* * * Лесник вёл нас сквозь густую чащу. Я потерял счет времени, и мне начинало казаться, что Насель был не так уж неправ. Он как раз шел впереди, рядом с нашим новым проводником, не желая выпускать его из поля зрения. Ноги начинали подкашиваться, глаза слипались и, если бы не бивший всё тело озноб, я бы точно уснул там, где стоял. Я держался только благодаря образу ждущей меня в трактире тёплой постели. Ларри, так же как и я, с трудом переставлял ноги, изредка спотыкаясь и что-то злобно бормоча себе под нос. Лесник пытался увлечь нас беседой, начав рассказывать о своём ремесле, но его никто не слушал. Иногда сквозь дремотный туман, в котором я брел, прорывался монотонный бубнёж: — Когда видишь дикого зверя, можно прикинуться мёртвым, — говорил он. Его деловая речь действовала на меня как снотворное, и я всеми силами пытался отвлечься. Оглянувшись по сторонам в поисках какого-нибудь живого существа, я понял, что во всем этом темном лесу не спят только четверо. — Кхм, — решил я спасти Населя от скучного проводника, но тот не ответил. — Насель, — позвал я более настойчиво, но вновь до моего слуха донесся только голос лесника. — Насель, смотри — сова! — вскрикнул я. — Аникей, не отвлекай, — грозно проговорил мой друг. — Я бы на твоём месте послушал, что говорит профессионал. Ты абсолютно не ориентируешься в дикой природе, — и вновь погрузился в разговор с лесником. — Ладно, — еле слышно проговорил я. Дальше путь продолжился в полном молчании, которое прерывалось лишь уханьем совы и лекцией лесника, упорно рассказывающего что-то Населю. Наконец-то нескончаемые ряды темных деревьев начали редеть, а из-за густых крон показалось тёмно-синее небо с дорожкой ярких звезд. Мы вышли на большой холм, где в лощине под нашими ногами замелькали огни небольшой деревушки. Померкшая картина теплого очага вновь запылала в моем воображении, и я понесся вниз, оглашая окрестности радостным криком. Лесник подвел нас к довольно большому по сравнению с другими домами в деревне двухэтажному зданию. На ветру колыхалась потрескавшаяся вывеска с едва заметной надписью «Жемч жина». Наш вынужденный попутчик распахнул дверь и уверенно зашел внутрь. Насель тут же нырнул в образовавшийся просвет, следом за новым товарищем, оставив нас с Ларри задумчиво изучать табличку. Она висела прямо над дверью, поскрипывая несмазанными петлями. — Что это значит? — спросил я у остановившегося друга. Тот не отвечал, не отрываясь глядя на качающуюся табличку. — Ларри, — позвал я. — «Смерть джинна». — Что? — удивился я. — Какого джина. — Любого. Тут не это главное. — А что? — спросил я, но услышать ответ не успел. В этот момент дверь снова открылась, высунулся Насель и втащил нас внутрь. Меня тут же обдало волной неистового гула, который стоял внутри. Мы оказались в просторном полутемном зале, полностью забитом людьми. Казалось, что «Жемч жина» гордо шагала сквозь века, и ни одно благо человечества не тронуло её своими кровожадными лапами. Она словно была пронизана духом средневековья, возвращая нас во времена рыцарства, дуэлей и инквизиции. Изгрызенные посетителями круглые столики, вокруг которых стояли в основном пустые бочки из-под чего-то спиртного. На настоящий стул, судя по всему, могли претендовать только избранные. Стены был изрешечены многочисленными дырками от пуль, окна выбиты, некоторые вместе с рамами, люстра готова была вот-вот упасть на посетителей трактира. Насель брезгливо морщил нос, с ужасом глядя на слой вековой пыли, покоившийся на всех возможных поверхностях. Но мне здесь сразу понравилось. Вскоре и мои спутники прониклись любовью к этому месту. Каждый из нас нашел то, что могло согреть его душу в эту ненастную ночь. Ларри мгновенно сфокусировался на сидящей в углу девушке, то и дело томно хлопающей длинными ресницами. Взгляд Населя упал на свежую, еще хрустящую, колоду карт в руках незнакомцев. До моего