Санджей ударяет кулаком по столу, и я рефлекторно подпрыгиваю. — Скажи нам, что не так, — требует он. Остальные смотрят на меня, язык тел говорит об ожидании. — Ничего, Санджей, я в по… — начинаю я. — Не говори нам снова, что ты в долбаном порядке, — говорит он, краснота ползёт по шее в знак того, что он зол. — Это не так. Не в силах собрать достаточно энергии для спора с ним, я встаю из-за стола и выхожу из зала. Мне нужен день, чтобы заползти в нору и прийти в себя. Мои новые стражники следуют за мной. Я гадаю, как сильно были ранены другие стражники. Я провожу несколько дней в комнате, выходя только к трапезе, и даже тогда я не ем, я просто смотрю, не появится ли снова ястреб. Но после прошлого письма ничего не приходило, если только они не были получены где-то ещё. Отсутствие знаний, что происходит между нашими мирами, беспокоит меня до такой степени, что это становится непреодолимым. Я сажусь на длинное сиденье в своей комнате, где не так давно сидел сам Король. Я смотрю на хвост стрелы, надеясь, что ответ внезапно появится у меня в голове. С каждым днём мне кажется, что след становится всё холоднее, ускользает из моей хватки. Помимо того, что мне удалось сузить круг делегатов и остаться в живых, я не продвинулась в поисках убийцы Кедрика. А если в следующем послании будет просьба о моём возвращении в Осолис и Король её удовлетворит? Я чувствую, что подвожу Кедрика, не чту его память, но, честно говоря, я не знаю, как выследить убийцу. И как мне сбежать, даже если я убью его? Погода становилась всё более жестокой по мере того, как мы продвигались дальше через третий сектор. Завывающий ветер был постоянным фоновым шумом. Как и в Осолисе, четвёртый сектор здесь был непригоден для жизни, хотя я удивлялась, как вообще может быть ещё холоднее, чем сейчас. В такую погоду я бы и двух шагов не смогла сделать, не заблудившись. Стук в дверь отрывает меня от мрачных мыслей. Я напрягаюсь, думая, что это может быть Король Джован, но дверь не распахивается, поэтому я встаю и выглядываю через щель. Снаружи стоят Фиона и Санджей. — Ты жива, — Санджей вскидывает руки вверх, его голос эхом разносится по коридору. — Как видишь, — отвечаю я, прищурив глаза. Фиона пихает локтем Санджея, он бормочет: — Ауч, — прежде, чем продолжить. — Тебя вызывают в зал собраний. Я сглатываю. Король Джован решил, что мне нельзя доверить сохранение вуали на месте. Он всё-таки собирается меня убить? Я не могу придумать иную причину для чего ему нужно было увидеть меня. Я киваю, мои глаза широко раскрыты. Я возвращаюсь к кровати за шубой. Санджей и Фиона ведут меня в зал собраний. Санджей шлёпает её по попе, когда она спускается перед ним по лестнице. Она хихикает в ответ, бросая усмешку через плечо. Это ничто по сравнению с тем, что я видела в обеденном зале. Иногда люди просто делают детей на столах. Но в таких ситуациях рядом всегда есть другие люди. Очень неловко быть единственной свидетельницей, когда они вытворяют такое. Мы продолжаем в этом неловком ключе, пока Санджей не оглядывается на меня и не разражается смехом. — Любовь моя, Татума не привыкла к такой ласке. Нам следует оставить это для вечера, — утихомиривает его Фиона. Я прочищаю горло, но ничего не говорю. Мы подходим к комнате, а Санджей всё ещё смеётся надо мной. Входя в комнату, я оборачиваюсь и огрызаюсь: — Прекрати. Меня не волнует, что ты трогаешь попу своей жены. Я поворачиваюсь лицом к комнате. — Сюрприз! Комната наполнена людьми, и все они начинают кричать. Я вскидываю руки, желая защитить лицо, и отпрыгиваю назад от натиска шума. Позади меня Санджей завывает от смеха. В полном шоке я оглядываю комнату. Здесь собрались все делегаты со своими женами и детьми. Они все смеются над моим испугом, будто это шутка. Мой взгляд скользит по оставшейся части комнаты. Каменный стол в форме кольца завален едой, а на стулья наброшен яркий материал. — Почему вы так себя ведете со мной? Что это? — спрашиваю я, шагая вглубь комнаты, сердце всё ещё колотится в груди. — Это вечеринка-сюрприз в честь дня рождения, — говорит Малир. Я хмурюсь. — Но сегодня не день моего рождения. Он только в конце первой перемены. — Мы знаем, — говорит Аднан, скрещивая руки на