В прихожей кипы газет, журналов, отчетов о парламентских заседаниях загромождали весь пол. В следующей комнате, которая служила гостиной и выглядела ничуть не привлекательней, чем приемная зубного врача, была та же картина. Маскулена, по-видимому, не интересовали ни роскошь, ни комфорт. — Вы, вероятно, хотите взглянуть на мой кабинет? В его иронии, в манере как бы предвосхищать намерения собеседника было что-то оскорбительное, но комиссар сохранял спокойствие. Он ограничился колкостью: — Вы, видимо, путаете меня с вашей поклонницей, которая пришла к вам за автографом. — Сюда, пожалуйста. Маскулен распахнул обитую кожей дверь, и они очутились в просторном кабинете с двумя окнами, выходящими на улицу. Две стены были полностью заставлены полками с бумагами. Кроме бумаг, там стояли книги по юриспруденции, как у любого адвоката, и на полу лежали кипы газет и папок — как в каком-нибудь министерстве. — Знакомьтесь, мой секретарь Рене Фальк. Ему было не больше двадцати пяти. Хрупкий блондин, с капризным, каким-то детским выражением лица. — Очень приятно, — пробормотал он, смотря на Мегрэ так же, как Бланш в первую их встречу. Как и она, он, должно быть, был фанатично предан своему патрону и в каждом чужом видел врага. — Документ при вас? Надеюсь, в нескольких экземплярах? — В трех. Два из них я попрошу вас подписать, поскольку вы выразили такое желание, а третий — для вашего архива; впрочем, можете использовать его по вашему усмотрению. Маскулен взял документы, один экземпляр протянул секретарю, который начал читать одновременно с ним. Сев за стол и взяв перо, Маскулен стал править — тут добавлял запятую, там зачеркивал слово, всякий раз обращаясь к Лапуэнту: — Надеюсь, вы не обидитесь? Дойдя до конца, он подписал, перенес правку в другую копию и тоже подписал. Мегрэ протянул руку, но Маскулен не отдал ему листки. Правку в третий экземпляр он вносить не стал. — Все верно? — спросил он у секретаря. — Полагаю, что да. — Давайте тогда на машину. Маскулен бросил на комиссара насмешливый взгляд. — Какие только меры предосторожности не приходится принимать человеку, у которого столько врагов, сколько у меня. Особенно, если множество людей заинтересовано в том, чтобы кое-какие документы не увидели света. Фальк вошел, не закрыв за собой дверь, в узкую комнату, не то бывшую кухню, не то ванную, где на белом деревянном столе стояла фотокопировальная машина. Секретарь нажал на кнопки. Машина негромко зажужжала, а он закладывал в нее один за другим машинописные листы и одновременно с ними листы специальной бумаги. Мегрэ, который был знаком с такими аппаратами, но почти никогда не встречал их у частных лиц, следил за операцией с кажущимся безразличием. — Великолепное изобретение, не правда ли? — произнес Маскулен все с той же ехидной улыбкой. — Можно оспаривать текст, перепечатанный на машинке, но вот против копии, сделанной на такой машинке, не поспоришь. На лице Мегрэ появилась легкая улыбка. Депутат заметил ее. — О чем вы думаете? — Задаю себе вопрос, не нашлось ли среди людей, у которых оказался отчет Калама, человека, догадавшегося скопировать его на такой машине? Маскулен дал возможность Мегрэ увидеть этот аппарат, конечно же, не по недосмотру. Фальк мог уйти на минутку с документами так, чтобы, комиссар не догадался, что он делает с ними в соседней комнате. Последний лист копии выполз из щели, и секретарь разложил их, еще влажные, на столе. — А ведь неплохую шутку я сыграю с теми, кто заинтересован в том, чтобы замять это дело, не правда ли? — ухмыльнулся Маскулен. Мегрэ молча смотрел на него, отсутствующим и вместе с тем тяжелым взглядом. — Неплохую, — подтвердил он, и трудно было догадаться, что от этих слов у него по спине пробежали мурашки. Глава 8 Поездка в Сен-Пер Когда они доехали, до бульвара Сен-Жермен, часы показывали половину седьмого, и во дворе министерства было пусто. Пройдя через двор и уже подойдя к двери здания, Мегрэ и Лапуэнт услышали сзади голос: — Эй, вы! Куда идете? Сторож не видел, как они пришли. Они остановились, повернулись к нему. Прихрамывая, он подошел к ним, бросил взгляд на значок, который показал Мегрэ, а потом на его лицо и пробормотал: — Извините. Я только что видел ваше фото. — Очень хорошо. Раз уж вы здесь, скажите, пожалуйста… — у Мегрэ уже начало входить в привычку вытаскивать из бумажника фотографию, — …вам приходилось видеть это лицо? Сторож, боясь совершить еще один промах, надел очки с толстыми стеклами в стальной оправе и стал внимательно изучать фото. Он не говорил ни да, ни нет. Казалось, он хочет, чтобы опять не попасть впросак, спросить, о ком идет речь, но не решается. — Он сейчас немного постарше, верно? — На несколько лет. — У него двухместный черный автомобиль старой модели? — Возможно. — Тогда я, наверно, именно его ругал за то, что он поставил свой автомобиль во дворе на стоянке для министерских машин. — Когда это было? — Не помню точно дня. Где-то в начале недели. — Он не назвал свою фамилию? — Нет, пожал плечами и поставил машину на другом конце двора. — Он поднялся по главной лестнице? — Да. — Попытайтесь, пока мы будем наверху, вспомнить день. Дежурный еще находился на своем посту и читал газеты. Мегрэ и ему показал фотографию. Тот покачал головой. — Когда он мог приходить? — В начале недели. — Меня здесь не было. Я брал отпуск на четыре дня: у меня умерла жена. Спросите лучше Жозефа. Он будет здесь на будущей неделе. Доложить о вас господину министру? Через минуту Огюст Пуан сам открыл им дверь своего кабинета. Он выглядел усталым, но спокойным. Не набросился на Мегрэ и Лапуэнта с вопросами. Бланш и Флери тоже находились в кабинете. На маленьком столике стоял портативный приемник, очевидно, принадлежащий министру, и все трое внимательно слушали какую-то передачу. «…заседание было коротким и посвящалось исключительно текущим делам, но в кулуарах весь день царило волнение. Циркулируют самые разнообразные слухи. Говорят, что в понедельник состоится сенсационный запрос в парламенте, но пока еще неизвестно…» — Выключите! — сказал Пуан секретарше. Флери направился к двери, но Мегрэ остановил его. — Вы нам не помешаете, господин Флери. И вы, мадемуазель, тоже. Пуан встревоженно посмотрел, не догадываясь, что собирается делать комиссар. В то же время у него было такое лицо, словно он настолько поглощен своими мыслями, что почти ничего не замечает. Могло показаться, что он мысленно составляет план кабинета: он посматривал то на стены, то на двери, то на окна. — Вы разрешите, господин министр, задать несколько вопросов вашим сотрудникам? Сначала Мегрэ обратился к Флери: — Я полагаю, что в момент визита Пикмаля вы находились в своем кабинете? — Но я не знал, что…