Мегрэ протянул ему листок бумаги, на котором Роже Пру написал несколько минут назад два адреса. Господин Пируэ бросил на листок лишь беглый взгляд и заключил: — Никакого сходства… Могу вам объяснить… — Не сейчас. Спасибо, господин Пируэ… Мегрэ взял оригиналы документов и вернулся в свой кабинет. Пру по-прежнему сидел на своем стуле, а Лапуэнт стоял перед окном. — Ты можешь идти, старина. — Ну, и чего вы еще хотите от меня? — спросил любовник Рене. — Ничего… Возвращаю вам акт о продаже мастерской… Видимо, его отпечатала на машинке мадам Планшон? — А разве она не говорила вам об этом? Тайны тут нет никакой… — Ее муле был пьян, когда подписывал этот акт? — Он знал, что делал. Силком мы его не заставляли ставить свою подпись. Конечно, в тот час, как это с ним случалось, он уже пропустил несколько рюмок… — У вашего отца есть телефон? Какой у него номер? По-прежнему с высокомерным видом Пру диктовал номер комиссару, и тот набирал его по телефону. — Его звать Гюстав Пру… Только кричите погромче, он туг на ухо… — Господин Гюстав Пру… Извините за беспокойство… У меня здесь ваш сын… Он уверяет, что в декабре вы одолжили ему сумму в миллион старых франков… Да… Он рядом со мной… Как?.. Вы хотите поговорить с ним? Старик тоже был недоверчив. Мегрэ протянул телефонную трубку своему собеседнику. — Это я, отец… Ты узнал мой голос? Ладно! Ты можешь ответить на вопросы, которые тебе зададут… Нет! Это простая формальность… Позже объясню… До скорого, да… Все хорошо… Да, он ушел… Не сейчас… Я зайду к тебе в воскресенье. Роже Пру вернул трубку комиссару. — Теперь вы можете ответить на мой вопрос?.. Вы дали ему в долг один миллион?.. Хорошо!.. Наличными?.. Вы взяли их из банка накануне?.. Из сберегательной кассы?.. Да, я вас слышу… Ваш сын дал вам расписку?.. Благодарю вас… Я пошлю к вам кого-нибудь… Он просто проверит… Вы только покажете эту расписку… Минутку… В какой день это было?.. Накануне Рождества?.. В глазах Пру еще больше, чем раньше, сквозила презрительная ирония. — Вы, наверное, хотите звонить и моему шурину? — Это не срочно. Не сомневаюсь, что он тоже подтвердит, что дал вам в долг деньги… — Я могу уйти? — Если не желаете сделать признание… — Какое еще признание? — Не знаю. Может быть, вы догадываетесь, куда мог направиться Планшон, после того как он ушел из дома. Физически ведь он не очень-то крепкий. Да и потом он был пьян. С двумя чемоданами ему трудно было далеко уйти… — Разве не вы обязаны разыскивать его? Или это должен делать за вас я? — Ну, об этом я вас не прошу. Просто, если у вас есть какие-то соображения, вы могли бы со мной ими поделиться и помогли бы выиграть время… — Почему вы не спросили об этом самого Планшона, когда встречались с ним или когда он вам звонил по телефону?.. Он наверняка ответил бы лучше, чем я… — Странно, но он вовсе не хотел покинуть свой дом. — Он вам это сказал? На этот раз вопросы начал задавать Пру. — Он рассказал мне о многом. — Он приходил сюда? Пру с трудом сдерживался, в его голосе звучала тревога. Мегрэ, не отвечая на вопрос, равнодушно смотрел ему в глаза, словно беседа потеряла для него всякий интерес. — Меня удивляет одна вещь… — негромко произнес наконец комиссар. — Что именно? — Не знаю, любил ли Планшон жену по-прежнему или уже начал ее ненавидеть… — Смотря в какое время. — Что вы хотите этим сказать? — Это зависело от степени его опьянения… В разное время он вел себя по-разному… Иногда мы просыпались и слышали, как он что-то бормотал вслух в соседней комнате, как будто готовил нам какую-то пакость… — Какую, например? — Откуда мне знать? Хочу вам признаться… Я всегда старался работать с ним рядом, чтобы не упускать его из виду… Если днем он собирался заскочить на улицу Толозе, я ехал с ним… Я боялся за Рене… — Думаете, он был способен ее убить? — Да, он иногда угрожал ей… — Убийством? — Он не уточнял… Напиваясь, он разговаривал сам с собой… Точно его слова я не могу повторить… Он произносил их невнятно: «Я всего лишь трус… Пусть это так!.. Надо мной все потешаются… Но когда-нибудь они поймут, что…» Видите, что он говорил? В такие минуты у него было злое лицо, хитрый взгляд, словно он уже принял окончательное решение. Иногда он так и покатывался со смеху: «Бедный Планшон!.. Бедный никчемный человек, от лица которого шарахаются люди… Но он не такой уж и трус…» Мегрэ напряженно и с волнением слушал Пру. Похоже, тот рассказывал правду. Человек, которого сейчас так злобно и иронически передразнивал Роже Пру, был вылитой копией того Планшона, что совсем недавно приходил исповедоваться в квартиру комиссара на бульваре Ришар-Ленуар. — Вы полагаете, что он в самом деле хотел убить жену? — Уверен, эта мысль постоянно вертелась у него в голове, особенно, когда он бывал сильно пьян… — А вас он собирался убить? — Да, я думаю… — А дочь? — Изабеллу он и пальцем бы не тронул… А впрочем! Кто знает? Он был так зол, что будь его воля, взорвал бы весь дом… Мегрэ со вздохом поднялся, неуверенным шагом приблизился к окну. — А у вас не мелькала в голове такая же мысль? — Убить Рене? — Не ее, а его! — Тогда мы быстрее бы от него избавились. Но подумайте сами, если бы я этого хотел, то не ждал бы два года… Вы представляете себе, что это были за годы с этим человеком, который постоянно путался у нас под ногами? — А для него? — Ему давно нужно было уйти из дома… Когда женщина вас разлюбила и полюбила другого и открыто вам заявляет об этом, то вы, разумеется, знаете, что вам остается делать… Пру тоже поднялся со стула. Он окончательно вышел из себя, голос его стал резким: — Вместо этого он продолжал отравлять нам жизнь. Да еще вы приходите в дом, задаете вопросы Рене, приглашаете к себе в кабинет рабочих, и вот уже более часа вынуждаете меня говорить, не знаю чего… У вас есть еще вопросы?.. Разве я арестован?.. Мне можно уйти?.. — Да, вы свободны… — Тогда я вас приветствую… Выходя из кабинета, он громко хлопнул дверью. Глава 7