груди. — Ты забыла упомянуть об этом на Подъёме. Я озадачена положением его плеч. Я пытаюсь понять. — Ты… сердишься, что я не сказала тебе? — спрашиваю я. Я смотрю на других делегатов и вижу, что все они повторяют неодобрительную позу Аднана, а некоторые из их жен качают головой. Я отступаю назад, осмысливая их реакцию. Что Кедрик говорил о днях рождениях? Я помню только его комментарий, когда он отметил, что пропустит мой день рождения, и как он беспричинно расстроился по этому поводу. — Дни рождения тут очень важны, — говорит Соул, даже его голос слегка приглушён в знак неодобрения. Во мне бурлит смех. Я стала любить Соула намного больше, когда Блейна не стало рядом. Он более прямолинеен и уверен в себе. Я прикусила внутреннюю сторону щеки, чтобы не дать смеху вырваться наружу. Я не хочу их обидеть, но это крайне странная ситуация. — Прошу простить меня за эту грубую оплошность. Надеюсь, коль уж я была пленницей и чуть не оторвала себе запястье, вы сможете понять эту досадную ошибку. Жены торжественно кивают головами и бормочут слова прощения, а делегаты, которые провели время на Осолисе, не скрывают своего неодобрения. Они знают, что я смеюсь над ними. А какой Солати не стал бы? Большие и грубые Брумы любят хорошенько отпраздновать дни рождения? Мне было бы легче представить, что Оландон работает в приюте. Я смотрю на мужчин, они отводят взгляды. Аднан посылает мне маленькую улыбку, которая не достигает его глаз. Мои плечи слегка трясутся от подавляемого смеха. Они станут только злее, если я буду хохотать над ними. Я кладу руку на грудь. — Мне жаль. Правда, — приглушённым голосом я выдавливаю из себя. Хотя они всё ещё подозрительны, кажется, мой ответ немного их успокаивает. Я пытаюсь взять себя в руки, когда Жаклин, жена Романа, выходит вперёд. — Хватит дуться. Она извинилась, и я уверенна, что она больше так не поступит, — мне же она говорит: — Здесь в холоде мало чем можно заняться. Дни рождения, как и другие события, очень ценятся. — День рождения хорошо разбавил бы монотонность Подъёма, — бормочет Роман, затем вздрагивает от того, что Жаклин ударяет его по затылку. — Итак. Вы пугаете людей на их день рождения? — спрашиваю я. Для меня это совершенно чуждое представление, даже смешное, но я пока оставляю суждения. Я понимаю, почему они хотят отдохнуть от однообразия погоды. — Это больше похоже на восторг, — говорит она. — Я так понимаю, Солати не празднуют дни рождения? Я качаю головой. — Только восемнадцатилетие и день перемены, когда семья и друзья чтят память ушедших. Жаклин кивает, но думаю, я потеряла её. Она выглядит как Очаве, когда я объясняла ему ротации Осолиса. Фиона присоединяется к нам и слышит последнюю часть. Её глаза расширяются от неверия. — Спасибо вам за это, — я обвожу рукой комнату и сдерживаю очередной смешок. — Вам не стоило так беспокоиться. Мой день рождения был довольно давно. — Я и другие женщины были заняты всё утро, — говорит Фиона, шагая в центр каменного круга. Она жестом указывает на группу женщин, которые стоят в комнате и заняты собой. Я перемещаюсь по комнате, пока происходит знакомство, не зная, что сделать, чтобы помочь другим женщинам. Я особенно нравлюсь маленькому сыну Томи, он ходит за мной по комнате и сидит у меня на коленях, когда я останавливаюсь отдохнуть. — Время подарков, Татума, — говорит Санджей, его голос становится высоким от волнения. Я смеюсь и думаю о том, как полюбила этих людей. Я не думала о них, как о моих похитителях с тех пор, как мы впервые шагнули на землю Гласиума. Каким-то образом, несмотря на то, что раньше я никогда не умела заводить друзей, именно ими они и стали. Это кажется глупым, что они всё ещё обращались ко мне так формально. — Вы должны перестать звать меня Татумой, — произношу я, слегка поморщившись, когда делегаты затихают и поворачиваются ко мне. Жены и дети смотрят на них с растерянностью, не понимая важности этого. — Теперь вы можете звать меня Олиной, — я киваю их, а они один за другим кланяются мне, согласно обычаю Солати. — Большая честь для нас, Олина. Спасибо. Малир быстро объясняет важность этого остальным. Соул и Томи выходят вперёд с кучей ярких свертков. — Что это такое? — спрашиваю я.