В его глазах мелькает веселье. Он втирает другую мазь в мои рёбра. — Мне надо обработать твою спину. — Пожалуйста, отвернись, — говорю я, стараясь держать глаз открытым. Мгновение он колеблется, но потом делает то, о чём я прошу. Похоже, кое-кому не нравится, когда ему указывают, что делать. Я сажусь, будто мне уже тридцать перемен, и стягиваю с себя тунику. В несколько приёмов я перекладываюсь на живот и бормочу, когда готова. Он работает над моей спиной, и даже боль, когда он двигается по ушибам, не может омрачить облегчение от мазей, которые он наносит. — Ты лучше, чем Рон, — говорю я в полудреме. Рон давал мне только лёд. Мне следует сказать ему об этой мази. Руки Джована останавливаются, хотя всё ещё остаются на моей спине. Я ворчу, когда он останавливается надолго, и он снова натирает меня мазью. — Было очень подло, бить тебя сюда, — говорит он, прочищая горло. Я согласно бормочу. — Как твой отец сломал ребро? — спрашиваю я. Король натягивает мех на мою спину. Он садится на край, и матрас прогибается. Я гадаю, услышал ли он мой вопрос. — Упряжка перевернулась, — бормочет он. Раздается стук и хлюпанье, он собирает различные предметы, которые только что использовал. — Я больше не могу держать глаза открытыми. Я вздыхаю в знак извинения. — Теперь спи. Я вернусь и проверю тебя, как только смогу. — Спасибо, Кедрик, — говорю я и сразу же погружаюсь в блаженный сон. Верный своему слову, Король приходит и будит меня несколько раз в течение дня. Каждый раз он приносит снежные пакеты и натирает мазью мои рёбра и поясницу. Я отбрасываю в сторону мысли о том, насколько странной является эта ситуация, чтобы подумать о ней позже. На следующий день моей голове гораздо лучше, хотя рёбра и поясница всё так же плохи. Каждый раз, когда я думаю о своих вчерашних действиях, стыд пронзает меня насквозь. О чём я думала, отправляясь в обеденный зал в таком состоянии. Я поморщилась от некоторых фраз, которые я сказала Королю Джовану, и решила винить в этом свою травму головы. Я до сих пор немного в шоке от его терпения и заботы, проявленной накануне. Я никогда раньше не видела эту черту его характера. В один момент он угрожает убить меня, а в другой — ухаживает, восстанавливая моё здоровье. Ярость за гранью разумного, а потом улыбка, когда я злюсь. У меня снова начинает болеть голова. Я быстро прекращаю попытки разгадать загадку брата Кедрика. Я встаю, умываюсь, а затем одеваюсь в свой последний комплект чистой одежды. Я добавляю в огонь бусины Пиопа, и затем вспоминаю про Кауру. Быстро оглядев комнату, я осознаю, что её коробка исчезла. Я нахожусь в шаге от панической атаки, когда понимаю, что Король, должно быть, забрал её. Я озадаченно качаю головой. — Кто вселился в Короля Джована? Дверь с грохотом открывается, и мужчина, вызвавший моё недоумение, входит и захлопывает её за собой. Гнев нарастает. — Что если бы я одевалась или мылась? — спрашиваю я, пристально глядя на него. Есть ширма, отгораживающая горшок и таз, но это всё равно ужасно грубо. — Но ты ведь этого не делала, — заявляет он. Я отворачиваюсь, покачивая головой и закатывая глаза. — Ты слишком часто закатываешь глаза. Как он узнал? Я вздрагиваю и протягиваю руку вверх, чтобы проверить вуаль, но обнаруживаю, что её там нет. Я в шоке смотрю на кровать, а потом снова на него. Он наблюдает за мной, наклонив голову на бок. — Твоя вуаль там, я вижу её, — говорит он. Должно быть, состояние моей головы гораздо хуже, чем я предполагала. Мне трудно собраться с мыслями. — Спасибо за вчерашнее, — говорю я. — Мне было не очень хорошо, и если бы ни ваша помощь, мне было бы хуже. Я не знаю, почему я пошла вниз. Я плохо соображала. Он фыркает. — Я думаю, что слова, которые ты ищешь, это глупость и идиотизм. Я хмурюсь из-за его плохих манер. — Но не переживай. Мы все делаем глупости, с сотрясением мозга. Однажды у меня двоилось в глазах, и я попытался ударить по двойнику человека вместо него. Я немного улыбаюсь, но мой взгляд снова и снова возвращается к вуали. — Хочешь, чтобы я принёс её тебе? — спрашивает он. Я перевожу взгляд с вуали на его лицо. Мне не нравится, как его взгляд проникает в мои мысли. Я колеблюсь и качаю головой. — Нет, — я смотрю на огонь. — Просто тревожно, я никогда не снимала её дольше, чем на несколько минут, а сейчас я пробыла без неё всю ночь и часть дня. Я тыкаю в бусины. — Татум заставляла тебя постоянно носить вуаль, — говорит он. — Да. Уверена, ты слышал, как я говорила Каму, что не знаю, почему ношу её. И вот оно. Я ближе всего к тому, чтобы спросить его, почему он приказал мне не снимать вуаль. Я смотрю на него и вижу, как бесконечно расширяются его глаза, прежде чем он закрывает их. Его рука дёргается. — Тогда, полагаю, ты никогда не видела своего лица. Он фокусирует своё внимание на моём лице. Должна ли я попытаться блефовать и получить от него ответ. Это не сработает. — Нет, — говорю я и сажусь прямо. Он знает, чего я хочу. Он садится на сиденье вдоль кровати и смотрит на меня, пронизывая насквозь. Моё сердце колотится. Это оно? Он неожиданно встает, прочищая горло. — Я отправил членов делегации по различным поручениям в течение следующей недели. Я ожидаю, что ты останешься здесь на это время. Я приставил к твоей двери четырёх своих стражников на случай повторного визита наёмников. Уверяю тебя, они хорошо обучены. — Сегодня я чувствую себя гораздо лучше. Завтра я уже смогу покинуть покои, — говорю я, мой голос дрожит. Это единственный намёк на моё опустошение от его решения хранить молчание. — Ты когда-нибудь делаешь то, что тебе говорят? — спрашивает он. Я игнорирую его вопрос так же, как он игнорирует мой. — Где Каура? — спрашиваю я. — Я присматривал за собакой. Я приведу её сегодня вечером, — он начинает двигаться к двери. — Знаешь, ты балуешь её, позволяя оставаться здесь. В ответ я только хмурюсь. Он ухмыляется и покидает комнату, заставляя меня подпрыгнуть, захлопывая дверь. Я сплю весь день, а когда просыпаюсь в тёмной комнате, натираю спину и рёбра мазью. Я бы убила за один или три снежных пакета. Я улыбаюсь и чувствую, как одна из трещин на моей губе снова открывается. Дверь с грохотом открывается, и я вскакиваю, хватаясь за рёбра. — Вени! Вы можете перестать делать это? — кричу я. Король выглядит довольным.