же острого нюха донёсся прекрасный аромат. Обернувшись на запах, я сразу же наткнулся на дымящуюся мясную рульку, с нежно-золотистой корочкой и печёным картофелем, аккуратно выложенным по краю тарелки и присыпанным зелеными веточками укропа. — Она прекрасна, — благоговейно выдохнули мы и разбежались каждый в своем направлении. Но тут у нас за спинами раздалось тихое покашливание лесника. — В горле что-то пересохло, — проговорил он хрипловатым голосом. Ларри схватил меня за шиворот и остановил, когда я уже был так близок к цели. А тем временем рулька таяла прямо на моих глазах, что заставляло меня заметно беспокоиться. — Сейчас-то что не так? — нетерпеливо поинтересовался я. — Лесник хочет, чтобы мы купили ему выпить, — пояснил Ларри. — Вовсе нет. Он сказал, что у него пересохло горло — верный симптом. — Симптом чего? — Точно сказать не могу, но лучше держаться от него подальше. Ларри почему-то с жалостью посмотрел на меня: — Валенок. Как есть Валенок. Он хлопнул меня по плечу и повернулся лицом к Населю, бодро поинтересовавшись: — Итак, господа, есть ли у нас деньги? Насель не сводил горящего взгляда от играющих в преферанс людей. На его лице заиграла азартная усмешка, которая, я чувствовал, не сулит нам ничего хорошего. — Сейчас будут. * * * Как ни странно, но игра шла хорошо. В качестве первого взноса моими друзьями было принято решение продать мой прекрасный чайный сервиз. Права голоса я, как всегда, был лишен, но и бросить все на самотёк не мог. Ларри проявлял чудеса маркетинга в разговоре с хозяином трактира, которому и решили вручить моё имущество. Насель стоял сбоку от него, грозно сверкая глазами и периодически похрустывая пальцами. Он воздействовал на хозяина психологически. Это был лучший момент, чтобы спасти сервиз. Схватив дорожный мешок, я выскочил на улицу, где меня тут же обступила ночная тишина. После жужжащего, словно пчелиный рой, трактира в ушах зазвенело. Глаза, успевшие привыкнуть пусть и к тусклому, но всё-таки свету в помещении, сейчас решительно ничего не могли рассмотреть в темноте улиц. Я был дезориентирован, но мешкать времени не было. Наверняка я знал только одно, впереди — лес, а в лесу — лис. Прижав мешок к груди, как самую бесценную вещь на всей Земле, я понесся в ту сторону, где, как мне казалось, был центр деревни. Узкие улочки освещались только светом, льющимся из окон, и я шептал себе под нос: «Только бы не заметили, только бы не заметили». Но, увы, я не успел далеко уйти. Сзади послышались звуки погони, и сердце мое ушло в пятки. Всё внутри похолодело, дыхание сбилось. Я на бегу обернулся назад и увидел, как из-за поворота выскакивает Насель. Мои ноги сами понесли меня быстрее: не разбирая дороги, спотыкаясь об каждый камень, я нёсся по деревне. Внезапно из темноты передо мной вырос Ларри, заслоняя собой путь вперёд. Меня окружили, и двигаться было больше некуда, я был зажат между домами и друзьями. — Верни сервиз, — прорычал Ларри. — Никогда! — Не дури, карапуз. Хуже будет, — угрожающе закатил рукава Насель. Я только сильнее прижал к сердцу мешок. Вдруг до моего слуха донёсся отчаянный крик, и я с удивлением обнаружил, что голос принадлежит мне самому. Вдавив своё сокровище прямо в грудную клетку, я кинулся тараном на Ларри. Тот отшатнулся в сторону, обескураженный моим натиском. Дорога вновь была чиста, и я стремглав бросился к свободе….