– Но Валиде… Фатьма поняла, что спорить бесполезно. – Можно подумать, что султанша она, – Валиде с яростью скомкала свиток. – Сообщила, что ты можешь забрать свою одежду. Из жалости, должно быть. Твои мужья оставили тебе золото и драгоценности? Надеюсь, они в тайнике? – Но мне надо съездить за ними во дворец. – Фатьма прекрасно поняла, что означает письмо Анны. Она снова хочет устроить им с Исмаилом свидание. Фатьма замерла, ожидая, что скажет мать. – Поедешь на днях, – кивнула Кёсем-султан. – Не стоит так кидаться на зов Анны-хатум, пусть-ка подождет. Придет время, и я рассчитаюсь с этой выскочкой… Что там за шум? – Родила! – Гонец из Топкапы? Впустите! Вошел запыхавшийся ага. – Кто родился? Ну? – Мальчик, Валиде. – Ах, так… – В голосе Кёсем-султан было разочарование. Зато Фатьма просияла. – Тем хуже для Шекер Пара и ее брата. Они не станут моими союзниками, значит, станут врагами. Нам надо начинать действовать. Ибрагим укрепил свое положение еще одним шехзаде. Сын перестал устраивать оргии и интересуется государственными делами. Приблизил к себе Исмаила. А он опасен, потому что был на войне и знает, как организовать оборону дворца. Мне нужно увидеть всех иностранных послов. И выяснить, кто из визирей Дивана выступит за меня. Время пришло, – Кёсем-султан встала. – Или я, или Ибрагим. * * * – Твое имя Джихангир, твое имя Джихангир, твое имя Джихангир… Шекер Пара уже вставала с постели, оправившись после тяжелых родов. Прошло больше недели, прежде чем султан соизволил провести обряд наречения имени. Он преподнес Шекер Пара алмазное ожерелье с подвеской из крупного сапфира, словно забыв об особой любви своей хасеки к изумрудам. Из Старого дворца подарков не прислали. За окном уже вовсю бушевала весна, цвели лимонные деревья, благородные тюльпаны расцветили клумбы, и душа у всех пела. Шекер Пара с радостью подумала, что теперь она может покинуть свои покои, чтобы подышать воздухом в саду, полюбоваться на цветущие деревья, погладить рукой шелковую зеленую травку, такую нежную еще, не опаленную огненным летним солнцем. Телли на церемонию не пришла и подарок от нее Шекер Пара не получила. Этому никто не удивился: рушились вековые устои, Валиде жила в опале, в Старом дворце, а гаремом управляла необученная малограмотная женщина, она же ведала казной. Ибрагим прочел молитву и протянул ребенка Шекер Пара. Она умиленно поцеловала Джихангира в лобик: это ее сын! Маленький принц! Красавец, каким бы ни находили его другие. – В государстве все спокойно, повелитель? – как бы невзначай спросила Шекер Пара. Султан нахмурился. Преданный Ахмед-паша передал ему сегодня письмо. Валиде писала: «В конце концов он не оставит в живых ни вас, ни меня. Мы потеряли влияние в государственных делах. Уберите его с трона немедленно». Ибрагим понял, что мать начала действовать. Он бы с удовольствием отдал приказ убить Валиде, но все еще боялся ее. Да и рука не поднималась на ту, которая его родила. Все, что он может сделать, это укрепить свое влияние. Оргии прекратились, султан живет со своей законной женой, не замечая больше других женщин, усердно молится и постится. – Об этом я и хотел с тобой поговорить, – решился он. И приказал: – Унесите ребенка, отдайте кормилице. Шекер Пара уже знала, что во дворце неспокойно. Тлетворное влияние улицы просачивается и сюда. По городу ползут сплетни. Кто-то их распространяет. – Садись. – Ибрагим указал ей место рядом с собой. – Помнишь, я обещал сделать тебя губернатором Дамаска, если ты родишь сына? – Негоже рабыне напоминать султану о его обещаниях. – Ты получишь Дамаск. Разберешься со всеми делами. Возьмешь управление на себя. Хоть за одну провинцию я буду спокоен. – А что с другими? – Твоему брату я пообещал Румелию. Это крайне важная провинция империи, поставщик солдат для моей армии. Шекер Пара удивленно смотрела на мужа. Он еще никогда не рассуждал так здраво. Видимо, оргии разрушали не только его организм, но и его мозг. Ибрагим, похоже, перестал употреблять эти гнусные зелья, к которым приучил его Джинджи. Падишах бледен, на лбу испарина, руки подрагивают, но он говорит разумно! Неужели любовь его излечила? Невероятно! Если так, то Валиде придется нелегко. Зрелый муж на троне всегда предпочтительнее ребенка, за которого страной управляет регент. Особенно, если этот регент – женщина. Но сколько уже сделано ошибок! Да еще эта Телли… Поумнел и обезумел одновременно – как такое возможно? Излечился от слабоумия и помешался на любви к слабоумной девчонке. Шекер Пара не понимала, что Ибрагим нашел в этой Телли? Красивых наложниц и до нее в гареме хватало. И у всех покладистый характер, все они обучены, как угодить султану. Поистине, любовь зла. И именно такая, злая любовь настигла Ибрагима уже в зрелом возрасте, кара, должно быть. За сотни погубленных женщин. – Хорошо, я тебе помогу, – кивнула