Мегрэ взял в руки истрепанный пожелтевший блокнот со множеством адресов и телефонов. Фамилий было мало, в основном, имена или инициалы. Оскара не было. — Когда ты узнал, что графиню задушили, то подумал, что подозрение может пасть на тебя? — Так всегда и бывает. — И ты решил удрать в Бельгию. У тебя там кто-нибудь есть? — Я много раз бывал в Брюсселе. — Кто дал тебе денег на билет? — Друг. — Кто именно? — Я не знаю его фамилии. — Знаешь. — Доктор. — Доктор Блош? — Да. Я не мог нигде найти, а было уже три часа ночи, я все боялся, что меня арестуют. И позвонил ему из бистро на улице Коленкур. — Что ты ему сказал? — Что я — друг графини и что мне нужны деньги. — И он сразу согласился дать денег? — Когда я добавил, что, если меня арестуют, то у него будут неприятности. — Значит, ты еще и шантажист. Ходил за деньгами к нему домой? — Нет. Он ждал меня у подъезда. — Ты ничего больше не просил? — Доктор дал мне еще порцию. — И ты сразу в воротах сделал себе укол. Это все? Ничего не скрываешь? — Я ничего больше не знаю. — Доктор — педераст? — Нет. — Откуда ты знаешь? Филип развел руками, считая вопрос наивным. — Ты голоден? — Нет. — Хочешь пить? Губы Филипа дрожали. Он хотел, он очень хотел, но только совсем другого. Мегрэ с усилием поднялся, еще раз открыл дверь в комнату инспекторов. Торранс, высокий, мускулистый, с ручищами, как у мясника, был на месте. Люди, которых допрашивал этот инспектор, не подозревали, что он и мухи не обидит. — Иди сюда! — позвал его комиссар. — Закроешься с этим парнем и отпустишь его только тогда, когда он расколется. Неважно, завтра или через три дня. Когда устанешь, пусть тебя кто-нибудь сменит. Филип испуганно запротестовал: — Я рассказал все, что знаю! Вы хотите меня… — и внезапно истерически закричал: — Мсье — негодяй! Плохой человек! Вы… Вы… Мегрэ отодвинулся от двери, подтолкнул верещащего Филипа к инспектору и незаметно подмигнул Торрансу. Они пересекли просторную комнату инспекторов и вошли в помещение, которое в шутку называли «уголком грешников». По дороге Торранс громко крикнул Лапуэнту: — Пусть мне принесут пива и бутербродов. Когда дверь чулана закрылась за Торрансом и его «жертвой», Мегрэ с облегчением расправил плечи. Сейчас ему больше всего на свете хотелось проветрить свой кабинет. — Как дела, ребята? — поинтересовался комиссар. Он только сейчас заметил, что Люка уже пришел из морга. — Дама вернулась и хочет с вами поговорить. — Тетя из Лизьё? Как она там себя вела? — Как старуха, которая с удовольствием ходит на похороны. Не понадобились ни нюхательная соль, ни нашатырный спирт. Спокойно осмотрела труп с головы до пят и просто подскочила от возмущения: «Зачем вы выбрили ей это место?» Я сказал, что мы здесь не при чем, и она замолчала. Потом показала родимое пятно на стопе: «Вот оно, но я бы и без этого ее узнала». А выходя, поставила меня перед фактом: «Я иду с вами, молодой человек. Мне нужно поговорить с комиссаром». Она в приемной. Думаю, что так легко вы не отделаетесь, патрон. Молодой Лапуэнт поднял трубку, но слышимость, похоже, была очень плохая. — Ницца?!.. — кричал он в телефонную трубку. Жанвье еще не было. Мегрэ вернулся к себе и позвонил дежурному, чтобы тот препроводил даму из Лизьё. — Я слышал, вы хотите мне еще что-то сообщить? — Не знаю, заинтересует ли это вас. Я вспомнила по дороге в морг одну вещь. Часто так бывает, помимо воли возвращаешься к воспоминаниям, хотя я не люблю сплетничать. — Я внимательно слушаю вас, мадам. — Это касается Анн-Мари. Я рассказала вам утром, что она уехала из Лизьё пять лет назад и что ее мать не хотела даже слышать о дочери. Но ведь это же ненормально, это не по-людски. Мегрэ терпеливо ждал. Торопить разговорчивую женщину не имело смысла. — Разумеется, все об этом знали. Ведь Лизьё — небольшой городок, в нем ничего не скроешь. У меня есть приятельница, которую я глубоко уважаю. Она раз в неделю ездит в Кань по торговым делам. Так вот, эта дама клялась здоровьем своего мужа, что незадолго до исчезновения Анн-Мари видела ее в Кане. Девушка выходила от врача. Она выпалила это с явным удовлетворением. Удивившись, что ей не задают вопросов, продолжила: — Речь идет не просто о враче. Девчонка вышла от доктора Потю, гинеколога. — Значит, вы думаете, ваша племянница уехала из Лизьё, потому что была беременна? — Об этом много судачили и даже предполагали, кто мог быть отцом ребенка. — И?. — Называли разные фамилии, выбор был довольно большой. Я для того и вернулась, чтобы сообщить вам об этом. Я считаю своим долгом помочь следствию. Наконец-то женщина убедилась, что полицейские не так уж любопытны и назойливы, как говорят. Мегрэ совершенно ее не перебивал, не задавал лишних вопросов, слушал внимательно, словно пожилой пастор на исповеди. И она, наконец, выложила свой главный козырь: — У Анн-Мари было слабое горло. Она каждую зиму по несколько раз болела ангиной. Удаление миндалин ничего не изменило. Помню, в тот год золовка решила послать девчонку в Ла Бурбуль, где в санатории лечили эти болезни. Мегрэ сразу же вспомнил хрипловатый голос Арлетты. Тогда он подумал, что это из-за выпивки, курения и «бурных» ночей. — Когда Анн-Мари уехала из Лизьё, живота у нее еще не было. Может, была на третьем или четвертом месяце, не больше. Она всегда носила приталенные платья. И все совпадает с ее поездкой в Ла Бурбуль. Я уверена, что именно там девчонка встретила парня, который сделал ей ребенка, и она уехала, чтобы разыскать его. Если бы виновником был мужчина из нашего городка, он бы уладил это дело или уехал вместе с ней. Мегрэ медленно разжигал трубку. Он чувствовал усталость, как будто только что совершил длинный, изматывающий марш-бросок. Но это была усталость от отвращения. Комиссар испытывал его к той грязи, которую на него выливали сегодня. Как и после допроса Филипа, ему очень хотелось встать и распахнуть окно. — Вы скоро возвращаетесь назад? — Нет. Я решила провести несколько дней в Париже. У меня здесь старинная подруга, с которой мне очень хочется повидаться. Я дам вам ее адрес. Дама написала адрес на обороте визитной карточки, не забыв указать и номер телефона. — Если я вам понадоблюсь, мсье комиссар, позвоните, пожалуйста. — Благодарю вас, мадам. — Я полностью к вашим услугам, мсье.