я пиджаку. И с негодованием сорвал его с себя и, не глядя, отшвырнул в сторону. И только он выскользнула из рук, как я с ужасом понял, что натворил. — Нет! Вишня! — закричал я, пытаясь поймать пиджак на лету. Я уже готов был ринуться в гущу толпы обратно за своей первой любовью — булочками с вишнями — , но с облегчением заметил, что пиджак зацепился за ещё целую фигурку льва. Я облегченно вздохнул. Сердце бешено колотилось, и я прислонился к стене, чтобы перевести дух. Толпа редела и люди уже начинали скапливаться у выхода. Времени оставалось немного. Рапира зашевелилась под моими усилиями и внезапно слетела с крепежа, рухнув мне на голову. В ушах загудело, а перед глазами засверкали искры, и меня куда-то понесло. Потоку человеческих тел всё же удалось меня подхватить и увлечь за собой. В руках я крепко сжимал дорогое моему сердцу оружие. Люди толкали меня к выходу, и я готов был пустить себя в вольное плавание по водам паникующей знати, но меня пронесло мимо статуи льва, на морде которого висел мой пиджак. Из карманов на белый пол капала красная вязкая жижа. «Вишня». Несколько секунд я отчаянно боролся с собой: корил, ругал, даже возненавидел себя. Но, как я мог ее бросить. С досадой ругая самого себя, я начал прокладывать себе дорогу против движения. Мне удалось проскользнуть между людских ног и вынырнуть на тихой площадке. Быстро схватив пиджак, я надел его и поднял голову на выход из больного зала. На пороге стояли новые стражники. Среди них я заметил старого знакомого, оглушенного фазаном. Он держался за голову и водил сощуренным взглядом по толпе, явно выискивая меня. Я отшатнулся в сторону, прячась за туловище льва. И тут же спиной натолкнулся на что-то резко подпрыгнувшее… или, вернее, на кого-то. Я обмер на месте, судорожно хватаясь похолодевшими пальцами за гриву льва. «Мама, я приплыл» — была одной из более или менее оформленных мыслей. Медленно я обернулся, чувствуя как по лицу стекает пот. И наткнулся на такой же испуганный взгляд. Передо мной стоял мальчик лет двенадцати. Осмотрев меня с ног до головы, он капризно шмыгнул носом. Я шмыгнул носом в ответ, надеясь наладить контакт. — Аааааа, — заплакал он. — АААА! — ответил я. Мальчик замолчал и удивленно открыл рот. Он приподнял брови, одна была выше. «Даже ребенок умеет это делать, а я нет!». Тот снова собирался расплакаться, но я приложил палец к губам и указал на стражников. Ребенок понятливо кивнул и умолк. Аккуратно высунув голову из-за статуи, я снова посмотрел на выход. В этот самый момент помятый фазаном стражник повернул голову ко мне. Он в упор глядел на меня и явно узнавал. Я снова шмыгнул носом и едва сглотнул подступивший к горлу ком. — Это нехорошо? — поинтересовался мальчик, тоже высунувший голову из-за статуи. — Мягко говоря, не очень, — пропищал я голосом, резко перескочившим в фальцет. Стражник не сводил с меня глаз, я боялся отвести взгляд от него. Мы оба вцепились друг в друга, не смея пошевелиться. Сердце начало стучать где-то в висках, я напрягся, следя за каждым его движением. Охранник бросил быстрый взгляд на своих товарищей, я — на поток людей, который уже собрался у выхода, на мальчика за моей спиной, и наши со стражем глаза вновь сцепились. — Дяденька, а может не стоит? — спросил быстро сообразивший, что тут к чему мальчишка. — Стоит, — уверенным голосом ответил совершенно неуверенный я. Битва взглядов продолжалась, и мне казалось, что она длится целую вечность. Стражник легонько отклонился в сторону своих товарищей. Его рука потянулась к ножнам. Я едва заметно стал пятиться назад, толкая своего нового компаньона к ступеням. Вдруг внутри меня что-то щелкнуло, будто распрямилась сжатая пружина. «Ладно, эти двое