– Агамемнон, брат! Мы прощаемся так, будто никогда больше не увидимся. Подожди еще – мы успеем тебе надоесть. – Слушаюсь, товарищ полковник! – стоя по стойке «смирно», гаркнул захмелевший Ага. – Не полковник, а капитан первого ранга! – Так ты, значит, в морской разведке служишь? – Агамемнон даже не пытался скрыть своего удивления, смешанного с восхищением. – Ну, ты посмотри на него, – посмеиваясь, обратился Аристотель к Агнии, – пьяный-пьяный, а разницу между полковником и капитаном первого ранга сразу вспомнил… Ладно, ребята, расходимся… До встречи! Уже в такси Ширин вспомнила, что не взяла у Агнии красной смородины и не узнала, какие пропорции соблюдаются при приготовлении «кира». – Не беда! Приедем домой, напишешь записку Эльзе, чтобы она завтра утром, до нашего пробуждения, сходила на рынок, в супермаркет или куда-нибудь еще, купила красной смородины и самого качественного шампанского… А с пропорциями мы справимся сами. – Как? – Методом ненаучного тыка. Будем смешивать сок с шампанским до тех пор, пока не найдем оптимального варианта… Ох, и наклюкаемся же мы с тобой прямо с утра! – Вот и отлично! – Ширин радостно захлопала в ладоши. – Почему? – Пьяненьким ты будешь добрее, дорогой мой Ари, и допрос превратится просто в застольную беседу. Ура-а! Глава шестая. Супружеские разборки Аристотель проснулся задолго до пробуждения Ширин. И хотя вчера в «Акрополе» выпито было немало, чувствовал он себя бодрым, жажда деятельности переполняла его, голова была полна идей, а внутренний голос твердил: «Вперед, Ари, вперед без остановок!» Вдруг он заметил листок бумаги, лежавший на прикроватном столике. Развернув его, прочел: «Мой господьин, Ваше указаньие выполньено, свежьая смородина и шампанское – в холодильнике. Завтрак готов. С уважением, Ваша Эльза». «Черт возьми, кто позволил этой декорации входить в нашу спальню?! Это надо пресечь в корне, раз и навсегда! Да, и до „кира“ ли сейчас, когда нужно решить столько проблем!» Накинув на себя халат, заботливо разложенный Эльзой на кресле возле кровати, и, надев турецкие тапочки, Аристотель двинулся в сторону кухни, где, судя по доносившимся звукам, орудовала управляющая. – Доброе утро, Эльза! – Аристотель призвал на помощь все свое обаяние. – Спасибо вам за заботу – за халат и тапочки, – но прошу впредь без моего разрешения в нашу спальню не входить! Я достаточно ясно выразился, Эльза? – Добройе утро, мой господьин! Да, я всье поньяла… Впредь этого не будьет, повьерьте вашей преданной Эльзе! Что прикажьете подать на завтрак? – Кофе и круассаны, мы сейчас уезжаем… – Но хозяйка еще спит… – Эльза, давайте разберемся раз и навсегда, кто здесь хозяин… Вчера вам было сказано, что хозяин здесь Я! Вы что? Плохо слышите или считаете меня временщиком? Должен вам сказать, что я здесь поселился крепко и надолго… А вас мне придется заменить, потому что вы либо чего-то не понимаете, либо не хотите выполнять указания по первому требованию… Провоцировал управляющую Аристотель с умыслом. По ее реакции на свое мнимое неудовольствие он мог выяснить, кто ее нанимал – сама Ширин или Селлерс! Если она будет слишком покладистой, то она – соглядатай Селлерса! А если ее взяла Ширин? Нет-нет, в любом случае менять ее надо, а брать либо совершенно незнакомую девушку, либо… Ганнибала! – Я очьень хорошо всье понимать, мой господин! Это просто какое-то недоразумениье… Покладистость Эльзы только утвердила Аристотеля в своих подозрениях. «Нет-нет, кто бы ее ни нанимал, Селлерс или Ширин, убирать ее нужно немедленно! Завтра же займусь этим вопросом, а поможет мне в этом Агамемнон или, на худой конец, Ганнибал. Конечно, соблазнить последнего работой у меня – было бы самым оптимальным вариантом, но и вместе с тем верхом наглости по отношению к Агамемнону… Но ведь я могу попросить брата лишь на время арендовать Мустафу? Все! Решено – Ганнибал будет работать у меня!» Минут через пятнадцать Аристотель разбудил Ширин: – Просыпайся, дорогая, нас ждут великие дела! – А что, уже утро? – сладко потягиваясь и не открывая глаз, спросила