Шекер Пара. Ибрагим вдруг схватил ее руку и сжал так, что султанше стало больно. Шекер Пара едва не закричала. – Мне страшно, Сахарок… – Давно уже муж не называл ее так. – Мать сплела гнусный заговор. Она хочет лишить меня власти. Как только я перестану быть султаном, меня убьют… – Ты должен бороться. Валиде не всесильна. Она всего лишь женщина. – Почему ее любят, скажи? А меня нет. – Ее хранит тень ее мужа, султана Ахмеда. Он был великим правителем, при нем империя процветала. Изобильные годы невольно связывают с Кёсем-султан. А все беды с тобой. Война на Крите была ошибкой, Ибрагим. – Не смей мне указывать! Кто ты такая?! – он в бешенстве вскочил. – Все великие правители вели войны! Я не виноват, что мои военачальники бездарны! – Так ты сам казнил способных. – Шекер Пара тоже встала. – Я?! А кто взорвал Султанзаде Мехмеда?! Кто оклеветал сердара Юсуфа-пашу?! – Исмаил взял Канею, – тихо напомнила она. – Ты хочешь, чтобы я отдал огромную армию мальчишке?! Да кто станет его слушать? Твой брат жив лишь потому, что он мне верен. И он ненавидит Валиде. Если мне захочется и в самом деле ее убить, я знаю, кто это сделает. – Нет! – вздрогнула она. – Ты за него боишься, да? – Мой брат не убийца. Ибрагим расхохотался: – Ошибаешься, Сахарок. Исмаил самый безжалостный и бесчувственный убийца с тех пор, как утопил свою первую женщину. Он своими руками завязал мешок, а ведь девушка так старалась той ночью. Она умоляла его и плакала. Исмаил развлекается, затевая ссоры с пьяными матросами. А я его поощряю. Мне надо, чтобы он убивал. Убивал каждый день. – Бедный мальчик, – прошептала она. – Мальчик?! Исмаил давно мужчина. Я знаю, чего он хочет. Мою сестру Фатьму. У всего есть цена, Сахарок. Мать ни за что не позволит Исмаилу жениться на Фатьме. А вот я подумаю. Когда султан ушел, она хотела немедленно идти в сад и вызвать туда брата. Убить Валиде его руками?! Паши не должны проливать царскую кровь. Если Исмаил хочет возвыситься, ему нельзя этого делать. Во дворце убивают палачи и евнухи. Фатьма не сможет выйти замуж за убийцу матери. План Ибрагима чудовищный. Им движет страх. Это, похоже, агония… …Кёсем-султан из-под опущенных век внимательно изучала французского посла. Говорят, что французы все как один – дамские угодники. Но все же. С чего начать разговор на щекотливую тему? – Что думают при дворе вашего правителя о моем сыне Ибрагиме? – спросила, наконец, она. – Вы говорите о моем короле, малолетнем Людовике, за которого Францией правят мать и кардинал Мазарини? О, слухи самые разные. И… крайне неприятные, хоть мне и непросто говорить об этом вам, Валиде-султан. В Париж недавно прибыл венецианский купец, который, по его словам, еле выбрался из осажденной Кандии. А накануне войны побывал в Стамбуле. Он написал… э-э-э… книжонку. О нравах султанского гарема. Прошу вас не обижаться, Валиде. – Напротив, – живо откликнулась Кёсем-султан, – я сама живу здесь, в Старом дворце, из-за того, что мой сын погряз в разврате. Она приняла посла в саду, куда француза провели тайно. Кёсем-султан была знакома со всеми знатными иностранцами, живущими в Стамбуле, многие получали от нее дорогие подарки. – Рассказывайте, – поощрительно улыбнулась она. – Купец, называющий себя путешественником и исследователем, тоже пишет, что султан Ибрагим предался похоти. Все свое время он проводит в плотских удовольствиях, а когда его организм истощается, поддерживает свои силы… м-м-м… различными зельями. Каждую пятницу к нему приводят красивую девственницу, а все стены его покоев покрыты зеркалами. А еще купец пишет… Но нет, я не смею. – Продолжайте! – Но это крайне неприлично, – смутился посол, – не для женских ушей. – Я не женщина, я Валиде. Я правила этой страной, еще когда Ибрагим был ребенком и сидел взаперти в Кафесе. Это плохо повлияло на его рассудок. – Но извращения… – Говорите! – Путешественник пишет, что любимая игра султана называется «Конь». Ибрагим якобы собирает девственниц в дворцовом саду, который называется «Охота». Султан заставляет девушек раздеться, а сам, обнаженный, носится среди них, издавая конское ржание и овладевая то одной, то другой. И велит им при этом сопротивляться, потому что падишаха это возбуждает. «Какой ужас! Этот купец сам извращенец с его чудовищными фантазиями! – мысленно возмутилась Кёсем-султан. – Мой сын, конечно, безумен и развратен, но ржать подобно коню?! И голым бегать по саду, нападая на женщин?! Ведь этого никто не видел. Потому что этого никогда не было. Почему он такое написал? Но мне это выгодно, увы». – Все сказанное вами – чистая правда, – сказала она, опустив глаза. – Чудовищно! Вы несчастная мать! Я преклоняюсь перед вашим мужеством, – посол почтительно нагнул голову. – Значит, из Парижа это… гм-м… это сочинение распространилось по всей Европе? – Конечно. Автор пишет живо и чрезвычайно увлекательно.