– И ты, Свенсен, – с нервным смехом проговорила Полина. Дернула ружьем в сторону попытавшегося приблизиться к ней тишком бермана и снова выстрелила – еще один оказался на полу. – Ты, ты, друг его! А где же Леверхофт? Тоже пришел сюда убивать? Она увидела из-за спин мужчин второго друга Демьяна и презрительно скривила губы. – Убирайтесь! – крикнула королева. – У меня достаточно патронов и есть защитники. Я не позволю вам убить его. Дайте мне быть с ним до конца. Это мое право! Голос ее дрожал от гнева, и тонким хрустким льдом покрывался каменный коридор, пробираясь по ногам мужчин вверх – и перед мощью ярости красной принцессы берманы склоняли головы и отступали. – Убирайтесь! – кричала она им вслед. – Пошли вон! Трусы! И только когда коридор опустел, она позволила себе слабость. С трудом разжала сведенные судорогой пальцы, выпуская ружье, и сползла по двери вниз. Посмотрела на пятна крови на полу – подстреленным помогли уйти остальные мужчины, – и Полину затрясло от запоздало нахлынувшего страха. Отстояла. Справилась. Надолго ли? – Все, – сказала она себе тихо, проводя дрожащей рукой по саднящему, вспотевшему от пережитого затылку, – вставай. Вставай! Голос ее покатился эхом по коридору, вернулся – слабый, жалкий, – и она разозлилась, поднялась рывком, остро чувствуя свое одиночество. Чужой замок-скала смотрел на нее темными провалами окон, тянул сквозняком по каменным плитам длинного коридора, давил тяжелыми сводами, словно испытывая, сколько еще сил осталось у иноземки, на сколько ее хватит. Поля вернулась в брачные покои – и ей показалось, что даже свет стал тусклее, глуше; и невыносимо тихо было там и холодно, как в склепе. Голова кружилась, и принцесса то и дело хваталась за стены и за мебель, чтобы не упасть. Велела стражам охранять дверь, доковыляла до кровати, на мгновение заледенела от ужаса – ударила в сердце мысль, что Демьян уже не дышит, – но под прижатой в панике ладонью тело мужа было обжигающе горячим, и в груди его билось часто и быстро, и у Полины даже ноги ослабели от облегчения. Она схватила телефон, включила его и лихорадочно, не попадая по клавишам, стала искать нужный номер. * * * Ночью после свадьбы сестры королева Василина несколько раз просыпалась от безотчетного ужаса. – Что-то с Пол, – жаловалась она мужу, – я чувствую, что-то страшное происходит. Правительница Рудлога, наплевав на приличия – каково мешать молодоженам в первую брачную ночь? – звонила сестре, но телефон ее был выключен, и Василина дергалась, вжималась в мрачного Мариана, выпадала в тревожную дрему – чтобы вскоре вновь проснуться от страха. И поэтому пронзительно прозвучавший звонок, выдернувший ее из очередного кошмара, королева восприняла почти с облегчением – дурные предчувствия уже довели ее до паники. Схватила трубку, почувствовала, как обнимает муж, как прижимается сзади, делясь своей силой: – Да, Полиночка, да!!! – Вась, – от этого глухого, страшного голоса у Василины волосы зашевелились на затылке, – пожалуйста… Помоги! Демьяна заразили бешенством, он умирает. Проси Луциуса, поднимай сильнейших магов, умоляю! Телепорт вам, боюсь, не откроют – эти идиоты считают, что заболевших нужно сразу убивать, – поэтому, возможно, придется пробиваться в замок сквозь щиты. – Полин, – ошеломленно спросила Василина, – ты… а с тобой все в порядке? – Некогда, Вась, – ответила новобрачная резко и коротко. – Потом. Не волнуйся за меня. Сейчас главное – Демьян. Я продержусь, только поскорее, – голос ее повысился, – поскорее, прошу! – Я все сделаю, – подтвердила королева. И, когда сестра положила трубку, заломила руки, не зная, за что хвататься, но мгновенно собралась, вздохнула решительно и набрала внутренний номер Луциуса Инландера – как раз для таких экстренных случаев. Зазвучали гудки, и краем уха она слышала, как в гостиной Мариан отрывисто, быстро разговаривает с Тандаджи, затем набирает придворного мага и сообщает о том, что через пятнадцать минут ждет его у телепорта. В замке Бермонт, в зале боев, до хрипа спорили главы кланов. – Девчонка ставит нас всех под удар, – рычал перевязанный Ольрен. – Необходимо достать ее оттуда. Не знаю, как она его удерживает, но если он вырвется – будет катастрофа. С ним соглашались, кивали мрачно, косясь на тело убитого Эклунда. Его