— Не всегда… Я встречала его и под Новым мостом, а еще раньше — на набережной Берси… — А на Центральном рынке? — Мегрэ прекрасно знал, что многие бедняки проводят ночи именно там. — Нет, — ответила женщина. — Случалось тебе встречать его у мусорных ящиков? — Очень редко. Чаще всего он нанимался в ходячие рекламы. — А что тебе еще известно о нем? — Больше ничего… — Он когда-нибудь разговаривал с тобой? — А как же! Ведь это я иногда подстригала ему волосы. Нужно помогать друг другу! — Он много пил? Мегрэ понимал бессмысленность этого вопроса: пили почти все бродяги. — Не больше других. — Много? — Пьяным я его никогда не видала. А вот уж про меня этого не скажешь! — И она засмеялась. — Представьте себе, я вас знаю и помню, что вы не злой. Как-то раз вы меня допрашивали у себя в кабинете… Давно это было, может, лет двадцать назад, когда я еще работала у ворот Сен-Дени… — Ты ничего не слыхала прошлой ночью? Она показала рукой на мост Луи-Филиппа, чтобы подчеркнуть расстояние, которое отделяло его от моста Мари. — Слишком далеко… — И ты ничего не видела? — Видела только фары машины… Я подошла поближе — правда, не очень — боялась, как бы меня в нее не упрятали, — и разглядела, что это была «скорая помощь»… — Ну, а вы что-нибудь видели? — обратился Мегрэ к трем другим бродягам. Они испуганно замотали головами. — А не пройти ли нам к хозяину «Пуату»? — предложил помощник прокурора, очевидно желая поскорее покончить с этим делом. Речник с «Пуату», совсем не похожий на фламандца, уже поджидал их. Вместе с ним на борту «Пуату» тоже жили жена и дети, хотя баржа принадлежала не ему. Она почти всегда ходила лишь от песчаных карьеров Верхней Сены до Парижа. Речника звали Жюстен Гуле. Этому самому Жюстену Гуле — низкорослому, с плутоватыми глазками и прилипшей к губе потухшей сигаретой — можно было дать лет сорок пять. Из-за грохота крана, продолжавшего разгружать песок, приходилось говорить очень громко. — Вот ведь занятно! — хмыкнул Гуле. — Что занятно? — Да то, что нашлись люди, которые не поленились трахнуть бродягу и швырнуть его в воду. — Вы их видели? — Я ровно ничего не видел. — Где вы находились? — Когда кокнули этого малого? У себя в постели. — Что же вы слышали? — Слышал, как кто-то завопил. — А шума машины не слышали? — Может, и слышал. Наверху, по набережной, вечно мчатся машины, так что на это я не обратил внимания. — Вы поднялись на палубу? — Ну да… Как был — в пижаме, даже штаны не успел натянуть. — А ваша жена? — Она спросонья спросила: «Куда ты?» — Что вы увидели с палубы? — А ничего… Как всегда, в Сене крутились воронки. Я крикнул: «Э-эй!», чтобы малый ответил, и я бы знал, с какой стороны он барахтается. — А где в это время находился Жеф ван Гут? — Фламандец-то? Я вскоре разглядел его на палубе баржи… Он как раз отвязывал свой ялик… Когда течение проносило его мимо меня, я спрыгнул в лодку… Мы увидели того самого малого — он то всплывал, то исчезал… Фламандец попытался зацепить его багром… — С большим железным крюком на конце? — Как и все багры. — А не могли вы разбить ему голову, когда пытались зацепить багром? — Ну нет!.. В конце концов, мы все-таки зацепили его за штанину. Я сразу нагнулся и схватил его за ногу. — Он был без сознания? — Глаза у него были открыты. — Он ничего не сказал? — Его рвало водой… Потом на барже у фламандца мы заметили, что бедняга весь в крови. — Полагаю, что на этом можно и закончить, — вполголоса буркнул господин Паррен. Вся эта история мало интересовала его. — Хорошо. Я займусь остальным, — сказал Мегрэ. — Вы пойдете в больницу? — Да, собираюсь. Врачи говорят, что пройдет несколько часов, прежде чем он сможет говорить. — Держите меня в курсе. — Непременно. Когда они снова проходили под мостом Мари, Мегрэ сказал Лапуэнту: — Позвони в районный комиссариат, пусть пришлют человека. — А где я вас найду, шеф? — Здесь. И Мегрэ сухо попрощался с представителями прокуратуры. Глава 2 — Они из суда? — спросила толстуха, глядя вслед трем уходящим мужчинам. — Из прокуратуры, — поправил Мегрэ. — А разве это не одно и то же? — И, тихонько присвистнув, она продолжала: — Подумать только! Носятся с ним как с писаной торбой! Значит, он и вправду тубиб? Этого Мегрэ еще не знал. И, казалось, вовсе не спешил узнать. Он все никак не мог избавиться от странного ощущения, будто все это он давным-давно пережил. Лапуэнт поднялся на набережную и исчез из виду. Помощник прокурора в сопровождении коротышки-судьи и секретаря осторожно взбирался по откосу, внимательно глядя себе под ноги: не дай бог, еще испачкаешь ботинки!