— Лишь в общих чертах… — То есть? — Когда он нас покинул… — Вы мне сказали, что вам было тринадцать лет. А вы помните, как он уехал? — Нет. Утром я не нашла его дома и очень удивилась. Тогда мама сказала мне, что отец отправился в далекое путешествие… — Когда вы узнали, где он находится? — Через несколько месяцев маме сообщили, что отец живет в Африке, в лесах, и лечит там негров… — И это было действительно так? — Думаю, да… Позднее люди, встречавшиеся там с отцом, подтвердили эти слухи. Он поселился в Габоне, на врачебном пункте, расположенном в сотнях километров от Либревиля… — И долго он пробыл в Габоне? — Во всяком случае, несколько лет. Между прочим, в Мюлузе одни считали отца чуть ли не святым, другие… Мегрэ ждал. Поколебавшись, она добавила: — Другие называли его фантазером, полусумасшедшим… — А ваша матушка? — Думаю, что мама смирилась со случившимся… — Сколько ей сейчас лет? — Пятьдесят четыре года… Нет, пятьдесят пять… Теперь я знаю, что отец оставил ей письмо, но она мне никогда его не показывала. Видимо, он написал, что не вернется и поэтому готов взять на себя все неприятности, связанные с разводом. — Они развелись? — Нет. Мама рьяная католичка… — Ваш муж в курсе дел? — Конечно. Мы от него ничего не скрыли. — Вы знали, что ваш отец возвратился в Париж? Веки ее вздрогнули, и Мегрэ почувствовал, что она готова солгать. — И да, и нет… Сама я никогда его не видела… И у нас с мамой не было полной уверенности, что он действительно вернулся. Впрочем, один из жителей Мюлуза рассказывал маме, что встретил на бульваре Сен-Мишель человека-рекламу, удивительно похожего на отца… Это был старый друг мамы… Он добавил, что когда он окликнул этого человека по имени, тот вздрогнул, но не признался… — Ну, а вашей матушке или вам не приходила мысль обратиться в полицию? — А зачем? Отец сам избрал свой удел… Он понимал, что не может жить с нами. — Вас не тревожила его судьба? — Мы с мужем не раз говорили о нем. — А с вашей матушкой? — Конечно, я спрашивала ее об отце… и до замужества, и после. — Как же она смотрит на эту историю? — В нескольких словах трудно это объяснить. Мама его жалеет… И я тоже. Но иногда я спрашиваю себя: не чувствует ли он себя так счастливее… И, понизив голос, смущенно добавила: — Есть люди, которые не способны приноровиться к нашему образу жизни… Да и потом мама… Чувствовалось, что госпожа Руслэ волнуется. Поднявшись с кресла, она подошла к окну, постояла, глядя на улицу, потом вернулась обратно. — Я не могу сказать о ней ничего дурного. Но у нее свои взгляд на вещи… впрочем, как и у каждого человека. Может быть, выражение «властный характер» слишком сильно по отношению к ней, но мама любит, чтобы все делалось так, как ей хочется. — После ухода отца у вас сохранились с матерью хорошие отношения? — Более или менее… И все же я с радостью вышла замуж и… — …и избавились от ее опеки? — Не без этого, — улыбнулась она. — Конечно, это не слишком оригинально: ведь многие девушки оказываются в таком же положении. Мама любит бывать в гостях, принимать у себя, встречаться с видными людьми… В Мюлузе у нее собиралось самое избранное общество. — Даже когда отец жил с вами? — Да, в последние два года. — А почему в последние два? Комиссар вспомнил о телефонном разговоре госпожи Мегрэ с сестрой и почувствовал себя как-то неловко: ведь сейчас он узнает без ее помощи все эти подробности. — Потому что мама получила наследство от тети… Раньше мы жили очень скромно, в тесной квартирке и даже не в лучшем районе города. Отец в основном лечил рабочих… Наследство свалилось на нас как снег на голову… Вскоре мы переехали на новое место. Мама купила особняк возле собора… Ей нравилось, что над порталом был герб… — Вы знали родных вашего отца? — Нет. Только видела несколько раз его брата, которого потом убили на фронте. Если не ошибаюсь, он погиб где-то в Сирии… во всяком случае, не во Франции. — А родителей вашего отца? Снова послышались детские голоса, но на сей раз она не обратила на них внимания. — Его мать умерла от рака, когда папе исполнилось пятнадцать лет… А отец был подрядчиком по столярным и плотничьим работам. Мама говорила, что у него под началом было человек десять. Однажды, когда мой отец еще учился в университете, деда нашли повесившимся в мастерской, и выяснилось, что он был на краю банкротства. — Но вашему отцу все же удалось закончить курс? — Да, он одновременно учился и работал у аптекаря. — А какой характер был у вашего отца? — Очень ласковый. Я понимаю, что мой ответ не может вас удовлетворить, но именно таким он и запомнился. Очень ласковый и немного грустный. — Бывали у него ссоры с вашей матерью? — Я никогда не слышала, чтобы отец повысил голос… Правда, если он не был занят дома, то, как правило, все свое свободное время проводил у больных. Помнится, мама упрекала его за то, что он не следит за собой, ходит всегда в одном и том же неглаженом костюме, иной раз по три дня не бреется. А я говорила ему, что у него колется борода, когда он меня целует. — Об отношениях вашего отца с коллегами вам, очевидно, мало что известно? — То, что я знаю, исходит от мамы, только тут трудно отделить правду от полуправды. Она, конечно, не лжет, но в ее изложении все выглядит так, как ей хотелось бы видеть… Раз она вышла за отца, то одно это уже делало его человеком необыкновенным. «Твой отец — лучший врач в городе, — говорила она мне. — И, безусловно, один из лучших врачей во Франции. К сожалению…» — Госпожа Руслэ снова улыбнулась. — Вы, разумеется, догадываетесь, что за этим следовало… Отец не сумел приспособиться… Он не хотел поступать, как другие… Мама не раз давала ему понять, что дедушка повесился отнюдь не из-за угрозы банкротства, а потому что страдал неврастенией… У него была дочь, которая какое-то время провела в психиатрической больнице… — Что с ней стало? — Не знаю… Думаю, что и мама ничего о ней не знает. Во всяком случае, она уехала из Мюлуза. — А ваша матушка по-прежнему живет там же? — Мама давно переехала в Париж. — Вы можете дать ее адрес? — Орлеанская набережная, двадцать девять-бис. Мегрэ вздрогнул, но она ничего не заметила и продолжала: — Это на острове Сен-Луи… С тех пор, как остров стал одним из самых модных районов Парижа… — Знаете, где было совершено покушение на вашего отца? — Конечно, нет… — Под мостом Мари… В трехстах метрах от дома вашей матери. Она обеспокоенно нахмурилась.