— Результат положительный. — Ты уверен? — Абсолютно. Не остается сомнений в том, что Жакетта Ларрье произвела один или несколько выстрелов в последние сорок восемь часов. — Она не сопротивлялась? — Нет, трудностей не возникло. — И как она объясняет это? — Никак. Я ей еще ничего не сказал. Мне нужно было вернуться в лабораторию, чтобы закончить тест. — С ней Лапуэнт? — Да, он там был, когда я уходил. — Ты уверен в своих выводах? — Уверен. — Ну, спасибо. Хмурый, серьезный, он положил трубку под вопросительным взглядом судебного следователя. — Я ошибся, — с сожалением прошептал Мегрэ. — Что вы хотите сказать? — На всякий случай, не надеясь ни на что, я поручил эксперту снять парафиновый тест с правой руки Жакетты. — Результат положительный? Я так и понял, но верится с трудом. — Мне тоже. Казалось бы, тяжкая ноша должна была свалиться с плеч. Едва минули сутки расследования, как задача, секунду назад представлявшаяся неразрешимой, была решена. А он не испытывал ни малейшего удовлетворения. — Раз уж я здесь, подпишите ордер на арест, — вздохнул Мегрэ. — Вы отправите туда своих людей? — Я пойду сам. Вобрав голову в плечи, Мегрэ принялся разжигать потухшую трубку, а судебный следователь стал заполнять казенный бланк. Глава 7 Мегрэ зашел в свой кабинет, чтобы взять шляпу. Когда он выходил оттуда, его внезапно охватила тревога — и, кляня себя за недомыслие, он бросился к телефону. Чтобы выиграть время, он набрал городской номер, не пользуясь коммутатором. Ему не терпелось услышать голос Лапуэнта, убедиться, что ничего не случилось. Но вместо этого он услышал короткие, прерывистые гудки: линия была занята. Он не стал раздумывать и на несколько секунд утратил самообладание. Кому мог звонить Лапуэнт? Мерс уже давно ушел оттуда. Лапуэнт знал, что тот немедленно свяжется с комиссаром и предоставит рапорт. Если инспектор, оставшийся в квартире Сент-Илера куда-то звонит, значит, случилось нечто непредвиденное, и он вызывает полицию, а может быть, и врача. Мегрэ попробовал еще раз, потом открыл дверь соседнего кабинета. Жанвье как раз прикуривал. — Спускайся во двор и жди меня в машине. Он сделал последнюю попытку, но услышал те же короткие гудки. Чуть позже он бегом спустился по лестнице, ринулся в маленький черный автомобиль и захлопнул за собой дверцу. — На улицу Сен-Доминик. Полная скорость. Включи сирену. Жанвье, который был не в курсе последних событий, бросил на него изумленный взгляд: комиссар редко пользовался сиреной — она приводила его в ужас. Автомобиль устремился к мосту Сен-Мишель, свернул по набережной направо; все прочие машины расступались, давая дорогу, а прохожие останавливались и глядели вслед. Действия Мегрэ, может быть, и казались нелепыми, но он не мог не видеть перед глазами картину: Жакетта мертва, а Лапуэнт рядом с ней беспрерывно звонит по телефону. Картина эта становилась такой реальной в его воображении, что он даже принялся размышлять, каким способом старуха покончила с собой. В окно выброситься она не могла: квартира на первом этаже. И у нее нет никакого оружия, разве что кухонные ножи… Автомобиль резко затормозил. Сержант городской полиции, дежуривший у задней двери, переполошился, заслышав сирену. Окно спальни было приоткрыто. Мегрэ бросился в подворотню, взбежал по каменным ступенькам, нажал на кнопку электрического звонка и оказался лицом к лицу с Лапуэнтом. Тот не был взволнован — скорее до крайности изумлен. — Что стряслось, начальник? — Где она? — У себя в комнате. — Ты слышал, как она там ходит? — Слышал, с секунду назад. — Кому ты звонил? — Вам. — Зачем? — Похоже, она одевается, чтобы выйти на улицу, и я хотел спросить, какие будут распоряжения. Мегрэ понимал, что выглядит смешным в глазах молодого Лапуэнта и только что подошедшего Жанвье. По контрасту с переполохом, который он только что учинил, в квартире было тихо, как никогда: кабинет залит солнечным светом, дверь открыта в сад, на липе щебечут птицы. Мегрэ вошел в кухню, где все стояло на своих местах, и услышал негромкие звуки, доносившиеся из комнаты старой экономки. — Могу я повидаться с вами, мадемуазель Ларрье? Однажды Мегрэ назвал ее «мадам», но она возмутилась: «Мадемуазель, если вам угодно!» — Кто это? — Комиссар Мегрэ. — Сейчас выхожу. Лапуэнт продолжал вполголоса: — Она вымылась в хозяйской ванной. Мегрэ редко бывал так недоволен собой и все вспоминал свой сон, стариков, которые смотрели на него снисходительно и покачивали головами, потому что он носил короткие штанишки и в их глазах был всего лишь мальчуганом. Дверь маленькой комнатки отворилась; пахнуло духами, давно вышедшими из моды, — Мегрэ узнал их, потому что его мать пользовалась такими по воскресеньям, когда ходила к мессе. И старая Жакетта оделась так, будто шла к воскресной службе. На ней были черное шелковое платье, черная кружевная косынка вокруг шеи, черная шляпка, украшенная белым шелковым бантиком, и белоснежные перчатки. Не хватало только молитвенника. — Я должен, — пробормотал Мегрэ, — отвезти вас на набережную Орфевр. Он уже собирался предъявить ордер на арест, подписанный судебным следователем, но, вопреки ожиданиям, старуха не выказала ни удивления, ни возмущения. Без единого слова она прошла по кухне, проверяя, выключен ли газ; зашла в кабинет, чтобы закрыть дверь и захлопнуть ставни. Она задала только один вопрос: — Кто-нибудь останется здесь? — И поскольку ответили ей не сразу, добавила: — Если нет, нужно закрыть окно и в спальне тоже. Поняв, что ее разоблачили, старуха вовсе не пыталась покончить с собой: наоборот, она никогда еще не вела себя с таким достоинством, с таким самообладанием. Она вышла впереди всех. Мегрэ сказал Лапуэнту: — Тебе лучше остаться.