— Он был мясник. — На Монмартре? — Адрес я уже называл. — Он умер? — Когда мне было четырнадцать лет. — Ваша мать продала лавку? — Сначала она сдала ее в аренду, а потом продала все, кроме дома. Ее квартира находится на пятом этаже. В дверь тихо постучали. Мегрэ отправился в кабинет инспекторов, где увидел четырех мужчин, ростом, возрастом и внешностью сходных с Монсином. Это были служащие префектуры, подобранные Торрансом. — Не могли бы вы, господин Монсин, встать и занять место среди этих господ? Несколько минут в комнате царило молчание. Наконец снова раздался стук в дверь. — Войдите! — крикнул комиссар. Вошла Марта Жюссеран. Она очень удивилась, увидев столько людей в кабинете. Посмотрела сначала на Мегрэ, потом на мужчин, нахмурилась, когда ее взгляд остановился на Монсине. Все затаили дыхание. Она побледнела, когда поняла, в чем дело, и осознала, какая ответственность ложится на ее плечи. Эта мысль так огорошила ее, что она готова была расплакаться. — Не спешите, — посоветовал ей комиссар ободряющим тоном. — Это он, не так ли? — пробормотала она. — Вам это лучше знать, чем кому-либо. Ведь вы единственная, кто видел его. — У меня впечатление, что это он. Я уверена в этом. И все же… — Что все же? — Я хочу посмотреть его в профиль. — Встаньте в профиль, господин Монсин. Он повиновался, ни один мускул не дрогнул на его лице. — Теперь я почти совсем уверена. Он не так был одет. Совсем другое выражение глаз… — Сегодня вечером, мадемуазель Жюссеран, мы привезем вас на то место, где вы видели своего обидчика. Посмотрите на него при том же освещении и, может быть, в той же одежде. Инспектора уже обшаривали все закоулки Парижа в поисках злополучного костюма. — Я вам больше не нужна? — Нет. Спасибо. А вы, господин Монсин, можете сесть. Сигарету? — Спасибо. Я не курю. Мегрэ оставил его под присмотром Лапуэнта, приказав не спрашивать ни о чем, не разговаривать с ним и отвечать уклончиво, если тот все-таки о чем-нибудь спросит. В кабинете инспекторов комиссар увидел Лоньона, пришедшего за указаниями. — Пройди в мой кабинет и посмотри на всякий случай на типа, который там находится вместе с Лапуэнтом. А он тем временем позвонил судье Комельо, зашел на минуту к начальнику управления, чтобы ввести его в курс дела. Потом нашел задумавшегося Лоньона, словно тот тщетно пытался что-то вспомнить. — Ты знаешь его? Лоньон работал в комиссариате квартала Гранд-Карьер уже двадцать два года. Он жил метрах в пятистах от дома, где родился Монсин. — Уверен, что я его уже видел. Но где? При каких обстоятельствах? — Его отец был мясником на улице Коленкур. Он умер, но мать еще живет в том доме. Пойдем со мной. Они сели в одну из небольших машин уголовной полиции, и шофер-инспектор довез их до Монмартра. — Я все стараюсь вспомнить. Уверен, что знаю его. Я бы поклялся, что между нами что-то было. — Может быть, ты когда-нибудь штрафовал его? — Нет, не это. Но я еще вспомню. Лавка была все еще на месте. В ней — три или четыре продавца и пухленькая кассирша. — Мне идти с вами? — Да. Лифт был тесен. Когда они вошли, консьержка бросилась к ним. — Вам кого? — Мадам Монсин… — На пятом этаже. — Я знаю. Дом, хотя и хорошо сохранился, разительно отличался от таких же, расположенных на бульваре Сен-Жермен. Более узкая лестничная клетка, одинаковые двери, натертые до блеска ступеньки без ковриков, визитные карточки, заменявшие медные таблички. Открывшая дверь женщина оказалась гораздо моложе, чем ожидал Мегрэ. Она была худой и нервной. — Что вам угодно? — Комиссар Мегрэ, уголовная полиция. — Вы уверены, что вам нужна именно я? Насколько ее сын был светел, настолько она была темноволосая, с маленькими горящими глазами и пушком на верхней губе. — Входите. Извините, я убиралась. Обычная квартира. Маленькие комнаты. Мебель времен замужества ее хозяйки. — Вы видели своего сына вчера вечером? — Что нужно полиции от моего сына? — Потрудитесь ответить на мой вопрос. — Почему я должна была его видеть? — Я думаю, он приходил иногда к вам? — Часто. — С женой? — Не представляю, к чему все эти вопросы? Она не пригласила их сесть, видимо, ожидая, что их беседа не будет продолжительной. Стены были увешаны фотографиями Марселя Монсина разного возраста, некоторые из них были сделаны в деревне. Мегрэ заметил также картины и рисунки Монсина, сделанные им в детстве. — Приходил ваш сын вчера вечером? — Кто вам это сказал? — Он приходил? — Нет. — А ночью?