— О, это вы… Юноша с любопытством посмотрел на комиссара, словно бы проверяя, так ли он представлял его себе раньше. — Профессор сказал, что он, пожалуй, выкарабкается, — заметил Мегрэ. Это был какой-то особый мир, где голоса звучали приглушенно и вопросы эхом замирали в воздухе. — Ну, раз он так сказал… — ответил практикант. — Как вы думаете, когда он придет в себя? Так. Теперь и этот глаза выпучил! Будто его бог знает о чем спросили! Старшая медсестра остановила полицейских перед дверью. — Сейчас нельзя! Понятно, предстояло снять раненого с носилок, уложить его, и вообще, судя по всему, хлопот с ним было еще много. Две санитарки пронесли мимо них лекарства и кислородную подушку. — Если хотите, оставайтесь в коридоре, хотя я вообще против этого. Для посещений отведено специальное время. Мегрэ посмотрел на часы. — Я, пожалуй, пойду, Креак. Постарайтесь быть около него, когда он придет в себя. Если он заговорит, запишите все подробно… Мегрэ не чувствовал обиды, но все же ему было немного не по себе: он не привык к такому приему. Его известность не производила никакого впечатления на здешних людей, для которых жизнь и смерть имели совсем иной смысл, чем для всех остальных. Во дворе он облегченно вздохнул, раскуривая трубку. Лапуэнт тоже закурил. — Иди-ка ты спать, — сказал Мегрэ, — подбрось меня только до Монмартра к мэрии восемнадцатого района. — А может, мне лучше остаться с вами, шеф? — Ты ведь ночью дежурил… — В моем возрасте это полбеды! Они были в двух шагах от мэрии. В дежурке трое инспекторов в штатском «буржуа», как их называли, — отстукивали что-то на машинках. На вид ни дать ни взять исправные клерки. — Добрый день, господа!.. Кто из вас в курсе дела? Он знал их всех если не по именам, то в лицо. Завидя Мегрэ, они встали. — Все и никто… — Послали кого-нибудь к мадам Лоньон? — У нее Дюрантель. В комнате было накурено, грязно, весь пол затоптан. — Лоньон вел какое-нибудь дело? Они нерешительно переглянулись. Наконец один из них, низенький толстяк, сказал: — Мы уже сами об этом думали… Но вы ведь знаете Лоньона, господин комиссар. Стоило ему напасть на след, он сразу напускал на себя секретный вид… Бывало, неделями расследует какое-нибудь дело, а нам ни слова… «Еще бы, — подумал Мегрэ, — ведь успехи бедняги Лоньона обычно приписывали другим!» — Так и в этот раз он недели две с нами в прятки играл, а иногда приходил с таким видом, будто готовит нам сюрприз. — И словом ни о чем не обмолвился? — Нет. Нам только бросилось в глаза, что он старался попадать в ночные дежурства… — Где он дежурил? — Патрули несколько раз видели его на авеню Жюно, недалеко от того места, где в него стреляли… Но в последнее время и там его не замечали… Он выходил в девять часов вечера и возвращался под утро часа в три или четыре… Случалось, что и всю ночь не приходил. — Никаких донесений он не оставил? — Я просмотрел журнал. В свои дежурства Лоньон записывал: «Был в городе», — и все. — Вы послали людей на место происшествия? — Троих во главе с Шинкье. — Журналисты уже пронюхали? — Покушение на инспектора от них не скроешь! С нашим начальством будете говорить? — Не сейчас. Лапуэнт снова сел за руль и повез Мегрэ на авеню Жюно. Деревья стояли почти голые, последние листья, падая, прилипали к мокрой мостовой. Он остановил машину у одного из домов — пятиэтажного здания, вокруг которого собралась толпа человек в пятьдесят. Дождь все еще моросил, но зеваки и не думали расходиться. Полицейские в форменных плащах-накидках выстроились в каре у парадного, оттеснив людей с тротуара. Мегрэ вылез из машины и стал пробираться сквозь толпу под грибами намокших зонтов. Фоторепортеры тут же метнулись к нему, словно стая гончих: — Минуточку, комиссар! Еще один снимок! Давайте повторим, отступите назад на пару шагов! Он посмотрел на них точно так же, как смотрела на него в клинике старшая сестра. Дождь еще не успел смыть кровь с тротуара, но красное пятно бледнело на глазах. Рядом можно было различить нацарапанный на асфальте контур распростертого человеческого тела. Как видно, за неимением мела кто-то обвел это место концом палки. Делио — один из инспекторов 18-го района, узнав Мегрэ, приподнял намокшую шляпу. — Шинкье у консьержки, господин комиссар, он первым прибыл сюда. Комиссар вошел в парадное. Дом был почтенного возраста, но содержался, судя по всему, в образцовом порядке. Мегрэ толкнул застекленную дверь в швейцарскую. Шинкье, окончив допрос, прятал в карман записную книжку. — Я так и думал, что вы приедете. Удивлялся даже, что до сих пор никого из ваших не было. — Я только что из Биша. — Как прошла операция? — Кажется, удачно. Профессор говорит, что Лоньон, может быть, выкарабкается. Чистенькая комната была обставлена со вкусом и не без кокетства. Консьержка, приветливая женщина лет сорока пяти, еще не утратила привлекательности. — Присаживайтесь, господа… Я только что рассказала инспектору все, что знала. Вот поглядите… Зеленый линолеум был весь усыпан осколками оконного стекла. — И вот здесь… Она указала на небольшое круглое отверстие в стене над кроватью, стоявшей в глубине комнаты. — Вы были одни? — Да. Мой муж работает ночным портье в «Паласе» на Елисейских полях. Он возвращается в восемь часов утра. — А сейчас где он? — На кухне… Она указала на закрытую дверь. — Хочет немного поспать, ночью-то ему опять работать, что бы тут ни случилось. — Шинкье, я думаю, вы обо всем расспросили? Но мадам не рассердится, если я еще раз задам те же вопросы? — Я вам не нужен? — спросил Шинкье. — Пока нет. — Тогда я отлучусь на минуточку — пройду наверх. Мегрэ слегка приподнял брови, мысленно спрашивая себя, куда это «наверх», но промолчал, помня об обидчивости участковых инспекторов. — Извините, мадам…