Ширин. – Да-да, пора вставать… – шепотом сказал Аристотель. – Сейчас быстренько выпьем кофе и – вперед, «обламывать» дела! – Ари, ну что за жаргон?! Так в Москве говорят только тинейджеры, да и вообще мы договорились с тобой общаться только на турецком языке. Ты разве забыл? Кроме того, ты собирался прямо с утра приготовить «кир»… Эльза приобрела необходимые компоненты? Грек понял, что Ширин ищет предлог, чтобы отложить на неопределенное время неприятный для нее разговор о ее отношениях с Селлерсом, поэтому сделал обходной маневр. – Извини, дорогая, – Аристотель перешел на турецкий, – с этого момента я говорю только по-турецки, лишь при необходимости перехожу на все другие, известные мне языки! «Константинов» мысленно обругал себя за то, что заговорил с Ширин по-русски: в спальне Селлерс мог заблаговременно установить подслушивающую аппаратуру. «Хорошо, что все было произнесено шепотом! Даже если дом оснащен звукозаписывающими устройствами, Селллерс вряд ли что-либо мог разобрать…» – успокоил себя Аристотель. – А что касается Эльзы, то она – чрезвычайно исполнительная управляющая. Усердствует она даже сверх того, что от нее требуется… – А именно? – турчанка удивленно подняла брови. – Пока мы спали, она провела экскурсию в нашей спальне – принесла мой халат и тапочки… – Ну и что тебя удивляет? Она поступила совершенно правильно, она очень дисциплинированная управляющая. Не понимаю твоего неудовольствия… – Дорогая, все зависит от того, кто ее нанимал – ты или Селлерс? – шепотом пояснил Аристотель, вплотную приблизившись к уху Ширин. – Селлерс снял виллу для меня с управляющей, то есть с Эльзой… У меня лично к ней никогда не было претензий, но если ты считаешь, дорогой, что она следит за нами по заданию американца, мы ее быстренько уберем, не сомневайся! Возьмем кого-нибудь другого… – Например? – Ну, не знаю… Надо почитать объявления в газетах… – А что, если и эта вновь принятая управляющая будет подставой американца, тогда что? – Не знаю, милый! Это твои проблемы, не сваливай их на мою голову, она у меня и так раскалывается после вчерашних волнений… – Ширин, любимая! Ты заблуждаешься, говоря, что это мои проблемы. Это наши общие проблемы! Если ты хочешь избавиться от Селлерса и его недреманного ока, то во всех моих делах ты должна принимать самое непосредственное участие, а не сваливать все на мои плечи! Я-то справлюсь, пусть у тебя не возникает на этот счет никаких сомнений, но тогда позволь мне действовать согласно моему опыту и моей интуиции. Если ты отказываешься, тогда я не понимаю, что с тобой происходит, – либо ты совсем не дорожишь собственной безопасностью, либо тебе совершенно наплевать, какую каверзу может устроить американец в случае твоего отказа от сотрудничества, какими бы серьезными ни были твои мотивы… Думаю, что ты просто недооцениваешь коварство твоего бывшего оператора и того, какая угроза может исходить от него в случае окончательного разрыва с ним! Он слишком много вложил в тебя, чтобы просто так расстаться с тобой, со своей суперагентессой. Он не позволит тебе просто так помахать ему на прощание ручкой, уж поверь моему опыту! Ширин, бесконечно любимая моя ласточка, я боюсь не за себя – для Селлерса я недосягаем… – Ари, ты преувеличиваешь угрозу, исходящую от Селлерса… Он джентльмен, поэтому сделать мне что-либо плохое не позволит его воспитание. А вот что касается тебя, не знаю… Да, я согласна отправить Эльзу на месячишко в отпуск, а управляющим взять Ганнибала, ну а потом что? Если Селлерс специально приставил ко мне Эльзу, то ее уход в отпуск сразу же вызовет у него подозрение. Тем пристальнее он заинтересуется личностью Мустафы-Ганнибала. Ты уверен, что он не накопает компромат на него? Если нет, приглашай его немедленно, он пришелся мне по нраву. Кстати, ты не боишься нарваться на ссору со своим братом? – Нисколько! Мы ведь арендуем Ганнибала всего лишь на месяц. С учетом того, что Ага поверил в то, что я нахожусь в Париже в служебной командировке, он не может не пойти мне навстречу. Кроме того, Ганнибал числится сотрудником