меня спасут, если что» — подумал я и рванул с места, хватая мальчишку за руку. В этот же момент сзади раздался возглас стражей, и их тяжелые сапоги загремели по лестнице. Я ускорил бег, перелетая через несколько ступеней, едва не падая. Толпа была уже совсем близко. Мой единственный шанс спастись от преследователей — затеряться среди людей, выскочить на улицу, а там разыскать друзей и убраться прочь из города. Уже не важна была таинственная туристическая фирма, которую мы так и не разыскали, сорвавшийся план и даже имя таинственной незнакомки стало совсем неважным. Я сжимал в одной руке рапиру, а в другой мальчишку. И тут он оказал сопротивление. Малыш начал вырываться из моих рук и тянуть меня назад. «Нехорошо», — подумал я. Стражники приближались, звеня железными ножнами о каменный пол. Они были в пяти ступенях от нас. «Совсем нехорошо!», — проскользнула паническая мысль. Я потянул мальчика на себя, ведя все ближе к выходу. — Не пойду, — внезапно заныл он, — там страшно! — Здесь ещё страшнее! — взвизгнул я, глядя в упор на приближающихся охранников, и нырнул в толпу. Мальчик крепко сжал мою руку, и мы дружно рванулись к выходу. Вооруженные стражники никак не могли вклиниться в просвет между людьми. Нас несло человеческим потоком, и я почувствовал, как рука ребёнка начинает выскальзывать из моей ладони. Люди, прущие напролом, норовили разделить нас. Рванув мальчика на себя, мне удалось поставить его перед собой и дальше, крепко удерживая за плечи, толкать вперед. Мы двигались кое-где напролом, кое-где пытались лавировать между ног. Мальчишка проявлял в этом деле изрядную сноровку. Вот мы увидели дверной проём, изо всех сил рванули к нему и вместе с ещё пятью господами, как брызги шампанского из разбитого горлышка, вылетели наружу. Я вдохнул полной грудью, когда свежий предрассветный воздух ворвался в мои лёгкие. Шум людей, окружавший меня до сих пор, отступил на второй план и, казалось, доносился уже издалека. Мы с мальчиком вырвались из потока и остановились в сторонке перевести дух. Наши приключения ещё не закончились: малышу предстояло найти свою маму, мне — своих друзей. Я ещё не представлял, как это сделаю, но сейчас по моему телу разлилось облегчение. Длилось оно недолго. Внезапно и непонятно откуда на меня с диким криком налетело нечто, начало громко орать и царапаться. — Мама, — радостно пискнул мальчик. Я пытался отбиться от остро заточенных ногтей женщины и не мог этого сделать: мои руки были чем-то заняты. Опустив глаза, я понял, что по-прежнему крепко сжимаю ладонь мальчика и рапиру. Что-то из этого надо было использовать и, к счастью, рука, держащая ребёнка, разжалась быстрее, чем я смог принять точное решение. Нервная женщина тут же прекратила меня калечить и кинулась к своему чаду. Она перехватила его руку и спрятала мальчишку за своей спиной. — Чего смотришь? Проваливай! — взвизгнула мать, гневно глядя на меня. Я отпрянул в сторону. От её вида вздрогнул бы даже Насель, во всяком случае, мне хотелось так думать. Это был самый лучший момент, чтобы уйти. Без долгих прощаний и обиняков, просто скрыться в толпе и улизнуть. И я уже готов был так поступить, но внезапно мне стало обидно. «Это глупо», — попыталось пискнуть что-то здравомыслящее во мне, но я тут же отогнал эти мысли. В конце концов, мы же действуем опрометчиво, и ни Ларри, ни Насель не промолчали бы. Приосанившись, я попытался придать себе гордый и угрожающий вид одновременно. — Проваливать!? И это вы говорите тому, кто вытащил вашего ребенка из толпы, рискуя собой? — внезапно я осознал, что последние слова были почти правдой, и меня захлестнула волна гордости и куража. — Ну что ж, не нужно благодарности, разрешите только