накрыли скатертью, но запах крови не способствовал спокойному обсуждению – щекотал ноздри, поднимал агрессивные волны, толкая на грань оборота. – Пока она в своем праве, – ревел в ответ Хиль Свенсен. Леверхофт стоял за его плечом, оказывая молчаливую поддержку. – Пока жив Бермонт, она наша королева! Кто бы из вас, берманы, не хотел бы, чтобы жена была так верна вам? Разве мы не ценим преданность выше всего? Разве не давали мы клятв хранить короля и его жену и слушать ее голос так же, как его? Что, слово наше ничего не стоит? – Это особый случай, – возражали ему. – Слово мужчины не зависит от случая, – отвечал Свенсен, обнажая клыки. – И пока я командир гарнизона, я говорю вам: вы не тронете ее! Ну, кто пойдет против меня? Кто хочет еще крови? – Хватит крови, – коротко и скрипуче приказал один из старейшин, из тех, кто встречал будущую королеву у телепорта. Мужчины почтительно затихли. – И ты, Свенсен, не ярись. Хозяин лесов испытывает нас. И мы должны пройти испытание так, чтобы не мог он нас упрекнуть в бесчестии. Поэтому вот мое слово: оставьте замок те, кто не живет в нем. Идите по домам и не болтайте. А мы останемся наблюдать. Берманы один за другим склонялись перед мудростью старейшего и удалялись. А старик, тяжело покачав головой, подошел к телу убитого, опустился на колени и шепотом стал читать отходную молитву – от себя – и покаянную – за него, не худшего среди медвежьего народа, выбравшего неправильный путь. * * * Полина в ожидании помощи действовала отстраненно, сосредоточенно, ни на секунду не останавливаясь – чтобы не думать, не метаться. Притащила из ванной влажные полотенца и периодически обтирала Демьяна, чтобы сбить температуру. Сама помылась, морщась и шипя от боли, – вода уходила в слив светло-красная, и по стенкам душа стекали вниз кровавые капли. Дверь в спальню она оставила открытой, чтобы видеть лежащего, да и провела в ванной минуты три, не больше – очень боялась его оставлять, словно ее присутствие рядом помогало удерживать его при жизни. Переоделась в найденный халат. Сбегала в тайный ход и принесла еще оружия и патронов. Упорно пыталась напоить мужа, но зубы его были сведены судорогой, и вода лилась по лицу на кровать. Выглядел Демьян страшно: полуприкрытые черные глаза, синие губы, дыхание свистящее, хриплое. С каждой минутой он словно иссыхал, темнел. И Полина, вцепившись ему в руку, шепотом просила, требовала: потерпи, потерпи, миленький, пожалуйста! Не оставляй меня! Потерпи, ты же сильный, ты можешь! «Никогда не сомневайся во мне, Пол», – прозвучал в голове его голос. – Я не сомневаюсь, – прошептала она, склоняясь к его уху, – только не в тебе. Но как же мне страшно, милый… Как мне страшно! Отвлекло ее едва слышное ворчание каменного охранника в гостиной. Полина снова взяла ружье, подошла к двери – и услышала стук. За дверью обнаружились Свенсен и Леверхофт. Слабаки, позволившие страху взять верх над преданностью. Мрачные, желтоглазые, молча дожидавшиеся, пока она выйдет. – Что нужно? – резко осведомилась Полина, не опуская ствол. – Мы пришли помочь, – с трудом проговорил подполковник Хиль. Пол сжала зубы и сделала шаг назад, не желая тратить время на предателей. – Не вини нас, – продолжил берман, верно оценив молчание королевы, – для нашего народа бешенство – беда похуже чумы. Ты не из нас, ты не понимаешь. Но мы умеем ценить верность, жена короля. Мы принесли тебе лекарства и еды. Я могу обработать твои раны. – Сама обработаю, – буркнула Полина непреклонно. – Оставите у входа и отойдете. А еды не надо. Откуда я узнаю, что вы туда снотворного не добавили, чтобы потом зайти и добить его? – Что бы ты ни думала сейчас о нас, – с упорством произнес Свенсен, – поверь, Демьян был бы нам благодарен и сам бы просил о смерти, чтобы не представлять угрозы окружающим. И случись что со мной или с Ирьяном – у него бы рука не дрогнула. Лучше пасть от руки друга, чем стать причиной смерти сотен людей, а потом и самому умереть в мучениях. – Его вылечат, – четко проговорила Полина. – Никто не умрет больше, слышите? Подполковник покачал головой. – Нет спасения, ваше величество. Вы думаете, за столько веков не искали средство? И виталисты пытались, и даже один из королей Инляндии руки налагал, и маги сообща пробовали излечить. Невозможно. С