охранного бюро «Легионер», оно может отозвать его на месяц из «Акрополя» для охраны нашей виллы, не так ли? Так что перед Агамемноном мы останемся чистыми… – Как знаешь, дорогой! Ты профессионал, поэтому поступай в соответствии с приобретенными навыками… А я умываю руки… – Нет-нет, Ширин! Ты не права! В данный момент я пекусь не о себе, отнюдь, – я с документами, выписанными турецким посольством в Москве, и со своей измененной внешностью для Селлерса совершенно недосягаем. Речь идет о твоей безопасности, как ты этого не можешь понять?! – Ари, ну это уж слишком – моя личная безопасность! Ты что думаешь, Селлерс посмеет физически воздействовать на меня, чтобы вернуть меня к своей деятельности, запрещенной законами Франции? Чепуха! Здесь он – чужестранец. В Штатах – да, но что он может со мной сделать здесь? Я – дипломат! За моей спиной стоит посольство и вся Турция, он не может с этим не считаться… Кроме того, твои гипотетичные прогнозы неубедительны. Хотя бы потому, что за все время общения со мной он показал себя истинным джентльменом… – В России он тоже был чужестранцем, однако же… Не забывай, Ширин, что у него могут быть друзья в французской контрразведке. По его просьбе они смогут напакостить тебе… Ты разве не допускаешь такого варианта? – Может быть… А вообще, Ари, я очень устала от этих разговоров. Давай отложим разговор до некоторых пор, а сегодня расслабимся и пообедаем в каком-нибудь приличном ресторане. Я знаю такой на Монмартре… – Как скажешь, дорогая! – Грек внешне продемонстрировал полное смирение и покладистость, про себя же подумал: «Ширин, моя дорогая глупышка, ты даже не представляешь себе, чем чреват для тебя отказ от сотрудничества со спецслужбой, которую представляет американец. Для тебя, как видно, выполнение заданий Селлерса всегда было чем-то сродни водевилю со счастливым концом. Ты не отдаешь себе отчета в том, что с момента предстоящей встречи с ним и твоего отказа помогать ему тебя только и придется, что оберегать! Я уже знаю, как это делать, но твоя ошибка в том, что ты уверовала в джентльменскую сущность Селлерса. Пойми, она улетучится вмиг, как только ему понадобится твоя помощь в добывании оперативно значимой информации… Черт с ним, с Селлерсом, как только встречу Ганнибала, мы с ним решим все без твоего согласия!» * * * Наскоро выпив отвратительный кофе по-французски, Аристотель и Ширин захватили с собой все необходимые документы и отправились устраивать свои частные дела. В местном муниципалитете их встретил клерк, в обязанности которого входил прием посетителей. Он долго вертел в руках дипломатические паспорта Ширин и Аристотеля и никак не мог взять в толк, что от него требуется и почему свалившаяся на его голову пара иностранцев решила зарегистрировать свой брак именно в его учреждении. – Почему вы обратились именно к нам? Разве вы не можете заключить брак в консульском отделе вашего посольства? Аристотель на добротном французском языке долго и нудно объяснял ему, что они, во-первых, проживают на территории муниципалитета, в который обратились, а, во-вторых, хотят иметь именно французское свидетельство о браке, так как со временем намерены стать полноценными гражданами Франции. Наконец, исчерпав все аргументы и запасы своего терпения, грек вытащил оставшиеся от командировки в Стамбул доллары, отсчитал пять сотен, обернул их в бумагу, подхваченную со стола клерка, и молча передал деньги чиновнику-тугодуму. Сумма, которую передал Аристотель клерку, равнялась примерно его месячному окладу. У того моментально наступило просветление в мозгах, он схватил деньги, выпрыгнул из кресла и, захватив с собой паспорта жениха и невесты, ринулся к двери, радостно воскликнув: – Мадемуазель, мсье, вам не придется ждать и пятнадцати минут – все ваши проблемы будут решены незамедлительно! Действительно, минут через десять клерк вернулся, триумфально помахивая свидетельством о браке, в котором значилось, что с сего дня Ширин Фаттах-кызы является законной супругой Аскера Ахмед-паши и носит новое имя – Ширин Аскер Ахмед-паша…