поинтересоваться, где же в это время были вы? Женщина изменилась в лице, вся побагровела и будто была готова вновь прыгнуть на меня. Я уже трижды пожалел о своих словах, но было поздно. Толпа у выхода рассасывалась, и вот-вот здесь будут стражники. В руках я крепко сжимал рапиру, карманы были набиты едой. Мне пора было бежать, но, будь проклято моё упрямство, я не мог. Женщина толкнула сына подальше за спину и стала напирать на меня. А я…я отступал. — Рискуя собой? Надо же, какой герой! — подвизгивала она. — Ты хочешь спросить, где я была, но для начала ответь мне, из-за кого всё это началось? Не из-за тебя ли и твоих дружков? Я удивленно вытаращился на неё. — Эм…ну, может…наверное… — слова были неуверенными, как у какого-то мямли. Я попытался взять себя в руки, — а откуда вы знаете? — Хах, вас сложно не заметить! Умудрились устроить переполох ещё до начала погони. Да что там, едва только появились в городе! Я тоже была в «La’Roche», и своей мерзкой шайкой вы уже дважды напугали моего сына! — Мы не мерзкие! — взвизгнул я, но тут же прикусил язык. — Серьезно? — воскликнула женщина и помедлила. Я почувствовал её изучающий взгляд на себе и быстро опустил глаза. — Вы же путешествуете. В ответ я коротко кивнул головой. — Зачем? — Потому что у нас есть мечта… — Ах, вот оно что, — перебила меня женщина с каким-то победоносным выражением на лице. — Это многое объясняет. Я больше чем уверена, что вы очень гордитесь своим поступком. Оставили позади себя дом, семью, работу и ушли в никуда. И, конечно же, считаете себя особенными. Выше, лучше других, тех, кому есть, что терять и за что держаться. Вы уже прошли немало городов. Неужели в каждом вы оставляли после себя это? — женщина широким жестом указала на беспокойно столпившихся у двери людей. — Если да, то ответь мне, стоит ли ваша мечта того? Я открыл рот, чтобы с негодованием воскликнуть: «Всё не так!», и тут же осёкся. Воздух, вместо того, чтобы вылететь из легких, вобрался в них и раздался вздох осознания. Её голос словно окатил меня холодной водой, а перед глазами проплывали картины нашего путешествия. Наша команда вносила сумбур не только в размеренную жизнь городов. В любом месте, где мы появлялись, начинал твориться хаос. Да что там говорить, стоило нам где-то задержаться подольше, нас тут же старались прогнать. Так было с лесником, на теплоходе, здесь. — Но ведь всё в порядке, никто не пострадал, — пробормотал я. И точно не мог сказать, адресовались эти слова матери мальчишки или моей собственной душе. — Пока не пострадал. Проваливай, — повторила она осипшим голосом. Я провёл растерянным взглядом по площади, пятясь назад. В дверном проёме выхода из ратуши показались очертания стражников. Мысли стали вязкими и едва шевелились в голове, а тело больше мне не повиновалось. Да я и сам не знал, какой приказ ему отдать. Машинально ноги сделали ещё один неуверенный шаг назад и ринулись бегом. Я нёсся, куда глаза глядят. По светлым пустынным улицам, залитым мягким светом фонарей. Рапира за поясом мелодично позвякивала от каждого движения. Я бежал… не знаю, зачем. Погони не было, но я всё равно продолжал по привычке запутывать следы. — Аникей, — вдруг окликнул меня знакомый голос. Я резко остановился. Из-за кустов вынырнули Насель и Ларри. Праздничные костюмы сменились уже привычными походными, и я видел своих друзей такими, какими запомнил их навсегда. — Я же говорил, что с ним ничего не случится, — проговорил Ларри, — а ты переживал. Напряженное лицо Населя смягчилось, и он облегченно выдохнул. — Дружище, боюсь, что таинственное туристическое агентство больше не понадобится. В этом городе нам не рады. Пойдем искать новый, — Ларри протянул мне мой дорожный мешок.