тех пор как ушли последние Гёттенхольды, спасения нет. И то они могли помочь только в самом начале остановить мор, когда наши короли просили и потомки Черного соглашались, успевали наложить руки. А если не успевали… Первую неделю заразившийся берман лютует, он не знает жалости, не узнает близких – и заражает всё новых людей, и никто не защищен – ни женщины, ни дети. Не вините нас за наш страх, прошу. Старики еще помнят вымершие поселения и погребальные костры до небес. И, – он нахмурился, принюхался – и почти отшатнулся от дверей, – почему у вас так тихо? Вы заперли его? – Демьян спит, – резко пояснила королева, и берманы с недоверием выслушали эти слова. – В покои не пущу, я не верю вам. А если не обманываете и хотите помочь – откройте замковый телепорт на вход. Я жду тех, кто обладает силой. Свенсен кивнул. – Я открою переход, – сказал он. – Ждите. Через час в спальне короля Бермонта началось срочное совещание. Собравшиеся тихо обсуждали ситуацию, и тревога витала над прибывшими тяжелым пологом. Василина, бледная, растерянная, крепко держала израненную сестру за руку. Мариан, находившийся здесь же, едва сдерживал рычание – от лежавшего на кровати шла смертельная угроза, и у него, у боевого офицера, позорно тряслись поджилки и руки холодели. Он не смог отпустить Василину одну, но по слезной просьбе супруги к кровати не подходил, однако и на расстоянии ощущал кислый запах смерти – так зверь ощущает другого больного и опасного зверя, и инстинкт вопит, что нужно бежать. Рядом с Василиной напряженно совещались короли Луциус и Гюнтер. Напротив собрались маги: Александр Свидерский, поднятый Тандаджи среди ночи, немного опухший придворный маг Блакории Мартин фон Съедентент и ненакрашенная, просто одетая леди Виктория Лыськова. Полина уже рассказала, что случилось, опустив отдельные детали, – только сообщила, что муж ее укусил, а потом заснул. Впрочем, их величества были людьми неглупыми. – Мы изучали берманское бешенство в университете, – сухо говорил Луциус Инландер, – но особо отмечалось, что члены королевской семьи Бермонта не заражаются, слишком силен иммунитет. – Вполне могут заразиться, если штамм магически усилен, – деликатно пояснила леди Виктория. – Намеренно усилен. Алекс, я ведь права? От него просто фонит стихией Смерти. Свидерский неохотно кивнул, проводя ладонями над лежавшим без сознания правителем Бермонта. На груди короля, съехав набок, поблескивала темным вином коронационная подвеска – и Свидерский огибал ее, стараясь даже руки над ней не проносить. – Я сначала посчитал, что это от подвески, – сказал он задумчиво, – интересный артефакт. Едва тлеющий, но тут и огонь, и смерть. Изумительная спайка, никогда не видел такого, похожа на природную. Жаль, Макса нет, он бы… – Тут ректор МагУниверситета вспомнил, что здесь не научный консилиум, и вернулся к теме. – Но ты права, помимо этого чувствуется магическое вмешательство в организм. Как, интересно, занесли вирус? – Если ее величество говорит, что нападавший берман не был болен, – продолжала Вики, – то в кровь зараза попала механическим путем. С пищей или через рану. Или у вируса бешенства разные сроки инкубации? Луциус задумался, нахмурившись. – Нет, – ответил он наконец, – при попадании в кровь заболевание развивается за несколько минут. Странно, что вторая стадия наступила так быстро. Возможно, – он внимательно глянул на Полину, – ваша кровь ускорила развитие болезни, поспособствовала сокращению активной стадии. Александр Свидерский, на пару с Мартином сканирующий лежащего Бермонта, отряхнул руки и покачал головой. – У нас хватило бы сил выжечь заразу, – сказал он тяжело. – Но проблема в том, что выздоровление от любого вируса идет через кризис. А у него и так агония, вмешательство просто убьет его. – Вообще странно, что он еще не мертв, – поделился Луциус. – С таким количеством токсинов в крови. Сильный он, очень сильный. Борется. – Вики, – тихо позвал Мартин. И, когда волшебница обернулась к нему, кивнул в сторону Пол, потрогал себя за плечо – там, где на одежде юной королевы расплывалось красное пятно. Она поняла. Прав он, здесь нужна женская помощь. – Ваше величество, – обратилась Виктория к Полине Бермонт, – прошу вас, позвольте вас осмотреть. Поля упрямо замотала головой и сжала зубы.