— Да. — И потом вы ее не видели до вчерашнего вечера? — Я уже ответила месье. Было начало десятого, когда она явилась и спросила, на месте ли то платье. Я ответила, что на месте. Тогда она начала оправдываться, что не может внести залог, но, если меня это устроит, оставит мне вещи, которые на ней. — Она переодевалась здесь? — Да. Попросила также туфли и плащ. Я нашла шелковую накидку с капюшоном. Она могла сойти за плащ. — Как выглядела эта девушка? — Как девушка, которой нужно вечернее платье и плащ. — Иначе говоря, это было для нее очень важно? — Для них это всегда очень важно. — У вас сложилось впечатление, что она шла на свидание? Мадемуазель Ирэн пожала плечами и глотнула кофе, который ей принесла Вивьен. — Ваша подопечная ее видела? — Она помогала ей переодеваться. — Может быть, она говорила что-то такое, что вам запомнилось? — обратился Мегрэ к девушке. Хозяйка не дала ей ответить: — Вивьен не слушает, что говорят. Это ее не касается. И в самом деле, девушка выглядела так, будто жила в нематериальном мире. Ее лицо ничего не выражало. Двигалась она бесшумно, а на свою хозяйку смотрела глазами верной рабыни или, скорее, преданного пса. — Я нашла для нее туфли, чулки и вышитую серебром сумочку. А что с ней случилось? — Вы не читали утренних газет? — Я еще лежала, когда вы пришли. Вивьен как раз готовила мне кофе. Мегрэ достал газету. Она посмотрела на фотографию, не выказав ни малейшего удивления. — Это она? — Да. — И вы не удивляетесь? — Я уже давно ничему не удивляюсь. Платье не пострадало? — Промокло под дождем, но не испорчено — И то дело. Понимаю, чего хочет месье: чтобы я отдала вещи этой девушки. Вивьен! Рабыня сообразила, о чем идет речь, и открыла шкаф, в котором висели платья. Она положила на прилавок черное шерстяное платьице, и Мегрэ сразу же начал искать фирменную метку. — Она сама его сшила, — объявила мадемуазель Ирэн. — Принеси ее плащ, Вивьен. Плащ, тоже шерстяной, бежевый в коричневую клетку, был другого происхождения. Когда-то он был куплен в одном из больших универсальных магазинов на улице Ла Файет. — Нищета. Месье сам видит. Туфли немногим лучше, не говоря уже о белье. Прилавок заполнился вещами. Наконец прислужница принесла черную кожаную сумочку с защелкой из белого металла. В ней был только карандаш и пара изношенных перчаток. — Мадам говорила, что дала ей сумочку? — Да. Она хотела идти с этой. Я сказала, что сумка и платье не сочетаются и нашла ей вечернюю сумочку, вышитую серебром. Она переложила туда губную помаду, пудреницу и носовой платок. — Кошелька у нее не было? — Может, и был, я не обратила внимания. Лоньон продолжал делать вид, что не имеет к разговору никого отношения. — Во сколько она вышла? — Переодевание заняло минут пятнадцать. — Спешила? — Похоже, что так. Два или три раза смотрела на часы. — На свои? — Не заметила, чтобы они у нее были. Часы висят над прилавком. — Когда она выходила, шел дождь. Она взяла такси? — Здесь нет стоянки. Она пошла в сторону улицы Бланш. — А в этот раз она назвала вам свою фамилию и адрес? — Я ее не просила об этом. — Вы не могли бы найти тот листок, на котором в первый раз записали ее адрес? Со вздохом хозяйка обошла вокруг прилавка и выдвинула ящик, до краев заполненный блокнотами, счетами, карандашами, образцами тканей и множеством разномастных пуговиц. Разгребая все это, она не переставала говорить: — Месье понимает, что хранить их адреса бесполезно: они, как правило, снимают квартиры, которые меняют чаще, чем белье. Когда им становится нечем платить за квартиру, они просто-напросто испаряются… Нет! Это не то… Если я правильно запомнила, то это где-то рядом, знакомая улица. Но не могу найти. Если вам это очень нужно, я поищу получше и позвоню месье. — Я буду вам очень благодарен. — Он с вами работает? — она показала на Лоньона. — Он мог бы рассказать месье обо мне кое-что интересное. Правда, должна признаться, что вот уже много лет у меня все в порядке. Не так ли, красавчик? Мегрэ завернул вещи в ту же самую серую бумагу. — Месье не оставит мне мое голубое платье? — Не сейчас. Мы позднее пришлем его. — Как вам будет угодно. Комиссар уже пошел к выходу, когда вспомнил еще об одной детали: — Когда она пришла вчера вечером, то просила любое платье или именно то, которое уже один раз брала? — То, которое уже брала. — Как вам кажется: если бы его не было, взяла бы она другое? — Не знаю. Просила именно это. — Благодарю вас. — Не за что. Они вернулись к машине. Рабыня закрыла за ними дверь. Лоньон по-прежнему молчал. Наверное, ждал вопросов. — Сидела? — Три или четыре раза. — Скупка краденого? — Да. — Когда была последняя судимость? — Года четыре или пять назад. Сначала она была танцовщицей, затем совладелицей публичного дома, когда такие заведения еще существовали.