— Чтобы позлить свою племянницу. Так она мне сказала. — Навещала ли ее племянница? — Никогда. — Это мадам Селье, жена сельского полицейского? — Да. — А сельский полицейский заходил когда-нибудь к ней? — Да. — Они не ссорились? — Нет. — Зачем он приходил к ней? — Он грозился составить протокол за то, что она выбрасывала очистки в окно. — Они ссорились? — Они ругались. — Вы любили свою хозяйку? Она с удивлением уставилась на него своими большими, круглыми, прозрачными глазами, будто мысль о том, что она могла любить или не любить кого-то, никогда не приходила ей в голову. — Не знаю. — Она хорошо к вам относилась? — Она давала мне остатки. — Остатки чего? — Еды. И еще свои старые платья. — Она платила вам регулярно? — Немного. — Что вы называете «немного»? — Половину того, что мне платили другие, когда я работала у них. Но у нее я работала каждый день после полудня. Тогда… — Вы присутствовали при ее ссорах с другими людьми? — Она ссорилась почти со всеми. — У себя дома? — Она не выходила из дому и ругалась с людьми через окно. — Что она кричала? — Она орала на всю деревню обо всех их проделках и тайнах. — Значит, ее все ненавидели? — Наверно, так. — Как вы думаете, был ли в деревне такой человек, который до того ненавидел ее, что решился на убийство? — Значит, был, раз ее ухлопали. — Но вы не догадываетесь, кто бы это мог сделать? — Я думала, вы сами это знаете. — Каким образом? — Ведь арестовали же вы учителя. — Вы думаете, что это он? — Откуда мне знать? — Разрешите задать ей вопрос, — вмешался Мегрэ, обращаясь к лейтенанту. — Пожалуйста. — Скажите, Тео, полицейский из мэрии, ладил с Леони Бирар? Она задумалась. — Как и все. — Он знал, что она обещала не забыть вас в своем завещании? — Я ему говорила про это. — И как же он отнесся к этому? Она не поняла его вопроса. Он снова повторил его: — Что он ответил вам на ваши слова? — Он сказал, что я должна попросить у нее бумагу. — Вы так и сделали? — Да. — Когда? — Давно. — Она отказалась написать бумагу? — Она сказала, что все в порядке. — Что вы сделали, когда увидели ее мертвой? — Я закричала. — Сразу же? — Как только увидела кровь. Я подумала сперва, что она в обмороке. — Вы не лазили в ящики? — В какие ящики? Мегрэ кивнул лейтенанту, чтобы он кончал допрос. Тот поднялся: — Спасибо, Мария. Если вы мне понадобитесь, я позову вас. — Она не написала бумагу? — спросила девушка, стоя у двери с ребенком на руках. — До сих пор мы ничего не нашли. Тогда, повернувшись к ним спиной, она пробормотала: — Я так и знала, что она меня надует. Они видели, как она прошла мимо окна, недовольно ворча себе под нос.