но Насель всё же был быстрее. Несомненно, игра шла хорошо, и я сказал бы даже превосходно. Всего за каких-то несколько минут наши жалкие медяшки, полученные в обмен за мой сервиз, можно уже было именовать капиталом. У нас, в кое-то веки, имелись деньги, которых хватало и на выпивку леснику, и мне на еду, и на пару уютных комнат с мягкой кроватью. Вечер подходил к своему логическому завершению — так могло показаться любому здравомыслящему человеку. Но не таков был наш Насель. В его глазах блестел азарт, в руках были карты, а в голове ветер. Ларри просил, угрожал и даже умолял его остановиться, но все было тщетно и, в конце концов, случилось неизбежное: удача повернулась к Населю спиной. Заработанный за все время капитал стал быстро таять, и Ларри тут же куда-то исчез. Как и рулька, бесстыдно проглоченная какими-то посетителями. Под моим взглядом им все же стало стыдно за свой поступок, но это уже не могло вернуть мне мясо. Утратив всякий интерес к жизни, я обратил внимание на Населя и играющих. Дела шли скверно: товарищ не только умудрился проиграть всё, но и влез в долги. Стол с картами уже был перевернут, под глазом Населя красовался синяк, люстра опасно качалось из стороны в сторону, грозя вот-вот рухнуть вниз. Я апатично смотрел на все происходящее со стороны — краски мира потухли для меня. Надежда на сытый ужин и мягкую кровать растаяла вместе с проигранными деньгами. И как я ни пытался себя убедить, что ничего страшного нет, а происходящее даже забавно, у меня ничего не получалось. Настроение стремительно летело вниз. Пока Населя пытались заставить заплатить долг, в трактире стало намного меньше целых столов и окон. И кто знает, чем бы это все кончилось, если бы в дело не вмешался лесник. Проклиная тот день, когда он встретил нас, он заплатил за моего товарища, купил нам выпивку и мне еды со словами: «Только заткнись». Насель был в негодовании от проигрыша, лесник в депрессии от встречи с нами, я заедал свою печаль. Диалог не клеился, пока не принесли стаканы с чем-то жидким, резко пахнущим спиртом. По старой доброй традиции, трёх измотанных жизнью людей сблизила выпивка. После первой бутылки мы обнаружили, что у нас много общего. После второй почувствовали друг в друге родственные души, третья же бутылка сплотила нас окончательно, и мы поняли, что наша встреча была судьбой. — Вот скажите мне одну вещь. Какого чёрта вы попёрлись ночью в лес? — обнимая полупустую бутылку, заплетающимся языком проговорил лесник. Насель посмотрел на него с непередаваемой мудростью во взгляде. Он слегка приобнял лесника за плечи, подпер тяжелеющую голову кулаком и ответил: — Друг мой, скажи, есть ли у тебя мечта? Лесник ответил ему таким же глубоким взглядом старца. — Чего? — Меч-та, — повторил Насель, растягивая слоги и покачивая отобранной у лесника бутылкой. Сделав глубокий глоток прямо из горла, он решил не дожидаться ответа на поставленный вопрос, и приготовился к длинной речи: — А у нас есть. Мы хотим в Празилию, — речь оказалась короче, чем планировалась. — Зачем? — На карнавал. Лесник удивленно качнул головой. — Что вам там понадобилось? — В смысле «что понадобилось»? — опешил Насель. — Неужели тебе никогда не хотелось туда попасть? — Нет, — отрицательно мотнул головой собеседник. — Даже не представляю, что там может быть хорошего. — Как? — удивлению Населя не было конца. — Это же восхитительное место. — Мда? — недоверчиво поинтересовался лесник. — Что же такого восхитительного в Бразилии? У меня в животе что-то ёкнуло. «Задавать этот вопрос Населю, особенно нетрезвому, большая ошибка»- подумал я. Но поздно, любимая тема задета, свободные уши найдены, и мой друг впал в лирическое настроение. Он прижался горячим лбом к холодному стеклу бутылки и негромко заговорил, вглядываясь куда-то вдаль: — Восхитительное место, — повторил он, — где танцуют самбу и пьют текилу, где по городу важно расхаживают загорелые мулатки в костюмах из перьев, тут и там видны пышные подолы женских юбок, расшитые жемчугом и драгоценными камнями, по сторонам мелькают широкополые шляпы, острые клинки и резные эфесы. Пестрые шумные колонны парада тянутся по улицам, а из-за каждого угла льется веселая музыка. Город забит не скучными, угрюмыми клерками, а героями сказок, легенд и романов: гномы, эльфы, рыцари, правители древних миров, боги из старых мифов. Насель на секунду прервал свои мысли мечтательным вздохом: