— Я могу присесть? — Прошу. Что вам заказать? — Спасибо, лучше не сейчас. Дезире только что налил мне рюмочку. Этого пока вполне достаточно. Бетти Брюс выглядела очень усталой. Трудно было представить, что она находится здесь сейчас для того, чтобы разжигать мужчин. Похоже, она и сама не питала никаких иллюзий по поводу своего успеха у сильного пола. — Вы бельгийка? — поинтересовался Мегрэ, услышав ее специфический выговор. Я из Андерлехта. это недалеко от Брюсселя. Я начала работать рано, в труппе акробатов. Отец тоже был циркачом. Благодаря цирку я и оказалась в Париже. — Сколько вам лет? — Двадцать восемь. Для профессии акробата это уже много, поэтому я и стала танцевать. — Вы замужем? — Была когда-то, за жонглером. Но он меня бросил. — Это вы вышли с Арлеттой вчера ночью, после закрытия кабаре? — Да, как обычно. Мой дом в двух шагах отсюда, и мы с Арлеттой расстались на углу Нотр-Дам-де-Лоретт. — Она не пошла сразу домой? — Нет. Так уже бывало. Она притворялась, что идет направо, а когда я заворачивала за угол, то слышала, как она возвращается, чтобы зайти выпить еще в бистро на де Дуэ. — Зачем она это скрывала? — Пьющие люди обычно не любят, когда другие видят, что им нужно добавить. Она много пила? — Перед выступлением два коньяка со мной и море шампанского с клиентами. Она прикладывалась и до работы. — У нее существовали какие-то проблемы? — Даже если и существовали, то она все равно бы не рассказала. Думаю, в ее жизни всякого хватало. Судя по всему. Бетти относилась к своей судьбе точно так же, ибо говорила весьма неохотно, голосом бесцветным и монотонным. — Что вы о ней знаете? В это время в кабаре вошла пара, мужчина с женщиной, и Дезире широким жестом пригласил их за столик. Увиден пустой зал, они заколебались, переглянулись, и мужчина сказал извиняющимся голосом: — Мы зайдем попозже… — Люди ошиблись адресом, — спокойно заметила Бетти. — Такие клиенты не для нас. — Она попробовала улыбнуться. — Только через час, а может, еще позже начнет собираться наша клиентура, хотя иногда нам приходится выступать и перед тремя зрителями. — Почему Арлетта выбрала эту профессию? Бетти пристально посмотрела на комиссара и прошептала: — Я сама часто ее об этом спрашивала. Но до сих пор не знаю и уже не узнаю никогда. Может, ей это просто нравилось? — она взглянула на висящую на стене фотографию. — Вы знаете, в чем заключался ее номер? Все вроде бы легко, каждая из нас пробовала. Но нужно признаться, это чертовски трудно. Потому что если это делать, лишь бы поскорее закончить и уйти со сцены, то с каждым разом это будет все банальнее и скучнее. А должно выглядеть так, будто ты раздеваешься для собственного удовольствия. — Арлетта делала именно так? — Я себе не раз говорила, что именно поэтому она и занимается стриптизом. Не от похоти. Мне кажется, Арлетта стремилась распалить мужчин до потери сознания. После выступлений мы обычно уходим на кухню, вроде как за кулисы, а оттуда — наверх, переодеваться. Так она не поднималась сразу, а через щель в дверях смотрела, как реагируют зрители. Актеры так подглядывают через дырку в занавесе. — Она любила кого-нибудь? Бетти ответила не сразу. — Может быть, и любила. Еще вчера утром я бы ответила отрицательно. Но прошлой ночью, когда ее парень ушел, она была такая взволнованная… Сказала мне, что она — просто дура. Я спросила, почему. Она ответила, что все может измениться, если она захочет. «Что именно?»— спросила я. «Всё! Хватит с меня!» — она почти кричала. «Ты хочешь уйти из кабака?» Я попросила ее говорить тише, чтобы Фред не услышал. «На кабаках свет клином не сошелся!»— ответила Арлетта. Да, она была под шафэ, но не настолько, чтобы нести ерунду. Я спросила: «Он обещал, что возьмет тебя на содержание?» Она пожала плечами: «Ты этого не поймешь». Еще чуть-чуть, и мы бы поссорились. Я выпалила: «Нечего принимать меня за идиотку!» Кузнечик ввел очередных посетителей: троих мужчин и женщину. Мужчины были иностранцами; туристы, а может, участники какого-нибудь конгресса. С женщиной они явно только что познакомились, наверное, в каком-нибудь кафе, и она чувствовала себя не в своей тарелке. Фред, покосившись на Мегрэ, предложил им занять четвертую ложу и подал карту вин со всевозможными марками шампанского. В баре не было и четвертой части списка. Любезный хозяин порекомендовал гостям какой-то совершен но неизвестный сорт, который продавал с огромной выгодой. — Мне пора готовиться к выступлению, — вздохнула Бетти. — Номер у меня так себе, но для наших клиентов сойдет. Им лишь бы посмотреть, как ноги задирают! Зазвучал джайв, Таня спустилась с эстрады, и Мегрэ жестом пригласил ее подойти. Она вопросительно взглянула на Фреда. Хозяин утвердительно кивнул. — Мсье хочет поговорить со мной? Кроме имени, в ней не было ничего русского. Она сообщила, что коренная парижанка, а родилась на улице Муфетар. — Что вы знаете об Арлетте? — Мы не ладили. — Почему? — Мне не нравились ее манеры, — прямо ответила Таня. Она явно знала себе цену и совсем не боялась комиссара полиции. — Вы ссорились? — Нет. — Но хотя бы разговаривали? — Как можно меньше. Она ревновала. Кого и к кому? — Всех ко мне. Она считала, что самая сексапильная женщина — это она, но на меня тоже обращали внимание. Она и танцевать-то как следует не умела, никогда и нигде этому не училась. Только и могла, что раздеваться. Номер ведь заключался только в том, что вся выставлялась напоказ. — Вы — танцовщица? — Я с двенадцати лет занимаюсь классическим балетом — И здесь, в кабаре, исполняете классику? — Нет. Русские танцы. — У Арлетты был любовник? — Скорее всего, был. Но она это скрывала, так как, видимо, хвалиться было нечем. По-моему, это был старик. — Откуда вы это знаете? — Мы обычно переодеваемся все вместе, там, наверху. И я частенько замечала, что она вся в синяках. Замазывала их, запудривала, но у меня хорошее зрение. — Вы говорили ей об этом? Один раз сказала. Она ответила, что упала с лестницы. И стала регулярно «падать» каждую неделю. И «ударялась», как назло, так, что синяки оказывались на самых видных местах! Только старики имеют такие мерзкие привычки! — Когда вы заметили это в первый раз? Я здесь полгода. Как пришла, сразу же заметила. И часто вам приходилось это видеть? — Я не рассматривала ее регулярно, но синяки бывали. У вас есть еще вопросы, мсье? Мне пора за инструмент. Как только она села за пианино, погас верхний свет, и острый луч прожектора выхватил из темноты Бетти Брюс. До Мегрэ доносились голоса мужчин из соседней ложи: иностранцы старались выговорить по-французски, а их спутница, смеясь и смущаясь одновременно, поправляла: «Мадам хочет со мной переспать?» Они хохотали и, перебивая друг друга, повторяли: «Мадам хочет…» Белея в темноте воротничком рубашки, Фред подошел к столику и молча сел напротив комиссара. Бетти, в облегающем трико, с будто приклеенной к лицу улыбкой, выбрасывала ноги вперед, выше головы, а в заключение сделала шпагат. Глава V Когда утром жена принесла кофе в постель, первым ощущением проснувшегося Мегрэ была страшная головная боль от недосыпания. Он с усилием разлепил глаза и удивленно посмотрел на хитрое лицо жены — кажется, она приготовила ему приятный сюрприз.